Прекрасные чувства, которые я так любила в детстве, и которые, к сожалению, стали лишь воспоминанием…

Приятный запах, наполнивший каждый уголок комнаты, все же вырвал меня из объятий сна и заставил открыть глаза.

– Пора вставать, Эрика! – заботливо проговорила старушка Имма, моя воспитательница. – Сегодня на завтрак твой любимый пирог в честь праздника.

– Спасибо, скоро приду, – ответила я, присев на кровати и через силу улыбнувшись.

– Дай угадаю: тебе снова приснились родители, да?

За девять лет, что мы знакомы, женщина уже изучила меня как свои пять пальцев.

– У-угу… – выдавила из себя я, грустно потупив взгляд.

– Понимаю, – Имма кивнула и шагнула к выходу. – Тогда приходи к нам, как будешь готова. Мы с ребятами ждем тебя.

Воспитательница закрыла дверь, а я, грустно вздохнув, рухнула обратно в кровать и задумалась. Как же хотелось прямо сейчас обнять своих родителей, поиграть с отцом дома в прятки, поухаживать вместе с мамой за садом и насладиться семейным ужином, но судьба распорядилась иначе. Теперь у меня нет ни отца, ни матери, а дом уже девять лет как лежит в руинах…

Взяв волю в кулак, я все же тихонько поднялась с кровати и стала приводить себя в порядок. Остальные три кровати в комнате уже оказались застеленными. Похоже, воспитательница не обманула, когда сказала, что все ждут за столом только меня. Расчесывание у зеркала с закрытыми глазами успокаивало, позволяя на время позабыть, где я нахожусь. И лишь заканчивая с прической, я, открывая глаза, вспоминала о реальности. Крупные шрамы от ожогов на левой щеке просто не давали шанса оставить все без внимания…

Спрятав изъян несколькими прядями, я поправила легкое, потрепанное годами платье и направилась в столовую. По дороге, разумеется, поухаживала за цветами на подоконнике. Земля в горшке у цветущей лазурной фиалки немного подсохла, и пришла пора ее полить, а яркоцвет уже в очередной раз отцвел, и нужно было собрать семена.

За увлекательным занятием, переданным мне, похоже, с молоком матери, пролетело еще несколько минут. Ох, вот теперь ребята меня и вправду потеряли!

Еще раз проверив свой внешний вид, я вышла из комнаты и пришла в столовую. На столе, как обычно, стояли порции свежеприготовленной к завтраку каши, а в центре на меня смотрел большой пирог. Судя по запаху – малиновый. Аромат от него шел не такой, как готовила мама, но даже такой знак внимания мне был приятен, хоть и иногда и навевал воспоминания.

– А вот и виновница нашего торжества, – воспитательница указала на стоящий рядом пустой стул. – Присаживайся, мы уже тебя заждались.

– Ее высочество Эрика наконец-то соблаговолила притащиться! – фыркнул Джерд, еще один воспитанник приюта. Хоть он и на два года меня младше, но все же редкостный забияка! Внешне он, несомненно, красив – черные волосы, серые глаза, да и телосложением не обделен, а вот колкая речь издревле портила о нем все впечатление.

– Прекрати, Джерд! – упрекнула парня Имма, пригрозив сморщенным от возраста пальцем. – Мы сегодня празднуем особый день! Не только день рождения Эрики, но и ее выход в свет.

Мальчишка засмеялся, а вместе с ним захихикали и другие дети приюта. Все, кроме моей подруги.

– Выход в свет? У Эрики? Да эта чушка ни дня вне стен приюта не продержится! – не унимался он.

– А ты бы долго один продержался, не окажись в приюте? – фыркнула я в ответ, равнодушно поковыряв ложкой в тарелке. – От хорошей жизни, наверное, сюда попал, скучно стало.

– От меня, по крайней мере, хоть какой-то толк будет, – усмехнулся Джерд, с важным видом приподняв подбородок. – Я и на тяжелую работу сгожусь, и лицом пригож, и за будущую жену свою с ребенком постоять смогу. А вот ты на что сгодишься? Лицом некрасива, фигурой худющая, да только о цветах и думаешь.

Я постаралась не подать виду, но на сердце от таких слов стало больно. Конечно, за годы, проведенные в приюте, мне удалось привыкнуть к колким словам, но все равно каждая подобная шутка свербила на душе отголоском боли.

