Коннор говорит сквозь улыбку.

— Я мертвец.

— Это точно, — соглашается Шон.

— Мы выглядим как дураки, — говорю я.

Мы вчетвером машем руками и улыбаемся, как будто находимся на чертовом параде.

Элли качает головой и отходит к другому гостю. Затем они втроем поворачиваются ко мне. Коннор говорит первым.

— Может, мы и выглядим как дураки, но ты ведешь себя как дурак. Пойди к ней завтра и все исправь.

А потом он возвращается к жене, целует ее в висок, и такой сильный приступ ревности едва не ставит меня на колени.

Я хочу этого. Вот так. Я хочу всего этого.

Эта кровать пахнет ею. Да и все помещение тоже.

Я переворачиваюсь, вжимаюсь лицом в подушку и вдыхаю. Лаванда и ваниль прилипают к ткани, и я приподнимаюсь. Я не могу этого вынести.

Сегодня тот день, когда я пойду к ней и скажу, что хочу будущего с ней. Я собираюсь сразиться с демонами, которые мучают меня, по поводу того, что я стану отцом, и я собираюсь разобраться с этим.

Я переворачиваюсь на спину и в десятый раз хватаюсь за телефон, проверяя, не звонила ли она или не писала ли смс.

Ничего.

Бесполезно валяться без дела, когда мне нужно разобраться со своим жизненным бардаком. Я включаю ноутбук и нахожу письмо от Майло.

Деклан,

Она согласилась на сделку на прошлой неделе и была не против первоначальной даты закрытия, но вчера поздно вечером я получил от нее письмо, в котором она говорит, что хочет ускорить продажу и закрыть сделку до конца недели, иначе она примет другое предложение. Документы отправлены курьером в твой офис, чтобы ты их подписал к завтрашнему дню.

Что, черт возьми, ты с ней сделал?

Майло

Блядь.

Она бежит. Я облажался прошлой ночью, не сказав ей о своих чувствах, и теперь она думает, что я ее не выбрал. Что ж, у меня для нее есть новости. Я не позволю ей сбежать с моим ребенком. Я не позволю ей сделать такой выбор без меня, не тогда, когда я так ее люблю.

Когда пыль осядет, мы разберемся во всем вместе.

Прошлая ночь не была случайностью. Это было давно запланировано, и мне давно пора было вытащить голову из задницы.

Я выпиваю чашку кофе и бросаю одежду в сумку, мне нужно попасть в город, подписать бумаги, чтобы она не продала ферму какой-нибудь случайной компании, и вернуться сюда.

Я набираю номер Майло, и он отвечает на первом же звонке.

— Серьезно, какого черта ты натворил?

— Я сказал ей, что люблю ее.

Он смеется.

— Самое время, черт возьми.

— А потом она сказала мне, что беременна.

Наступает молчание.

— Ты же знаешь, я не хочу задавать последующий вопрос.

Теперь моя очередь смеяться. Держу пари, он не смеется.

— Мы переспали несколько месяцев назад, и, думаю, мы все знаем, от чего она бежала. Но я был дураком, когда явился и причинил ей боль. Я чувствовал себя виноватым, что она уходит, потому что я вернулся в ее жизнь.

Майло выпустил длинный вздох через линию.

— И, естественно, ты решил купить ее ферму?

— Она не хочет продавать, и я люблю ее. Я хочу, чтобы она растила нашего ребенка там, где захочет, и если это означает, что я буду прыгать через обручи, чтобы это закрытие произошло, то так тому и быть. Когда придут бумаги?

— Завтра. Я должен позвонить ей, как только мы поговорим, и сообщить, что ты согласился перенести закрытие сделки.

— Хорошо.

— Ты уверен в этом, Деклан? Я знаю, что у тебя хорошие намерения, но я не уверен, что она воспримет это именно так, и это большая сумма денег.

Я понимаю, почему он так думает, но я делаю именно то, о чем она меня просила… иду за ней.

Только на этот раз я ее поймаю и не отпущу.

— Я уверен. Я буду в офисе через несколько часов. Мне нужно подписать их, а потом вернуться в Шугарлоуф.

— У тебя уже есть деньги?

— Да, я взял деньги в долг под залог своей компании.

Майло прочистил горло.

— Если бы ты только знал, какой ты чертовски глупый, что вообще позволил ей уйти.

Я смеюсь и бросаю сумку в машину.

