Я должен быть здесь.

Пока мы медленно идем, Коннор молчит, а я прикидываю в уме, что сказать.

— Я всегда обо всем заботился.

— Да, заботился.

— Я не могу это исправить.

Он качает головой, пока мы идем дальше.

— Мне хорошо знакомо это чувство. Ты хочешь сделать ее счастливой и сделать все возможное, чтобы обеспечить ей безопасность, но это не в твоих силах. Я был там, брат, я знаю, что ты чувствуешь. Ты готов на все, не так ли?

Я бы вырвал дыхание из своего тела и отдал его ей.

— Все, что угодно.

— Тогда стань тем, кем она всегда считала тебя. Тем, кем, как мы все знаем, ты являешься. Оставь прошлое позади.

В некотором роде я уже сделал это. Однако у меня есть ошибки, которые мне нужно исправить, и самая большая из них — оставить Сид. Я больше никогда не буду рисковать потерять ее. Когда она очнется — а это обязательно произойдет, я докажу ей это.

— Коннор, — осторожно говорю я, нуждаясь в том, чтобы сказать это. — Если все пойдет плохо…

— Не пойдет.

— А если пойдет…

Коннор обхватывает себя за шею и тяжело вздыхает.

— Тогда у тебя есть три брата, которые будут поддерживать тебя всегда.

Надеюсь, этого будет достаточно, потому что я знаю, что разобьюсь вдребезги.

Глава тридцать первая

Деклан

— Нас начинает беспокоить то, что дыхание стало затрудненным, — объясняет доктор Фойгт.

Сидни находится в коме уже шесть дней.

Дни, которые я даже не помню, как прошли. Я сижу здесь, держу ее за руку, рассказываю ей истории и притворяюсь, что держу себя в руках.

Сегодня приехала ее мама.

— И что это значит? — спрашивает она, не в силах остановить слезы.

— Это значит, что нам, возможно, придется ее интубировать. Мы наблюдаем за ней, и, если появятся какие-либо признаки дистресса, мы просто хотим, чтобы вы были в курсе.

Джейн падает в мои объятия, слезы текут быстро, и я крепко прижимаю ее к себе. Я закрываю глаза, используя все оставшиеся у меня силы, чтобы быть сильным.

Я обнимаю ее мать, позволяя ей промочить мою рубашку, поскольку она боится того же, что и я.

Ситуация не улучшается.

Ей становится хуже.

— А ребенок? — спрашиваю я. Дикон был единственной заботой Сидни, и, если она очнется, я хочу иметь возможность предоставить ей самую свежую информацию.

Доктор прочищает горло.

— Она получает питательные вещества и витамины, чтобы убедиться, что с ребенком все в порядке. Мы включили фетальные мониторы, и акушерская бригада очень внимательно следит за ней. Насколько мы можем судить, операция по удалению опухоли была правильным шагом для ребенка. Но мы сделаем еще одно УЗИ, чтобы сравнить его с предыдущим и посмотреть, вырос ли он. Я знаю, что это очень много, и нас расстраивает, что у нас нет ответов, но мы делаем все возможное.

Джейн откидывается назад, вытирая лицо, и всхлипывает.

— Спасибо, доктор.

Он коротко кивает и уходит.

Она переходит на другую сторону кровати и заправляет волосы Сидни за ухо.

— Я не могу смотреть, как она так угасает. Она сильная девушка, которая никогда не отступает. Я чувствую себя такой беспомощной.

Я перехожу на противоположную сторону.

— Я знаю. Я тоже знаю.

Глаза Джейн встречаются с моими.

— Знаешь, когда ты ее бросил, я думала, что она разобьется и умрет. Ты был… ну, она любила тебя беззаветно. Несмотря ни на что, ее вера в тебя была непоколебима, даже когда я думала, что ты этого не заслуживаешь.

— Я не заслуживал. Я доказал это тем, что не был здесь, когда она нуждалась во мне.

— Теперь ты здесь, Деклан. Ты стоишь рядом с ней. Ты был здесь постоянно. Другие бросили ее, но ты не бросил… — долгая пауза, а потом она говорит.

— Сьерра сказала мне, что ты купил ферму.

— Да.

— Ты хороший человек.

Я смотрю на Сидни и провожу пальцами по ее щеке, а затем снова смотрю на Джейн.

— Я совершал ошибки, но я люблю ее. Я хотел бы получить ваше благословение, чтобы жениться на ней, когда она проснется.

Джейн улыбается.

— Я уже давала тебе его однажды, почему я должна делать это снова?

Я расправляю плечи и не колеблюсь.

