Пожимаю плечам и загадочно улыбаюсь.

— Наверное, для удовольствия. Демонам нравится видеть страдания, а может, работа у них такая, — оглядываю стол. Сегодня Бармаглот тренировался в кондитерском искусстве, а потому, к завтраку подали несколько видов пирожных. А я — жуткая сластёна, не могу отвести от них взгляда, — Элигор, передайте пожалуйста мне вот те жутко аппетитные корзиночки.

Третий мужчина, что не участвует в разговоре, но не сводит с меня взгляда с того момента, как я появилась в столовой, громко сглатывает, откашливается и передаёт мне блюдо с пирожными.

— Еси, вашей замечательной фигуре не повредит такое количество сладкого? — интересуется он, окидывая голодным взглядом ту самую мою фигуру, о которой так беспокоится.

— Я всё сожгу ночью, мой господин неутомим, — отвечаю ему, запихивая корзиночку в рот целиком.

Чувствую, как нежный крем растекается по языку, как ягоды лопаются под напором зубов, выпрыскивая кислый сок, что смешивается с кремом. Закатываю глаза, издаю стон наслаждения. как же вкусно! Обожаю пирожные, где есть свежие ягоды, а корзиночки, что испёк Бармаглот — нереальное удовольствие. Даже почти забываю, что нахожусь за столом в компании четырёх демонов. Один из которых, судя по его напряженному лицу, еле сдерживается, чтобы меня не отлупить. Да что я опять сделала?

— Кхм, Есения, у тебя тут крошка, — протягивает руку к моим губам Отис и пальцем смахивает крошки.

— Спасибо, — улыбаюсь ему. Они все такие милые. Почему мне достался самый грубый демон? — Еще кофе?

Показываю взглядом на кофейник, замечаю, что грудь мужчины вздымается чаще. Кажется, у кого-то проблемы с дыханием, хотя, возможно, просто отсутствуют проблемы с воображением — вон как похотливо заглядывает в моё декольте, не скрывающее цвета моего белья. Улыбаюсь мужчине, который, наконец, фокусирует взгляд на моём лице, и начинаю языком слизывать крем из следующего пирожного.

— Смертная, — шипит мне Люцифер. Он один не потрудился запомнить моё имя, чтобы нормально ко мне обращаться. — Пойдём выйдем.

— Да, господин, — покорно откладываю корзиночку и опускаю голову, отмечая, что остальные во все глаза смотрят на меня.

— Какого чёрта? — рычит Люцифер, стоит нам остаться наедине в узком коридоре.

Вдыхаю его аромат, чувствую близость его тела, и в голове сразу проносятся картинки сегодняшней ночи, тугая пружина начинает скручиваться внизу живота.

— Что не так, господин? — уточняю у него, стараясь унять неуместное возбуждение.

Он обидел меня, из-за его слов я рыдала полночи. Я не должна возбуждаться, стоит нам оказаться рядом. Не должна.

— Какого черта ты вырядилась? Какого чёрта флиртовала с каждым за столом? Какого чёрта стонешь, будто тебя под столом кто-то трахает?

Недоумённо смотрю на него, хочу покрутить пальцем у виска, но вовремя останавливаюсь — неизвестно, как демон воспримет этот жест. Он это серьезно? Мне уже нельзя разговаривать с другими людьми и наслаждаться едой? Скоро и дышать мне запретит.

— Господин, я надела то, что вы выбрали для меня. Я не флиртовала, а поддерживала беседу. А стон… кто знает, может, меня и правда кто-то трахал под столом, — подмигиваю ему.

— Ты снова нарываешься, — рычит он мне в лицо, сдавливая мою шею.

— Нет, я просто веду себя соответственно своему положению твоей шлюхи, — глядя ему в глаза, отвечаю я.

— Ты меня бесишь, — заявляет мне Люцифер, ударяя кулаком по стене, возле моей головы.

— Как вам будет угодно, господин, — перехожу снова на официальный тон. — А теперь я могу вернуться и съесть еще пирожных? Они просто восхитительны.

Выворачиваюсь из его рук и возвращаюсь в столовую, к демонам, которые продолжают жадно смотреть на меня. Пусть бесится, а я, пожалуй, сделаю пару комплиментов Отису.