— О, я знаю, но я больше не дурак.

Я кладу трубку и слышу писк сообщения.

Сидни: Вот информация о встрече завтра в два часа. Я назвала твое имя как отца и сообщила им, что ты можешь присутствовать, так что проблем с твоим приходом не должно возникнуть. Я хочу, чтобы ты знал, что о ребенке знает только Сьерра. Не знаю, говорил ли ты кому-нибудь, но я не говорила. Я никому не лгала, но решила, что ты должен знать раньше других. Что касается той ночи, то я очень надеялась, что ты поймешь, как сильно я тебя люблю. Не знаю, что еще я могу сделать, но если ты решишь не приходить, то я получу свой ответ.

О, она получит свой ответ, и тогда ей тоже придется сделать свой выбор.

Глава двадцать шестая

Сидни

Моя нога подпрыгивает, когда я сижу в зале ожидания и жду. Не только приема, но и Деклана.

От него не было вестей уже два дня, и у меня сердце замирает при мысли, что он не приедет.

Я снова проверяю телефон на наличие пропущенных звонков, которых нет, и отправляю сообщение Элли.

Я: Привет, ты не видела Деклана?

Элли: Он уехал вчера в Нью-Йорк.

Дыхание вырывается из моих легких, как будто меня ударили. Он уехал?

Я: Ты уверена?

Элли: Да, он заходил в дом, чтобы сообщить нам с Коннором, что его не будет некоторое время.

Он бросил меня. Он… он уехал в Нью-Йорк. Я знала, что глупо надеяться, но я надеялась. Я думала, что, может быть, он услышит мои слова и даст нам шанс. Я такая дура.

Он снова и снова показывает мне, чего хочет, а я все пытаюсь поверить в обратное. Почему я никогда не учусь?

— Мисс Гастингс? — медсестра зовет меня по имени.

— Да, — я встаю и запихиваю телефон в сумку.

Мне хочется упасть на пол и заплакать, но я этого не сделаю. Сегодня я увижу своего ребенка. Я услышу его или ее сердцебиение и, надеюсь, узнаю, девочка это или мальчик. Я могу быть одна, но я достаточно сильна, чтобы сделать это.

— Сюда, — говорит она и протягивает руку. — Я Дженна, и я буду с вами на протяжении всего УЗИ. Мне нужно, чтобы вы прошли сюда и переоделись. Как только будете готовы, пройдите в ту дверь.

Я киваю, понимая, что пока не могу говорить. Я чувствую себя решительной, но в то же время я разбита вдребезги. Это не тот Деклан, которого я знаю. Он бы так со мной не поступил. Он бы не бросил ребенка.

Я в ярости, и я никогда не прощу его за это.

Выпустив через рот еще один глубокий вдох, я закрываю глаза и пытаюсь вытеснить все это из своего сердца.

Но оно болит.

Так больно, что трудно дышать.

Как я могу любить его, если он готов вот так разбить мне сердце? Почему я не могу отпустить его, как он сделал это со мной?

Еще одна слеза скатывается по моему лицу, когда я стою в этой пустой комнате и раздеваюсь. Я сосредотачиваюсь на обыденных вещах, например на том, чтобы аккуратно сложить одежду. Я накидываю халат и дрожу. Я чувствую холод, оцепенение, злость и разочарование.

Я дала ему последний шанс выбрать меня, и нет более четкого ответа, чем его неявка сегодня.

Я делаю шаг в дверь и насильно улыбаюсь.

— Готовы ли вы увидеть своего ребенка? — спрашивает Дженна, когда я сажусь на кушетку.

— Да, а пол мы узнаем?

— Если вы хотите, я могу попытаться. Иногда они не сотрудничают.

Я улыбаюсь и борюсь с желанием сказать, что тогда он или она будут такими же, как отец.

— Я понимаю.

Она рассказывает о том, что будет делать и как должен проходить прием.

— У вас есть еще вопросы?

— Думаю, все в порядке. Я просто готова увидеть его или ее.

Дженна дотрагивается до моей руки.

— Мы кого-нибудь ждем?

Я смотрю на дверь и качаю головой.

— Нет. Я сделаю это сама.

— Хорошо. Ее голос мягкий и понимающий.

Я накидываю одеяло на ноги и ложусь, пока она приглушает свет. Через секунду она садится на стульчик рядом с кушеткой и осторожно задирает халат вверх, обнажая мой живот.