— Потому что на этот раз я планирую действительно попросить ее об этом.

— Хорошо. Не сомневайся в этом, и если это ее не разбудит, то я не знаю, что ее разбудит.

Но этого не происходит, и проходит еще больше времени, а ее дыхание становится все более тихим.

— Мы все ближе к тому, чтобы приступить к интубации, — сообщает доктор Фойгт. — У нее бывают моменты стабильного дыхания, но чаще она испытывает трудности, и уровень кислорода начинает вызывать опасения.

Этого не может быть.

— Мы ее теряем? — спрашиваю я.

— На данный момент мы просто пытаемся облегчить ей дыхание. Чем больше она борется, тем меньше кислорода в ее крови, и мы хотим избежать любых последствий, которые это может вызвать.

Я провожу рукой по лицу, и на глаза Джейн наворачиваются слезы.

— И мы до сих пор не знаем, почему она в коме?

Он качает головой.

— Нет. Ни один из тестов не показал ничего, что позволило бы предположить, почему она не проснулась после операции.

Я смотрю на то место, где она спит, и сжимаю переносицу. Я теряю ее.

— Можно вас попросить о нескольких минутах?

Джейн кивает.

— Мне нужно позвонить Сьерре.

Они уходят, а я направляюсь к ее кровати. Хватит с меня терпения, если это вообще можно так назвать. Она должна проснуться.

— Больше не надо, Сидни, — властно говорю я. — Ты нужна нашему сыну. Ему нужно, чтобы ты прошла через это и открыла глаза… — мое лицо близко к ее лицу, я ищу хоть что-то, что могло бы сказать мне, что она меня слышит.

— Дикон внутри тебя, и ему нужна мать, чтобы заботиться о нем. Ты не можешь оставить его мне или своей сестре. Ты не можешь просто… сдаться. Ты не можешь так поступить со всеми, кто любит тебя и нуждается в тебе.

Слезы текут по моим щекам. Я так сильно люблю ее, а сам разрываюсь на части. Я чувствую, как она отдаляется. Как будто за последний час я смог увидеть, как женщина передо мной исчезает. Это не реально, или, по крайней мере, я так себе говорю, но все же я чувствую это.

Если Сидни не вернется, я не смогу с этим справиться.

Я хватаю ее руки, переплетая свои пальцы с ее.

— Не оставляй меня, Сидни. Пожалуйста, не оставляй меня, черт возьми. Мне нужно загладить свою вину перед тобой. Мне нужны годы, чтобы доказать, что я люблю тебя и что я могу быть тем, кто тебе нужен. Ты — все, что мне нужно в этом мире, и я не хочу, чтобы ты сдавалась… — моя голова падает на кровать, опираясь на ее руки. — Не сдавайся, детка. Пожалуйста, борись за меня.

Я встаю, беру ее лицо в свои руки и наклоняюсь, чтобы поцеловать. Она теплая, мягкая и совершенно лишенная сил. Я не чувствую ее рядом с собой.

— Я люблю тебя, Сидни.

Я отпускаю ее, и сердце стучит как ненормальное. Я делаю шаг назад, желая выбраться из этой комнаты.

Я не могу смотреть, как она падает в бездну.

Я чувствую себя беспомощным, опустошенным и таким чертовски одиноким.

Мои ноги продолжают двигаться, а глаза не отрываются от нее, желая быть рядом с ней и в то же время отстраняясь.

Каждый вдох дается с трудом, обжигая мою душу, пока я отступаю.

Я не переживу, если потеряю ее. Не знаю, как я раньше мог отпустить ее. Это убивает меня. Все внутри меня бушует, когтями впивается в грудь, отчаянно пытаясь вырваться наружу.

Я открываю дверь, глаза Джейн встречаются с моими, и тогда я поворачиваюсь.

Я не могу оставаться здесь.

Я должен… двигаться.

Мое сердце колотится так сильно, что я не слышу ничего, кроме своего пульса. Я не знаю, как существовать в мире без нее. Даже когда у меня не было ее — она была здесь. Она уже делала мир лучше, просто вдыхая воздух.

Я иду, не видя людей, не слыша их слов, не отмечая пройденные коридоры. Я просто потерялся, потому что теряю ее.

Я вижу жизнь, которая могла бы у нас быть. Жизнь на ферме, выезды в город несколько раз в месяц, но работа рядом с ней. Дети, которые могли бы у нас быть, бегающие вокруг, гоняющиеся за своими друзьями и смеющиеся. Сидни с ее длинными светлыми волосами, которая изводила бы меня своими сладкими поцелуями и прекрасной улыбкой.