– Мне передали, что у вас ко мне важный разговор. Я слушаю.

Франц направил взгляд к плотно притворенной двери.

– Герцог Баррингтон не придет? – спросил Люрент, немного удивленно.

– Я не знал, что вы хотели видеть и Вильяма. Можно послать за ним, – предложил Дерек.

– Нет. Просто я привык видеть его светлость всегда при вас. Но тем лучше, что пришли только вы: мне бы хотелось поговорить с вами лично.

– Я весь во внимании, – ответил юноша, не переставая предполагать, о чем может пойти их разговор.

– Вы, конечно, помните о собрании в Жердене через полторы недели?

Дерек Ленгранд утвердительным наклоном головы дал понять, что, конечно, помнит.

– Прекрасно! Значит, вы догадываетесь, о чем пойдет речь на нем?

Увидев замешательство юноши, Франц был вполне удовлетворен: он изначально был убежден, что для Дерека, как и для остальных семи правителей, цель собрания станет известной только там. Осознавать, что он один имеет связи, снабжающие его этой информацией, было крайне приятно.

– Империя Эдингаров становится могущественней с каждым днем, – начал Люрент, – собрание в Жердене будет иметь целью создать союз против эдингарцев.

– Как вы узнали об этом, Франц?

– Это вполне очевидно, если следить за политикой в других странах.

Признаться, такая мысль возникала у Дерека, когда он получил приглашение в Жерден. Однако быть убежденным только в этом принц не мог, так как находил еще несколько других возможных причин для созыв конгресса.

– Вполне возможно, что вы правы, – согласился юноша. – Но я так и не понимаю, что вы хотите от меня.

– Дерек, мы оба являемся претендентами на престол. В Жерденский замок, следовательно, отправимся также оба. Мы должны будем высказать одно решение. Я хочу быть уверен, что мы придерживаемся одного мнения насчет вхождения в союз, – наконец сказал Франц. – Объединиться против эдингарцев необходимо! Вы согласны со мной?

Однако Дерек не разделял мнений своего кузена, но говорить об этом сейчас он не стал. Во-первых, потому что не мог до конца знать, будет ли вообще создаваться подобный союз, а во-вторых, он хотел обдумать это и, возможно, посоветоваться с Вильямом. Франц же красноречиво взялся рассуждать о том, что в случае войны, для которой, в сущности, пока что не было повода, Мироноя должна быть не иначе как в союзе с другими странами, иначе она просто не выдержит напора империи. Предавшись своим речам, Люрент не сразу заметил, что Дерек почти не слушает его, направив взгляд на обитые зеленым бархатом стены кабинета.

– Вас заинтересовали картины? – спросил Франц, так как единственным, что действительно стоило внимания на этих стенах, были полотна живописи.

– Да, Франц. Я и забыл, что вы большой ценитель искусства.

Горделивая улыбка блеснула на губах Франца:

– Я и вправду люблю живопись. Кстати, как вам мой новый портрет? По-моему, я вышел тут очень даже неплохо, не находите? – сказал он, окинув довольным взглядом ту картину, что висела в позолоченной раме в самом центре кабинета и имела два метра в длину.

Юноша согласился, что его кузен, в самом деле, получился хорошо на этом портрете.

– Кстати, это дело кисти моего нового художника, Эдгара. Мне кажется, он человек редкого мастерства.

Возможно, Эдгар Делнар в действительности написал чудесный портрет его высочества, может быть, даже немного приукрасив черты того, но взгляд Дерека приковывала к себе иная работа.

– Это полотно принадлежит тому же художнику? – спросил юноша.

– Здесь вы ошибаетесь, – рассмеялся Франц Люрент, – все эти картины принадлежат только мне. Но нарисовал его действительно Эдгар, причем всего четыре дня назад. Впрочем, неужели вам нравится это полотно? Оно бесспорно имеет какую-то привлекательность, но как по мне, уж слишком эта картина мрачная.

Весь оставшийся день девушка с того холста не выходила у Дерека из головы. Он сам не мог объяснить, что было в ней такого необыкновенного. От Франца он узнал, что изображена на картине Луиза Винчестер, но эта информация, собственно, никак не объясняла его волнения. А потом внезапно Дерека осенило. У этой девушки было лицо Миранды; сначала эта мысль показалась принцу туманной, но спустя несколько минут он уже явно осознавал это.

