– Ага, вижу первый загиб, – сообщил Рэм. – Всем отойти.

И все, кто был близко, тут же отбежали на несколько метров в разные стороны. Артарэм спокойно подошел, схватил, кажется, просто воздух, там, где была полоска более насыщенного фиолетового цвета, поводил рукой влево и вправо, чтобы понять, в какую сторону разгибать это безобразие, и потом резко дернул!

Это был краткий и совершенно бесшумный процесс, но выглядело происходящее более чем странно. Реальность искажалась, словно я смотрела через кривое зеркало, в какой-то момент даже увидела дорогу верх ногами, но затем складка разгладилась, и все пришло в норму.

Подобную процедуру пришлось повторять трижды, чтобы расправить все загибы. Дальше за дело принялись жрецы и заместители. Как мне объяснили, им нужно было восстановить нарушенный баланс энергии. Недостаточно залатать разрыв или разгладить складку. Если оставить как есть в нестабильном состоянии, это, скорее всего, спровоцирует новые проблемы, может, даже более серьезные, чем раньше.

Перед началом восстановительных работ, Рэм снова вызвал чертей, на этот раз появились Серыч и Кислотыч. Они быстро сделали замеры, энергия Верина уменьшилась, но недостаточно. И тут в дело вступили заместители.

Артарэм вернулся ко мне, заглянул в записи:

– Хм, ты даже знаешь про стабилизационные столбы.

– Нет, это, видимо, ваш волшебный переводчик меня поправляет.

– Удобно, – ответил он после паузы.

– Именно. А что делают Бельфегор с Астаротом? – поинтересовалась я, наблюдая, как они перебрасываются силовыми шарами. Это было похоже одновременно на игру в мяч и на дуэль.

– Разгоняют излишек энергии. Используя магию, они расходуют энергию, скопившуюся в этом месте.

– Не работа, а мечта.

– Временами, но иногда им приходится залезать в такие жопы, что не позавидуешь.

– И долго им так?

– Не очень, излишек совсем небольшой. Но дело не только в факте использования магии, видишь, они удаляются друг от друга. Их магические шары, помимо того, что расходуют лишнюю энергию, еще и своим полем баламутят окружающие потоки, заставляя их распределяться дальше и ровнее. Все происходит под контролем, моим и жрецов Тайны. Хотя последним в любом случае придется обвешать это место, а также ближайший район маячками и следить, как восстанавливается баланс.

– Но ведь они и сейчас за ним следят, так ведь?

– Как ты это поняла?

– Они стоят, почти не двигаясь, и очень сосредоточенно смотрят в том направлении. Мне показалось, это самое логичное объяснение.

Рэм кивнул:

– Думаю, мы здесь уже не нужны. Ребята, сообщите, как закончите, я пока вернусь к себе.

– Хорошо.

– Будет сделано.

– Да, конечно.

Мы перенеслись обратно в кабинет, я тут же села за компьютер, намереваясь продублировать данные, но оказалось, все уже было оцифровано.

– Это…

– Я видел, как ты муштровала Люца. – Артарэм поднял руки. – От бумажного архива я не откажусь, но могу копировать данные в электронный вид для удобства каталогизации.

– Хорошо.

– Чай?

– Да, я бы выпила. Сейчас схожу, приготовлю.

– Нет нужды, у меня прекрасная кухня.

– Но это же моя работа!

– А вдруг она обидится?

– Она может?

– Не знаю, не проверял и не планирую, от греха подальше. Не хотелось бы потом готовить в коридоре.

– Почему?

– Потому что, если вдруг моя кухня таки может обижаться, ее обязательно оккупируют науч.маги и жрецы Животных для своих изысканий.

– Аргумент. – Я не смогла сдержать улыбку.

– Два чая, пожалуйста, – попросил Рэм в пустоту.

– Это правда, что в другой твой дом, адрес которого указан в сети, часто залезают в поисках тебя? – спросила я, пока мы пили чай. По моей просьбе Артарэм наколдовал диванчик у одного из окон.

