– Если ты не хочешь возвращения Колетт, что мешает тебе жениться на саксонке?

– Я просто не хочу на ней жениться.

– Но почему? – настаивал Вильгельм. Когда Брэнд резко поднялся и начал ходить по залу, ероша черные кудри, пламя в очаге вспыхнуло, на стены легли длинные тени.

– Я не смогу полюбить ее.

– Любовь тут ни при чем. Даже она понимает это. – Вильгельм швырнул огрызок яблока в огонь.

– Я не…

Брэнд остановился и закрыл глаза. Молчание затягивалось, в тишине слышался лишь треск пламени, которое пожирало огрызок.

– Ты не хочешь быть снова обманутым, – наконец закончил его мысль Вильгельм.

– Я больше не дам себя обмануть, – едко поправил его Брэнд, открывая глаза.

Скрип деревянного пола за стеной заставил герцога хищно вскинуть голову. Он прислушался, затем поднял палец, чтобы остановить друга.

– Совет уведомил короля, что они сожгут Эверлох дотла, если ты отвергнешь девушку.

Вильгельм подмигнул в ответ на удивленный взгляд Брэнда. Теперь оба услышали за стеной какой-то звук, и молодой рыцарь направился к двери. Однако герцог, уже догадавшийся, кто их подслушивает, жестом удержал его.

– Они должны получить ответ, Брэнд. Так как? Позволим им сжигать Эверлох?

– Нет! – Бринна выскочила из своего укрытия прямо в объятия ни о чем не подозревавшего рыцаря. – Нет, пожалуйста! – умоляла она, глаза, полные слез, блестели, как изумруды в морской воде. – Я ничего от вас не требую, милорд, клянусь. Просто возьмите меня в жены, я обещаю подарить вам наследников и не жаловаться. Я подчинюсь вашим желаниям, буду делать все, что скажете. Умоляю вас! Не позволяйте им сжечь Эверлох, прошу вас! Это мой дом!

Брэнд хотел рассердиться на нее за то, что она подслушивала их частную беседу. И не смог. Ее лицо было так близко, щеки повлажнели от слез, нижняя губа мягко подрагивала, густые медные волосы щекотали его пальцы. Черт возьми, это прекрасное лицо и чувственный рот, изогнутый, словно лук Купидона, наводили его на предательские мысли о том, что он хотел бы их поцеловать. Но в ее лице была тень угрозы, не имевшая отношения к сожжению Эверлоха. В зеленых глазах, моливших о пощаде, были сила и жизнь. Она так чудесно пахла, была такой мягкой! Проклятие, он почти забыл, какой мягкой бывает женщина.

– Леди, я…

– Как вы посмели шпионить за нами, будто простая служанка?!

Голос Вильгельма, подобный раскату грома, произвел действие, на которое герцог и рассчитывал. Леди утонула в объятиях Брэнда и цеплялась за него, как за свою жизнь.

– Кто вы? Чтоб я мог знать, чью голову велю отрубить!

Бринна не глядела на него, она боялась поднять глаза, однако не сомневалась, что герцог – чудовище. Прижавшись лицом к холодной кольчуге Брэнда, она дрожала.

– Отвечайте!

Увы, она была не в состоянии. Если б норманн не так крепко держал ее, Бринна упала бы в обморок.

– Хватит, Вильгельм! Она уже напугана до полусмерти.

Грубый окрик эхом разнесся по залу. Бринна слышала уверенный голос норманна, чувствовала силу его рук и дивилась его смелости разговаривать в подобном тоне с этим… варваром.

– Так ей и надо. – Герцог шумно дышал, весьма довольный собой, ибо заставил Брэнда защищать девушку. – Будь она сейчас в Нормандии, ее бы забили до смерти за подобное вероломство.

– Она же не в Нормандии.

– Да, жаль, это бы все решило, – победно улыбнувшись, произнес Вильгельм. – Давай убьем ее, а потом известим совет знати, что она предпочла лишить себя жизни, чтобы не выходить замуж за норманнскую свинью.

– Хватит, Вильгельм, – урезонил друга Брэнд. – Твоя игра удалась.

Игра? Бринна подумала, что ослышалась. Человек не может быть таким жестоким. Она судорожно вцепилась в одежду норманна.

– Леди? – Брэнд медленно отстранил девушку, чтобы заглянуть ей в лицо. – Все хорошо. Он вас не обидит.

Подняв голову, Бринна увидела в его синих глазах ласковую заботу… и насмешку.

