— Хорошо, я думаю. У Майло было много предложений, как сделать недвижимость более привлекательной для того типа покупателей, который мне нужен. Он был очень добр, и я… — я поворачиваюсь к нему. — Я очень ценю это. Твоя проницательность бесценна.

Он слегка кланяется.

— Мне было очень приятно.

— Разве тебе не нужно завтра возвращаться в Лондон? — спросил Деклан, приподняв бровь.

— Не груби своему другу, — укоряю я его. — Майло проделал весь этот путь из Нью-Йорка, и я не позволю тебе вести себя как осел в моем доме.

Краем глаза я замечаю, что Майло ухмыляется, но когда я поворачиваюсь к нему, его улыбка исчезает.

— Я думаю, он заслуживает наказания.

Деклан ворчит себе под нос.

— Я думала, вы двое — друзья.

Майло наклоняется и целует меня в макушку.

— Это было до того, как я провел три часа, заставив его ревность немного разбушеваться… — он усмехается и делает шаг назад. — Успокойся, Деклан, я просто наслаждался общением с твоей прекрасной женщиной.

— Я не его женщина, — поправляю я.

— Да, ну, семантика. Я должен найти свою жену, пока она не потратила все мои деньги в Нью-Йорке. Помни, что я сказал, любимая, проси то, что хочешь, и не отступай. Если появится застройщик, позвони мне, и я сделаю то, что умею лучше всего.

— Раздражаешь людей? — спрашивает Деклан.

Он отмахивается от него и выходит за дверь, оставив меня немного ошеломленной.

— Он замечательный, — говорю я с огромной улыбкой.

— Он — нечто.

— Спасибо, Дек. Ты даже не представляешь, как он мне помог. Я очень ценю, что ты позвал его осмотреть участок.

Его гнев, кажется, немного утихает, и он проводит рукой по волосам.

— Садись за стол и расскажи мне, что он сказал.

Я беру молоко и печенье, ставлю их перед нами, а затем сажусь. Ничто так не помогает мне успокоиться, как это. Каждый раз, когда я плакала, обижалась или чувствовала, что мой мир рушится, мама ставила передо мной печенье. Оно просто волшебным образом оказывалось здесь в любой момент, когда я в нем нуждалась.

Я опускаю печенье в молоко, чтобы оно стало мягким и влажным, и рассказываю Деклану о тех местах, которые волновали Майло.

Он записывает их, делая пометки и внося предложения по ходу дела.

Спустя упаковки с печеньем я выдохлась.

— Как ты думаешь, что-нибудь из этого выполнимо? — спрашиваю я.

— Я думаю, нам нужно исправить крупные вещи, а мелкие не будут иметь значения для фермера.

Я прикусываю подушечку большого пальца.

— Может быть, но что, если сюда придет застройщик?

— Ты хочешь, чтобы здесь построили кондоминиумы? А что застройщику может понадобиться на такой земле? Шугарлоуф — фермерский городок, он не предназначен для крупной промышленности… Деклан откинулся на спинку кресла и долго пил молоко. Когда стакан опускается, у него появляются молочные усы, и я стараюсь не рассмеяться.

Но у меня не получается.

— Без понятия.

— Почему ты смеешься?

— Я не смеюсь.

Его глаза сужаются.

— Ты явно смеешься.

Я жалею его и протягиваю ему салфетку.

— Тебе нравятся твои усы?

Вместо того чтобы вытереть их, он наклоняется вперед.

— Тебе нравятся усы?

— Не знаю, спроси об этом меня позже.

Тепло разливается по мне, когда мы превращаемся в детей, которыми когда-то были. Смеялись над собой и друг над другом на каждом шагу. Нас ничто не могло смутить, и мы обожали пошлые шутки.

Я рада, что кое-что не изменилось.

Он вытирает молоко с лица и придвигается ближе.

— Я хочу, чтобы ты все же подумала об этом — о продаже этого места застройщику.

— Майло считает, что так я заработаю больше всего денег.

Он чешет затылок и пожимает плечами.

— Деньги — это не всегда главное. Может, ты и не хочешь больше иметь ферму, но здесь ты выросла.

Мне кажется ироничным, что сейчас он беспокоится о наследстве. Это он ушел от своей семьи и продал бы ферму без колебаний.

— Деклан, тебе не кажется, что давать мне такой совет… лицемерно?

— Я не любил свой дом.

