— Он не может этого сделать! — кричит Джейкоб. — Он не может повесить это на нас, не так ли?

Они смотрят на меня, всегда на меня, и я пожимаю плечами. Я не думаю, что ему что-то грозит.

— Я не знаю.

— Я не могу попасть в тюрьму, Дек, — говорит Шон.

Нет, не может. Шон уедет. Мы все уберемся далеко от этого города. Я не могу так поступить и с Сидни. Я не могу взвалить на нее бремя того, что случилось прошлой ночью, и разрушить будущее, которого она так отчаянно хочет. Какую жизнь я смогу ей дать, если он выполнит свою угрозу? Как она поступит в юридический колледж, будучи замужем за человеком, который оставил двух человек мертвыми на обочине дороги?

И если я не смогу получить ее, то другой никогда не будет.

Есть только один вариант: клятва между тремя единственными людьми, которые имеют большее значение, чем моя собственная жизнь.

— Мы обещаем друг другу прямо сейчас, — говорю я, протягивая руку, а затем жду, пока каждый из моих братьев обойдет вокруг меня и соединит руки и запястья. — Мы клянемся, что никогда не будем такими, как он. Мы будем защищать то, что любим, и никогда не женимся и не заведем детей, согласны?

Это значит, что я откажусь от Сидни. Это значит, что я разрушу все свои гребаные мечты, но это единственная защита, которую я могу ей дать. Она найдет другого мужчину, лучшего, и будет счастлива. Она должна быть счастлива.

Шон быстро качает головой.

— Да, мы никогда не будем любить, потому что не можем быть похожи на него.

Джейкоб говорит твердым, как сталь, голосом.

— Мы не поднимаем кулаки в гневе, только чтобы защитить себя.

Глаза Коннора наполняются гневом. Его руки, словно сталь, сжимаются все сильнее, когда он смотрит на меня.

— И мы никогда не заведем детей и не вернемся сюда.

В унисон мы все вздрагиваем. Братья Эрроувуд никогда не нарушают данных друг другу обещаний.

Несколько часов спустя мы перегнали машину в заброшенный сарай. Мы все устали, разбиты и измучены. Джейкоб, Шон и я уезжаем завтра, а у Коннора есть еще несколько недель до того, как он отправится в учебный лагерь.

— Дек? — Шон хватает меня за руку, когда я прохожу мимо него.

— Да?

— Ты не должен этого делать, знаешь?

— Что делать?

Он вздыхает и откидывает волосы назад.

— Разбивать ей сердце. Я знаю, что мы сказали, и хотя это работает для нас троих, мы все были… в жопе. Ты любишь Сидни.

Люблю. Я люблю ее больше всего на свете, достаточно, чтобы отпустить ее. Достаточно, чтобы дать ей лучшую жизнь, чем я когда-либо смогу. И я люблю ее настолько, что знаю, что разбить ее сердце — лучший подарок, который я могу ей сделать.

— Я не могу любить ее и думать о том, чтобы нагружать ее всем этим. Я не могу дать ей будущее, и я не нарушу своего слова.

Мое сердце разрывается от одной мысли об этом, но я должен оставаться сильным.

— Если я останусь с ней, мы всегда будем привязаны к этому городу. Я не могу этого сделать. Я должен уехать, начать новую жизнь и дать ей возможность сделать то же самое.

Шон сжимает переносицу.

— Она никогда тебя не отпустит.

Я качаю головой, с трудом выдыхая воздух.

— У нее нет выбора.

Я ухожу, потому что мне больше нечего сказать. В этот момент все, что осталось — это обида и боль от принятых нами решений. Я должен пощадить ее. С этого момента я должен держаться за то, что мой поступок правильный. И неважно, как сильно мне будет больно это делать.

После того как все уснули, я выхожу из дома и направляюсь через поля. Я мог бы пройтись по ним во сне и найти дорогу к Сидни. Она всегда была той силой, которая заставляла меня двигаться вперед. Когда мы встретились, мы были не более чем двумя детьми с ужасными отцами, но мы нашли близость, о которой я даже не подозревал. Теперь я должен разорвать ее.

Когда я добираюсь до их скромного фермерского дома, я взбираюсь на дуб и подхожу к ее окну достаточно близко, чтобы постучать четыре раза.

Через несколько минут стекло приподнимается, и я чувствую, что могу дышать.

Длинные светлые волосы Сидни заплетены в косу, и, хотя она, возможно, спала, ее глаза ярки и полны жизни.