– Значит, саксы хотят сжечь Эверлох, если вы не женитесь на мне? – Она уже все поняла, и ее захлестнула ярость.

Она медленно повернулась к довольно посмеивающемуся герцогу, которого теперь ни капельки не боялась. В ее глазах полыхал огонь горячей расплавленной лавы, Бринна, словно для удара, сжала кулаки.

– Ты, гнусное сатанинское отродье! – прошипела она, подступая к герцогу.

Брэнд, стоявший позади, удивленно раскрыл глаза и подавил смех. Герцог Нормандский значительно превосходил ее ростом, но Бринна не дрогнула.

– Как ты посмел издеваться над моим домом?! Будь я мужчиной, убила б тебя на месте, безмозглая ты скотина! Нет, быстрая смерть для тебя слишком хороша. Я б заставила тебя корчиться в муках под мечом, пока ты не запросил бы пощады, и тогда я перерезала бы тебе горло от уха до уха. Моя улыбка стала б последним воспоминанием твоей гнусной души по пути в ад.

Вильгельм перевел взгляд на Брэнда, который стоял с таким же, как у герцога, выражением лица: смесь удивления и насмешливого восхищения.

– Ради Бога, ты должен на ней жениться, Брэнд. – Словно вспомнив о рыцаре, Бринна с не меньшим презрением круто повернулась к нему:

– А ты? Ясно, что для тебя мой дом тоже ничего не значит. Когда ты от меня откажешься и совет знати пришлет сюда воинов, надеюсь, ты будешь убит первым.

Она стремительно развернулась на каблуках и покинула зал.

Брэнд искоса бросил лукавый взгляд на Вильгельма, и тот кивнул:

– Да, меня назвали сатанинским отродьем. Хотя, полагаю, мой отец любил мою мать, простую крестьянку. И если у нее была хоть искра того огня, каким обладает дочь Ричарда, я не могу винить его. – Брэнд молча с ним согласился. – Нет, какая храбрость! Этот дом значит для нее больше, чем собственная жизнь.

– Ну, и как я могу заставить ее уехать?

– А никак. Ты обязан жениться на ней. Я приказываю. Ты еще в моем подчинении. Даже если я позволяю тебе забывать об этом, – надменно прибавил Вильгельм, чтобы друг не стал возражать или смеяться над его приказом. – Кроме того, я не позволю тебе умереть от рук саксов. Живи, у меня такое ощущение, что эта девушка сможет напомнить тебе, что такое жизнь.

Бринна почти бежала по лестнице. Варвары! Отнестись к ней с таким бессердечным равнодушием…. да еще внушать, что совет угрожает начать войну! А намек, что они хотят сжечь Эверлох, вообще непростителен. Лорда Ризанде судьба ее дома не волнует. Для него это лишь приз за победу над ее отцом. Не зря она его ненавидит, их всех, особенно волосатого герцога. Только дикарь может угрожать, что отрубит женщине голову. И все же…

Лорд Брэнд ведь защитил ее, не так ли? С ним она чувствовала себя в безопасности. Нет! Она должна помнить, что на рассвете он ее прогонит. Ему все равно, жива она или мертва. Защитил? Как бы не так. Он первый бросит ее на растерзание волкам.

С треском захлопнув дверь комнаты, Бринна отстегнула изумрудную брошь, швырнула плащ в угол и бросилась на кровать. Она его ненавидит. При воспоминании о смехе матери в саду она покачала головой. Конечно, маме удалось найти в муже хорошие черты, но ведь отец добрый, благородный человек, он совсем не похож на того бессердечного негодяя внизу. Она должна ненавидеть этого завоевателя. Однако воспоминание о страстной улыбке Брэнда в лагуне преследовало ее до сих пор.

Его мужской запах остался на ее одежде. Против своего желания она помнила твердость его кольчуги, такой же холодной и непроницаемой, как его сердце. И теперь она знала почему.

Норманн обожал ту женщину. Бринна видела это своими глазами, пыталась это забыть и не могла. Он был так переполнен радостью жизни в тот день, а потом у него вырвали сердце, оставив лишь холод, заставив забыть того, кем он когда-то был.

И все же, когда он смотрел ей в глаза, в его взгляде не было холода. Только забота и ласковое сострадание. Может ли она проникнуть сквозь холодную броню, отогреть сердце этого воина? Она знала, что должна, если намерена остаться в Эверлохе… если хочет когда-нибудь снова почувствовать тепло его рук, держащих ее в объятиях.