— Хорошо, но дом — это место, где находятся люди, которых ты любишь. Эта ферма значила для меня весь мир из-за моей семьи, но их здесь больше нет. Что мне теперь остается?

Пожалуйста, скажи, что ты. Пожалуйста, скажи что-нибудь, что заставит меня остаться.

Он смотрит на меня глубокими глазами, которые ищут мои, пока я мысленно даю ему ответ. Я снова и снова повторяю его в голове, ожидая, что он скажет.

— Ничего, я думаю.

— Нет? Я даю ему еще один шанс.

Деклан испускает дрожащий вздох, но когда он отвечает, в его голосе нет ничего, кроме стали.

— По крайней мере, ничего такого, за что стоило бы держаться.

Я люблю его. И всегда буду любить, но ясно, что он не будет пытаться. Конечно, он хочет меня — это неоспоримо, когда мы вместе. Но этого недостаточно. Он должен хотеть большего.

Он должен хотеть всего этого.

— Хорошо. Я рада, что мы это уладили.

Только я не чувствую себя ни хорошо, ни радостно, ни спокойно. Мне грустно и кажется, что часть моей души покинула меня.

Глава пятнадцатая

Сидни

Уф. Эта тошнота — просто праздник. Я думала, что покончила с утренней тошнотой, но, видимо, это не так.

Я встаю, промываю рот и чищу зубы. Сегодня в Шугарлоуф проходит ежегодная ярмарка «Сельские тракторы и угощения». Это одно из моих любимых развлечений, но я просто не в настроении. Сегодня вечером у Элли и Коннора совместная холостяцкая и девичья вечеринка, и я не могу ее пропустить. Если я смогу отдохнуть и успокоить желудок, то, возможно, к вечеру буду в порядке.

Не то чтобы я понимала, какого черта они хотят устроить это в качестве прощания с холостяцкой жизнью. Небольшой кантри-концерт — это не совсем мое представление о хорошем времяпрепровождении. По крайней мере, уже нет.

Когда-то я любила концерты на ярмарке. Мы слушали, как местная группа или певец, которого они нашли в караоке-баре, претендует на звание следующего «Американского идола», танцевали и веселились. Мне нравилось, как Деклан танцевал со мной, смеялся, когда мы издевались над плохими певцами, и бесконечно говорил о нашем будущем.

С тех пор как он уехал, я ни разу не ходила на концерт. Это уже совсем не то, но ради друзей я готова потерпеть.

В дверь стучат, и я спускаюсь вниз, не понимая, кто, черт возьми, может быть сейчас у меня дома.

Когда я открываю дверь, меня встречает огромная улыбка одного из моих любимых людей, которая, как оказалось, находится в объятиях мужчины, который прошлой ночью был в моих снах.

— Доброе утро, тетя Сид!

— Доброе утро, мисс Хэдли!

— Я привезла дядю Деклана. Она улыбается.

— Я вижу.

— Доброе утро, Бин.

Мне бы очень хотелось, чтобы он перестал меня так называть. Я больше не его Бин.

— Дек.

— Мы сегодня идем на фестиваль! Хэдли вскочила.

— Правда?

Она быстро кивает.

— Дядя Деклан сказал, что мы идем на свидание.

Я смеюсь и прислоняюсь к двери.

— Ну, ты очень везучая девушка. Знаешь, твой дядя любит покупать вещи и носить их с собой весь день. Так что обязательно бери его с собой в каждый ларек и не бойся просить все, что хочешь.

Хэдли с восторгом смотрит на него.

— Правда?

Деклан смотрит на меня, сложив губы в тонкую линию, которая исчезает, когда он поворачивается к племяннице.

— Не каждый раз, но…

— Не позволяйте ему обмануть себя, принцесса. Он любит баловать девушек.

Деклан прочистил горло.

— Знаешь, Сид, ты права. И именно поэтому я так рад, что ты едешь с нами.

Мои губы разъезжаются, и я пытаюсь придумать выход, но Хэдли визжит первой.

— Ты! Я так и знала! Я знала, что мы едем именно за этим. Дядя Деклан сказал, что ему нужно кое-что здесь сделать, а потом мы сможем поехать, но я надеялась, что сначала мы заберем тебя. И я была права! Тетя Сидни, это будет так весело. Мы сможем посмотреть на животных и поесть всякой еды, а потом у них будут тракторы и всевозможные игрушки и игры. Ты должна пойти одеться, чтобы мы могли идти!