— Что случилось? — сразу же спрашивает она.

— Я возвращаюсь в Нью-Йорк сегодня вечером.

— Я думала, ты останешься до конца лета, — в каждом слове слышится разочарование.

Я должен отпустить ее. Я слишком сильно ее люблю, чтобы тащить ее за собой.

— Я не могу остаться.

Она испускает тяжелый вздох.

— Иди в сарай, я встречу тебя там. Я не хочу будить маму.

Прежде чем я успеваю ответить, она захлопывает окно, не оставляя мне выбора. Я могу либо слезть с дерева и уйти, не встретившись с ней, что сделает меня еще большим засранцем, либо сделать, как она просит, и дать ей понять, что это действительно конец.

Когда мои ноги коснулись твердой земли, Сид уже была там, одетая в мою куртку и пару треников.

Она никогда не выглядела так прекрасно.

Я делаю шаг к ней, даже не задумываясь.

— Почему ты уезжаешь, Дек?

Я поднимаю руку, убирая назад выбившиеся из косы волосы. Я больше никогда не прикоснусь к ее лицу. Я никогда не увижу, как она улыбается, и не почувствую ее в своих объятиях. Я никогда не смогу вернуть ее.

— Я должен.

— Твой отец?

Я киваю.

— Дело в том, Сид, что никогда не вернусь.

Ее губы раздвигаются, и она вдыхает.

— Что?

— Мне надоел этот город, и я больше не могу здесь находиться. Вся эта… жизнь в маленьком городке, я не могу.

Она несколько раз моргает, а затем хватается за живот.

— А как же все те обещания, которые ты давал? Как же твои клятвы, что ты никогда не бросишь меня? Ты знаешь, что я не могу уехать отсюда. Я нужна маме и сестре, и мне здесь нравится.

— Я люблю Нью-Йорк.

— А ты любишь меня?

Больше всего на свете. Больше, чем я могу ей сказать.

— Но этого недостаточно, чтобы остаться.

Я наблюдаю обиду на ее лице, когда она отступает назад.

— Не… достаточно? — и тут ее глаза сужаются. — Что, черт возьми, происходит, Деклан? Это не мы. Это не ты. Ты любишь меня. Я знаю, что ты любишь меня! Она придвигается ближе, берет меня за запястье и прижимает мою ладонь к своей груди. — Я чувствую это здесь. Я знаю тебя лучше, чем кто-либо. Не лги мне.

Мне нужно покончить с этим побыстрее.

Она действительно знает меня лучше, чем кто-либо, и я должен защитить ее от того, что сделал мой отей. Я поклялся сделать все, что должен, чтобы защитить своих братьев, а это значит разбить сегодня еще два сердца — ее и мое.

— Ты меня не знаешь! — почти прорычал я. — Мы с тобой… нам было весело, но я устал от этого. Мы только обманывали себя, думая, что сможем наладить отношения на расстоянии. К тому же, мы еще даже не закончили колледж. Никто не встречает человека, на котором собирается жениться, в старших классах. Обещания нарушаются, и я больше не пытаюсь заставить себя сделать это. Ты хочешь остаться здесь, это прекрасно. Но я никогда не проведу больше ни одной ночи в этом гребаном городе, пока жив.

Сидни отворачивается и кивает. Но это не моя девочка. Она боец, и когда ее голубые глаза находят мои, в них вспыхивает огонь.

— Я вижу. Так что, к черту меня? К черту тот факт, что последние семь лет я любила тебя? Неважно, что я ждала тебя? Была рядом с тобой все это время? Я так мало значу для тебя, Деклан?

Она — весь мир, но я не могу сказать ей этого.

— Мне нет до тебя никакого дела, Сид. Я притворялся некоторое время. Я никогда не хочу жениться. У меня никогда не будет детей. И я никогда не буду любить тебя так, как ты хочешь.

Ее рот опускается, и она сильно толкает меня в грудь.

— Да пошел ты! Пошел ты, раз говоришь мне такое! Я дала тебе все, и вот как ты мне отплатил? Знаешь что? Просто уходи. Уходи и полюби свою городскую жизнь. Уходи и убегай от всего, что мы обещали друг другу. Ты будешь одинок и печален, и знаешь что? Ты заслуживаешь этого. Я ненавижу тебя! Ты такой же плохой, как мой отец, и мы оба знаем, как я к нему отношусь.