— Завтра я приглашён на полуночный бал. Ты будешь меня сопровождать, — ошеломляет новостью Люцифер чуть позже, когда находит меня на кухне, болтающую с Бармаглотом.

Тот, как раз снова рассказывал о своём ресторане, который будет называться "Венеция". Сначала я подумала, что ему очень нравится этот итальянский город, но быстро выяснилось, что несмотря на то, что Бармаглот раньше часто контактировал со смертными, в Венецию его судьба не заносила, просто понравилось слово, услышанное где-то, которое кажется ему загадочным и красивым.

— Да, господин, — не выдавая своего удивления, киваю, краем глаза наблюдая за приближающимся мужчиной. — Будут какие-то указания?

— Ты должна быть в платье и на каблуках, сделай прическу и макияж. Только не такой отвратительный, как сегодня.

Стискиваю зубы, понимая, что он снова хочет подпитаться моими эмоциями, стараясь вывести меня из себя.

— Хорошо, господин, — киваю, но не удерживаюсь от ехидного замечания. — Может быть мне местного стилиста пришлёте? Пусть он меня оденет и накрасит, в соответствие с вашими изысканными вкусами.

— Отличная идея, — расплывается в улыбке Люцифер. — Я пришлю тебе Ангелику. У неё прекрасный вкус, уверен, что эта демоница даже из тебя сумеет конфетку сделать.

Задыхаюсь от возмущения, ловлю ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег.  Значит, я еще и страшная? Дурой называл, шлюхой называл, а теперь, еще и внешность не очень. Он специально делает всё, чтобы я его возненавидела? Хочет взрыва? Не получит.

— Уверена, что вы правы, господин, — роняю равнодушно и возвращаюсь к беседе с Бармаглотом, намекая, что разговор с Люцифером мне более не интересен.

Бармаглот, по крайней мере, меня не оскорбляет. А даже интересуется моим мнением по поводу блюд, которые будут в меню, потому что кухню смертных он тоже хочет в него включить, подбирает самые вкусные рецепты.

Вечером, откопав в шкафу длинную сорочку, которая ничего не прикрывает, нацепив кружевной комплект белья, иду в спальню Люцифера.

Весь день я бродила по замку, иногда находя себе собеседников среди слуг или охраны, впрочем, почти безуспешно, они явно боялись сказать что-то лишнее, то, за что их потом могут наказать. Я рассматривала шикарные интерьеры замка, такие разнообразные, будто собранные из разных эпох, словно пазл. Любовалась картинами, украшающими стены: натюрморты, пейзажи, портреты невиданных мной раньше животных, людей, сцены каких-то сражений — все виды живописи встречались на моём пути, разве что, авангарда и импрессионизма не видела, видимо, демоны — не ценители этих направлений. Некоторая мебель напоминала старинную, сохранившуюся из прошлых веков, не удержавшись, проводила рукой по резным спинкам стульев, бархату кресел, а, наткнувшись на комнату с малахитовой мебелью, застыла, потрясённая сходством с тем мебельным гарнитуром, который я видела в Эрмитаже, когда была на экскурсии. Как же здесь много пространства и насколько же красиво! Мне разрешалось гулять только по одной половине, во вторую доступ был запрещен, это я выяснила, когда попыталась проскользнуть за очередную дверь и наткнулась на сурового вида охранника. Пожав плечами, не стала выяснять причин запрета,. мне и этой половины по горло хватит, такая она огромная. Наверное, подсознательно я просто хотела затеряться среди этих лабиринтов, чтобы меня никто не нашел, остаться там, переждать срок, положенный контрактом.

Но эта затея с треском провалилась в тот самый момент, когда мужчина, каждый раз будто пытающийся ударить словом побольнее, обнаружил меня в портретной галерее, куда я забрела уже под вечер, проигнорировав обед. Здесь были собраны изображения всех правителей Материка демонов, их семей, какие-то зарисовки из их быта. Я с любопытством рассматривала картину, на которой демон обучал своего сына искусству сражения, если верить подписи, когда меня заставил вздрогнуть холодный голос Люцифера, раздавшийся за спиной:

— Что ты здесь делаешь?

— Гуляю, рассматриваю портреты, — так же холодно ответила ему, но тут же с вызовом в голосе добавила — Вы не говорили, что это запрещено, господин.

Я обижена. Всё еще очень обижена на него.