Загонщики скрылись, охотники не спеша расселись в кружок и заговорили вполголоса.

— Помози, — давал указания Райци, — поставь господина аптекаря около старой груши. Гон направят как раз туда. А вы, господин агроном, останетесь здесь, на своем прежнем месте, а я тоже вернусь туда, где стоял. Думал я расставить всех по-другому, да ветер повернул.

Ферко послюнявил палец и поднял в воздух.

— Северный… значит, ждать снега…

— Ну, пора и расходиться по местам, — поднялся Райци; агроном с Ферко снова остались одни.

В воздухе замельтешил редкий снег. Вскоре вдалеке заслышался охотничий рог.

Агроном огляделся: теперь гон шел с другой стороны, и ветер дул тоже оттуда, прямо в лицо охотникам, под напором его шелестел, шептался лес.

— Не спуститься ли пониже?

— Все равно, — Ферко пожал плечами. — Двадцать шагов туда или сюда — невелика разница, но, пожалуй, ниже будет потише, вон у тех кустов можжевельника… Но уж если опять на нас выскочит заяц, сделайте милость, не упустите. Почтмейстер интересовался, правда ли, что мы собираемся на охоту… да и начальник станции любопытствовал…

Гон был длинный и охотники еще не ждали зверя, как вдруг за кустами можжевельника мелькнуло что-то пламенно-рыжеватое и исчезло.

Охотники на миг оцепенели.

Уж не померещилось ли? Вокруг — никого, только ветер свободно гулял по склону холма, да не переставая кричала сойка.

Потом ружье агронома плавно повернулось в ту сторону, где снова мелькнуло что-то рыжее и грянул выстрел.

— Чисто сработано! — шепнул Ферко. — А мясо можно отдать почтмейстеру.

— Попал я?

— Видел только, как белое мелькнуло брюхо, когда она кувыркнулась от выстрела. Точно, лиса, и не маленькая… Может, лис.

И снова — тишина! Только дубы своим неумолчным шелестом будто хотели загладить, заставить забыть резкий хлопок выстрела, и вдруг из кустов на поляну выбежал заяц и в то же мгновение, сраженный, покатился кубарем.

— А этот кому же пойдет? Начальнику станции или почтмейстеру? — ухмыльнулся Ферко.

В стороне за кустами послышался треск поднятого на крыло фазана.

— Курочка, — сказал Ферко и тотчас же перебил себя: — Заяц!

Заяц пересекал просеку, когда дробь достала его, а всполошенная фазанья курочка пронеслась над самыми головами людей, которые в любом случае не тронули бы ее.

— Заяц — кому?

— Ветеринару!

— Ну, тогда больше не посылайте меня на почту… — усмехнулся Ферко.

Оба рассмеялись, хоть и беззвучно, а там, где смех, туда напрашивается и удача.

Косой полет низко над кронами деревьев — и почти к ногам охотников на толстый слой жухлой листвы присел кулик.

Агроном и Ферко залюбовались птицей: блестящие капельки-глазки, дивные, густые, отливающие всеми оттенками коричневого перья.

Кулик, завидя рядом охотников, тоже уставился на людей.

Агроном опустил ружье и махнул рукой.

— Лети себе, птица…

И кулик послушно вспорхнул.

— С такой близи все равно нельзя стрелять: дробь разбила бы птицу вдребезги, — оправдываясь, обернулся агроном к Ферко…

— Конечно, — согласился тот коротко.

Затем прогремел дуплет с той стороны, где стоял Райци, и почти сразу вслед за ним разрядил оба ствола аптекарь.

— Заяц! — горячим шепотом обдал Ферко, и когда третий косой замер, уложенный метким выстрелом, добавил чуть ли не просительно: — Ну этого-то почтмейстеру, ладно?

— Ладно, улыбнулся агроном, — но теперь моли бога, чтоб и начальнику станции тоже перепало!

— Так ведь и другие тоже с добычей… — начал было Ферко, но вдруг разом замер и едва слышно выдохнул: — Кабаны… пока еще далеко…

Потекли минуты напряженного ожидания; кабаны, судя по всему, взяли в сторону. И тотчас же с места, где стоял аптекарь, донесся резкий хлопок выстрела.

— Свернули, куда надо…

Затем послышался треск сучьев: кабаны, проламывались через чащу, но стрелять в них от агронома было нельзя.