Теперь Миранда часто появлялась в мастерской художника. Ей нравилось наблюдать за тем, как Эдгар наносит на холст яркие цветные мазки, как они, накладываясь друг на друга, начинают превращаться в единый образ, как из красных масляных пятен на натянутой ткани распускается алый цветок, как оживают лица на картинах, стоит только нарисовать глаза.

Как оказалось, именно изображения человеческого лица были страстью художника. Девушке доставляло большое удовольствие рассматривать его портреты, их сочные, насыщенные цвета, живые и эмоциональные лица. До этих пор единственными произведениями живописи, которыми она могла любоваться в доме Филиппа, были старинные картины в темных коридорах особняка. И все они без исключения являли собой изображения известных и не очень известных полководцев и генералов, а также дальних родственников Филиппа. Все герои этих картин представали перед зрителем в мало чем отличающихся друг от друга парадных одеждах на каком-нибудь сером фоне и с абсолютно одинаковыми сурово нахмуренными лицами.

– Кто все эти люди на ваших картинах? – как-то спросила Миранда.

Эдгар сделал неопределенное движение рукой и, словно перечисляя наугад, произнес:

– Друзья, знакомые, а порой совершенно чужие мне люди. Знаете ли, я много путешествовал в свое время и успел повидать большое количество замечательных лиц, некоторые из которых теперь можете видеть и вы.

Бывало, находясь за работой, мужчина делился с девушкой воспоминаниями о своих приключениях, и Миранда с интересом слушала его рассказы, создавая в своем воображении образы великолепных широких долин, многовековых замков, высоких водопадов, заброшенных поместий. Особенно приятно было говорить с мастером о Неренделе, в котором Эдгар также несколько раз бывал, и вместе вспоминать ту чудесную красоту лавандовых полей, обрывистые склоны Забытых гор и многое другое, что окружало Миранду в детстве.

Одну из таких бесед художник неожиданно прервал своим предложением:

– Миранда, я бы хотел все же написать ваш портрет.

– Снова? – озадаченно проговорила девушка, вспомнив картину с последней принцессой Нерендела.

– Конечно, нет. Ведь тот портрет был портретом Луизы Винчестер, пускай и с вашими чертами, но все равно на нем были не вы. Теперь же я намерен писать именно вас… Так вы согласны?

Миранда задумалась. От Дерека она узнала, что «Луиза Винчестер» украшает кабинет Франца, и это известие, мягко сказать, ее не очень обрадовало, точно так же как и Дерека. Однако в этом случае девушка видела свою оплошность, ведь она изначально знала, что Эдгар Делнар – художник его высочества Люрента, следовательно, пишет картины для него. Тем более тот портрет и в самом деле был Луизы, а не ее.

– Можно задать вопрос?

Художник кивнул.

– Готовый портрет вы отдадите Францу Люренту?

– Нет, я бы хотел оставить его себе или подарить вам, как вам больше нравится, – улыбнувшись, проговорил Эдгар.

Такой ответ полностью устроил Миранду, и она дала свое согласие побыть натурой уже во второй раз.

– Дерек, вы завтра едете в Жерденский замок? – торопливо спросила Миранда, вбежав в комнату принца.

Юноша отложил в сторону маленький томик и с нескрываемым любопытством взглянул на девушку:

– Да, я, кажется, уже говорил об этом.

– Мне тоже нужно побывать там.

– Зачем? – озадаченно промолвил юноша. – Только не говори, что хочешь посетить их библиотеку.

– А что же еще я, по-твоему, могу хотеть? Тем более в твоей библиотеке я уже все перечитала, – произнесла Миранда с самым серьезным видом.

Конечно, Дерек знал, что прочесть все книги, которые вмещает в себя Люрентская библиотека, невозможно даже за всю жизнь, но ведь разговор шел о Миранде, о девушке, которая способна читать днем и ночью и почти никогда не выпускает из рук книг. Поэтому принцу на мгновение представилось, что она говорит все это на полном серьезе. Видя растерянное лицо юноши, Миранда рассмеялась.