Ей бы стоило подслушать их разговор, может, даже расспросить подробнее, но Велга слишком торопилась. Не выпуская кубок, она просеменила вдоль стены, зашла за приоткрытую дверь.

За ней оказался полупустой узкий проход к винтовой лестнице.

Велга нырнула туда, спустилась на один пролёт и, прислушавшись к шуму, доносившемуся из зала, присела на ступеньку.

На лестнице было прохладно, почти тихо. Спокойно. И никто не помешает ей здесь ни пить, ни думать.

Порой мимо проходили слуги с подносами. Одни несли угощения наверх, другие уносили грязную посуду вниз, видимо куда-то на кухни. Они с любопытством поглядывали на Велгу, но вопросов не задавали.

И она могла наконец собрать мысли в кучу.

Королева избегала её намеренно. В этом и сомневаться не стоило.

И ещё Матеуш. Велга считала, он просто обижен на сестру, может, недолюбливает её, но князь, кажется, её боялся. Всегда мирный, даже немного робкий, перед Венцеславой он и вовсе дрожал. Что же, после смерти королевы, может, он вздохнёт спокойнее. Осталось дождаться, когда Белый Ворон выполнит договор.

Белый Ворон…

Зачем он сюда пришёл?

Ему стоило скрываться, не попадаться никому на глаза и исполнить оба договора, что они заключили. А он точно назло упал к самым ногам королевы, защищая её от тварей Нави. Вряд ли он вдруг проникся благородными чувствами. Нет, Белый был убийцей по природе своей.

И за это ему стоило умереть.

Снова кто-то поднимался по лестнице. Велга немного подтянула ноги, чтобы человек не споткнулся, как тот вдруг замер. Она подняла взгляд.

Войчех смотрел напряжённо, будто вовсе ничего не чувствуя.

– Там шумно, – зачем-то сказала Велга, кивнув назад, в сторону пиршественного зала.

Он кивнул, оглянулся, прислушался и, помешкав, сложил руки на груди и опёрся плечом о стену.

– Поздравляю с помолвкой.

В его голосе не звучало ни радости, ни печали, ни даже издёвки. Ничего. Возможно, ему и впрямь было совершенно всё равно.

– Спасибо. – Велга покрутила в руках кубок, разглядывая новый скренорский кафтан на Войчехе. – Смотрю, ты приоделся к моей свадьбе.

– Подарок королевы.

– Да, ты впечатлил её своим появлением. Это было красиво. Как ты вдруг вырвался вперёд, отвлёк духов на себя. А уж как ты кусал их… думаю, при королевском дворе никогда не видели ничего более неподобающего и одновременно впечатляющего. – Велга поняла вдруг, что никак не может замолчать. Слова лились и лились из неё. – Я и сама впечатлилась. Но, признай, если бы не я, тебя бы сожрали.

– Так это была ты…

– Ага. Смотрю, тебя сейчас загрызут, схватила щит у того стражника, который умер первым… знаешь, думала, не подниму, но не такой уж этот щит тяжёлый. Ну и начала со всей дури лупить. – Она захихикала. – Можешь не благодарить.

– Не благодарю. – Кажется, он даже не моргал.

Велга протянула ему кубок:

– Не хочешь? А то мне, кажется, уже нехорошо.

Его сухие, грубые пальцы скользнули по её, забирая кубок. Белый сделал глоток, присел рядом на ступень:

– Как тебе в роли княгини? Смотрю, ты тоже приоделась…

– Пока не поняла. Вот вернусь в Старгород, узнаю.

Она старалась отсесть подальше, чтобы даже случайно не прикасаться к нему плечом. Удивительно, что человек, которого она ещё недавно обнимала, целовала, которого так желала, теперь вызывал одно лишь отвращение. И его серые глаза вдруг показались рыбьими, а тонкие губы – уродливыми, недовольными. Длинные белые волосы походили на солому. Нос не как у дворян, с благородной горбинкой, а кривой и сломанный. Всё в нём было… недостаточным. Войчех был всего лишь безродным наёмником, он никогда не стал бы достойным Велги Буривой. В другой жизни, что существовала до пожара, она бы даже и не взглянула на него.

И теперь, вернув власть, влияние, имя, Велге стоило вспомнить об этом. Ей необходимо помнить, что они никогда не были и не будут равны.