Зато торопливо, один за другим, дважды выстрелил Райци…

А вскоре из-за кустов показался и первый загонщик.

— Ну, как тут у вас?

— Три зайца и одна лиса, вон там, в кустах. А как остальные?

— Мы разбрелись. Такие чащобы в этой котловине…

Затем послышался скрип повозки, где-то близко переговаривались между собой загонщики, которые вышли на аптекаря; они принесли здорового подсвинка и лису.

Сам Райци нес двух зайцев.

— Ну, и слава богу, — сказал Ферко, — вот и господин аптекарь тоже с удачей… а то, по всем приметам, охотиться нам придется недолго.

— Может, еще распогодится… — взглянул на небо аптекарь.

Агроном задумался, присматриваясь к редким снежинкам.

— А вы как думаете, дядя Райци?

— По-моему, особенно далеко заходить не следует.

— Прочешем лес на Красном холме?

— Да, я тоже так думал. Постреляем еще и по дороге домой: зайцев да фазанов, но, если повезет, и на лису можем наскочить.

Охотники сложили добычу в повозку.

— У выезда на дорогу остановитесь, — распорядился агроном, — от верхнего поворота пойдем напрямик через пашню…

Повозка с тарахтением отъехала, а люди еще какое-то время бродили по лесу в надежде наткнуться на дичь.

Ветер все усиливался, редкие снежинки теперь неизменно тянулись и югу, и охотники, защищая лицо, подняли воротники.

— Снегопаду стоит только начать, — заметил кто-то, — а там уж не остановишь…

— Нужен снег для посевов.

— Нужен, да только в меру…

Когда вышли на дорогу вдоль пашни, агроном отослал Ферко.

— Запрягай, Ферко, и подожди нас возле второй повозки, что с дичью. Дядя Райци, загонщикам лучше спуститься в долину. Будет добычливее, если теснить зверя от низа. Вы встанете на повороте к усадьбе, дядя Лаци — в центре, Йошка укажет, где, а я выберу местечко по ту сторону.

Райци вынул из сумки небольшой охотничий рожок и передал его старому загонщику.

— Дадите знать, когда стронете зверя.

Загонщики заторопились вниз, к долине, а охотники прямиком через пашню направились и лесу.

— Это поле я сам пахал, — похвастался Помози, — правда, пахота неглубокая, не на полный лемех, камня уж больно много…

— Для ячменя в самый раз, — возразил агроном, — а после пойдет под клевер.

— Не плохая будет пашня после дождичка, — заметил Райци.

— Вот и напрасно, выходит, леса здесь повырубили, — буркнул лесничий, и агроном согласился с ним:

— Вы правы, дядя Райци. Во многих местах жаль было; но в старину люди жили, не заглядывая наперед. На вырубках год-другой земля родила и пшеницу, и кукурузу, а потом дожди вымывали из почвы перегной, и начинались охи да стоны. Земля под рукой, а удобрений нехватка, значит и урожая не получить. Искусственными удобрениями полностью не заменишь навоз из хлевов… Но и столько кормов запасти я не в силах, чтобы еще больше увеличить поголовье скота… Ну, тут я с вами расстанусь, — чуть позже сказал агроном. — Дядя Райци, поставьте нашего гостя в центре, у межевого столба.

— Я и сам так прикидывал. Когда отстреляемся, я уже не возвращусь сюда, а спущусь к нижней дороге, а оттуда прямым путем к дому. Пожалуй, пора поторапливаться…

— Да, самое время. Если добудем что, я потом сообщу. До свидания!

Агроном стал забирать влево, а аптекарь и лесничий взяли правее, но когда охотники добрались до места, ветер уже вовсю разгулялся по лесу, а снег засыпал ровный, мелкий и сухой, как крупа, прибивая траву и барабаня по побуревшим листьям дуба.

«Если и стронем какую дичь, то одна надежда, что удастся ее увидеть, — подумал агроном. — Услышать зверя за этим постоянным шорохом невозможно».

Но зверя не было. Наконец, долетел до охотников едва слышимый за порывами ветра звук рога.

«Если выскочит заяц и я его подстрелю, отдам Йошке, — думал агроном, — а то, может статься, до самого рождества и не выберешься больше на охоту. Ферко тоже надо чего-нибудь дать из добычи; как известно, Ферко не ест зайчатины, говорит, зайцы сродни крысам, и он ими брезгует. И он сам, и все его семейство…»