– Прекрати сейчас же, Джерд! – выругалась воспитательница. – Эрика не виновата, что с ее семьей такое горе приключилось. А вот иметь мечту и стремиться к ней, несмотря ни на что – очень дорогого стоит. В этом тебе стоит у ней поучиться.

– А что, я не прав? – не унимался парнишка. – Она ж не о готовке для будущего мужа думает или о быте и семье, а о том, какой цветок где растет. Хотя… Кто ж ее такую замуж вообще возьмет?

Остальные дети загалдели, то и дело хихикая и перешептываясь. Терпеть происходящее сил больше не было. Приборы и тарелки подскочили на месте от силы моего удара, а я сама поднялась в следующий миг из-за стола.

Все резко затихли, бросив на меня удивленный взгляд, а я же, не проронив ни слова, пошла к выходу. Не хотелось больше ни минуты находиться в этом зверинце!

– Эрика, ты же не съела завтрак! – пыталась окликнуть меня Имма, но безуспешно.

– Я не голодна, спасибо, – буркнула я, изобразив равнодушие и выскочив на улицу в сторону беседки. Вокруг нашего скромного приюта росло множество цветов. Когда мне было грустно, лишь они всегда могли меня выслушать. Иногда даже жаль, что людям не дано понимать их мысли, слышать их слова…

Хоть мне не по нраву лить слезы, но одна такая все же выкатилась из левого глаза, прокатившись по рельефам ненавистных шрамов. Лицо, казалось, вновь загорелось от одних лишь воспоминаний о том злополучном дне. Проклятой ночи, когда моя прежняя жизнь канула в небытие…

Прячась в беседке и ухаживая за цветами, я и не заметила, как сюда подкралась Имма. На хлипком подносе пожилая женщина принесла стакан молока и кусок знакомого малинового пирога.

– Держи, – воспитательница поставила угощение на лавочку и присела рядом. – Не стоит отказываться от любимого пирога в такой важный для тебя день.

– Незачем обо мне беспокоиться, – буркнула я, не отвлекаясь от клумбы. – Я уже давно привыкла к подобному.

Женщина аккуратно присела позади и заключила меня в объятия. Не такое любящее, как у родной мамы, но все равно теплое.

– Не представляю, как горько тебе на душе, но при этом я горжусь, какой завидной невестой ты выросла, – добрые слова женщины отдались в ушах успокаивающей мелодией.

– Скажете тоже… – фыркнула я, положив ладони поверх ее рук. – Какая из меня невеста? Да мне с цветами во сто крат удобнее общаться, чем с людьми. Те хотя бы не ткнут в меня пальцем и не посмеются, увидев мое лицо.

– Ой, да пусть верещат и смеются сколько угодно! – ослабив объятие, женщина села напротив и спрятала мне за левое ухо русые пряди, скрывавшие ожоги. – Гнилые душой люди лишь поиздеваются или сделают больно, зато достойные примут тебя не за внешность, а за светлую душу.

Эти слова звучали так тепло и по родному, будто со мной, спустившись с небес, разговаривала мама. Не сиди Имма сейчас живой передо мной, то я бы так и подумала.

– Думаете, мне правда стоит поехать в Марфурт? – пожала я плечами. – Это ведь не в деревне жить, где все тебя знают, там людей еще больше.

– Конечно, стоит! – кивнула воспитательница. – Лучше попробовать, чем вовсе сидеть сложа руки. Мечта сама себя не осуществит!

– Мечта… – прошептала я, грустно потупив взгляд.

– Прекрасная мечта! – усердно подбадривала меня старушка. – Я верю, она обязательно сбудется! Но и тебе нужно постараться, разумеется. Да, в одиночку будет сложно, но знай, что ты всегда, если понадобится, можешь вернуться в родную деревню. Уж у меня всегда найдется уголок для такой красавицы, помогу чем смогу!

Ее забота так согрела теплом, что вызвала на моем лице улыбку.

– Спасибо! Обязательно постараюсь!

– Вот и отлично! – довольно кивнула Имма, указав на угощение. – А теперь пора перекусить, я же пирог в первую очередь для тебя пекла!

Помыв руки под струей лейки, я уселась на лавочку и приняла поднос с уже слегка остывшим, но не менее вкусным пирогом.

– Вкусно! – ахнула я, радуясь приливу сахара. Один лишь кусочек – и все проблемы словно отошли в сторону. Обожаю это чувство!