Да и желал ли когда-либо Войчех Велгу по-настоящему? Или он просто желал быть как она? Бедный, необразованный наёмник, верно, просто завидовал ей – красивой, умной, знатной, ей всё досталось с рождения. Он всего лишь…

– Ты любишь его?

– Что?

Вопрос показался совершенно неуместным. Как вообще можно такое спрашивать? Брак в благородных семействах никогда не был про любовь. Он про выгоду. И Велга нашла лучшего жениха из всех, что были в Старгородском княжестве.

– Матеуш очень добр ко мне.

– Так ты его любишь? – Войчех посмотрел на неё с какой-то насмешкой, почти с презрением.

Он – нищий, безродный убийца – презирал её! Какое он имел право?!

– При чём тут любовь? Матеуш влиятельный, умный, благородный, знатный, богатый. Я уважаю его.

– Врёшь.

Велга прикусила губу. Ей хотелось встать, вернуться в зал и за шкирку притащить Матеуша к королеве, заставить его представить свою невесту лично, признать правду, признать свою вину перед ней, Велгой, перед всем родом Буривоев. Если бы Матеуш любил, разве не пожелал бы защитить её? Отомстить за всё горе, что она пережила?

– Убей королеву как можно скорее, – оледеневшими губами прошептала Велга. – Я не могу больше ждать. Я мечтаю увидеть её мёртвой.

Ледяные глаза Белого зажглись бесовским огнём. И он улыбнулся криво, так, что его лицо приобрело звериные черты. Велга смотрела на него заворожённо, как на чудище, что всё же вырвалось из подземелий и подкралось слишком близко.

Чудище, что убило её родителей, разрушило всю её жизнь. Оно оказалось так близко, так опасно. Оно могло в любой миг забрать её жизнь. Но не делало этого. И потому его близость ощущалась особенно остро, особенно… желанно.

– Убью, – пообещал Белый. – После свадьбы. Ты же не хочешь, чтобы её отменили?

Велга помотала головой:

– Не хочу. И ещё… Инглайв. Его тоже убей в день моей свадьбы.

Эти слова не могли принадлежать Велге Буривой. Нет, та девушка не помышляла о смерти вовсе. Это не были слова Вильхи, запуганной, жалкой девчонки, что во всех искала спасение. Это был кто-то другой, кого ей самой ещё только предстояло узнать.

– Убью. – Голос у него стал совсем низким, хриплым.

Войчех наклонился чуть вперёд, потянулся рукой к её лицу, провёл пальцами по щеке и потянул платок вниз, стягивая с головы.

– Мне нравятся твои волосы…

Велга слишком много выпила. Иначе ни за что, никогда, ни в этой жизни, ни в следующей, она не позволила бы Белому Ворону себя коснуться.

Но Велга была безнадёжно пьяна. И она поцеловала Войчеха сама.

– Отправь это Гюргию Большая Репа, – велела Велга.

Хотьжер кивнул, пряча скрученный лист бумаги за пазуху.

Велга вытерла платком чернила с пальцев. Писать пером по бумаге было непривычно, она привыкла пользоваться писалом и берестой.

После травяного настоя и мытья ей стало чуть лучше. Голова прояснилась. Она бы написала письмо утром, протрезвев, но не хотела терять время. К тому же после окончания пира вряд ли бы кто попробовал вскрыть её письмо. Даже соглядатаи Венцеславы должны были отдыхать теперь.

Велга же отдыхать не имела права.

– Никому не показывай письмо, – предупредила она.

– Конечно, господица. – Хотьжер выглядел надувшимся, точно она оскорбила его в лучших чувствах. – Ты можешь мне доверять.

Оглядев его внимательно с головы до ног, Велга с сомнением кивнула. Она опасалась теперь вообще кому-либо доверять. В конце концов, Хотьжер был человеком Матеуша. Почему бы он стал вдруг верен ей?

– Спокойной ночи, – пожелала она.

Задерживаться Хотьжер не стал, легко поклонился и вышел из спальни.

Полепа подошла к окну и потянулась к ставням.

– Окно не закрывай, – остановила её Велга.

– Но, господица…

– Это всё пустые страхи, – улыбнулась мягко Велга. – Правда же, мне стоит перестать шугаться любого звука. Можешь идти, дальше я сама.

Она забралась в постель и поспешила укрыться одеялом.

– Но, господица, твои волосы…