– Откуда ты знаешь?

– Йодыч рассказывал. Это секрет?

– Нет, но я не афиширую подобные происшествия. Не за чем предавать такое огласке, желающих испытать удачу может стать только больше.

– Это ужасно.

– Да нет, большинство существ одинаковые по своей природе, и хотят быстрого, простого решения проблем. Но каждый раз удобно забывают, что я не отвечаю на просьбы страждущих.

– Совсем?

– Стараюсь, хотя, конечно, я не железный, и иногда просто не могу не помочь.

– Ты не хочешь помогать людям? Прости, это прозвучало как-то не так, но я не могу нормально сформулировать вопрос. – Стушевалась я, поняв, какую некрасивую глупость сморозила.

– Не в этом дело. Я просто считаю, что для большинства вопросов Управления более чем достаточно, и если они не справятся, сами передадут дело мне. Поэтому я не отвечаю ни на какие запросы. Даже почту будешь просматривать ты и реагировать на самые подозрительные письма, что пришли напрямую ко мне, а остальные отправлять туда же, в УМО.

– Мне кажется, отличная позиция. Как ты пришел к этому? Обычно любые правители, президенты и монархи, наоборот, любят показывать, как они помогают кому-то конкретному, чтобы поднять свой рейтинг. А ты, выходит, никогда не пытался помогать страждущим напрямую?

– Скажем так, я всегда старался, чтобы их просьбы, перед тем, как попасть ко мне, проходили минимум двоих: Люцифера, который в представлении не нуждается, и Сагана, я о нем рассказывал.

– Твой друг и учитель?

– Да. Кстати, как насчет знакомства с ним?

– Даже не знаю, слишком неожиданный вопрос. Но раз он твой друг, то да, наверное, я бы хотела.

– Обязательно познакомлю вас, когда он вернется с отдыха в горах, Саг не любит, чтобы его там беспокоили.

– Значит, это он тебя всему научил?

– Он научил многому, но то была лишь малая часть.

– Твоим настоящим учителем была она, да? Стерва.

– Да. И она была отвратительна: эгоистичная, жестокая, сумасшедшая стерва. Я могу ненавидеть ее до зубного скрежета, но не могу не признать, что многие ее уроки, пусть были… своеобразными, но весьма поучительными. И в том числе, она показала мне, что будет, если давать людям слишком много, если отвечать на все их просьбы. Сначала они счастливы от любой малости, однако, постепенно появляются новые желания, запросы растут, и так до бесконечности. Ты не представляешь, во что может превратить человека вседозволенность. Даже самых святых она способна обратить в чудовищ, если их воля недостаточно сильна. Поверь, я видел ужасные вещи. И мне… пришлось убить всех тех людей. Это тоже было частью урока.

– Все лучше понимаю, почему ты зовешь ее именно Стервой.

– Поверь, даже самые близкие не знают и десятой доли того, что она творила. Многие никогда не знали, кого-то я заставил забыть для их же блага.

– А ты сам?

– Я забыл только ее имя и лицо, а все события попросил лишь обработать, сделав их менее значимыми для меня, чтобы не сойти с ума.

Он говорил спокойно, не делая каких-то акцентов, но в этих словах все равно было столько чудовищного смысла, столько боли, страха, отчаяния и, как ни парадоксально, освобождения. Горького, окрашенного кровью, своей и чужой, иногда все еще кажущегося иллюзорным.

Рэм нес на своих плечах огромную ношу, а в дополнение к этому еще и целый мир со всеми его обитателями и их проблемами. Он не жаловался, не плакался, не озлобился.

Какая же в нем сила…

Я поймала себя на мысли, что хотела прикоснуться к нему, взять за руку, обнять. Хотелось утешить и проявить участие, но я не позволила себе ничего из этого, подумав, что Артарэм может принять подобное поведение за жалость, чего мне совершенно не хотелось, потому что я не жалела его, я им восхищалась. И все же, была в шаге от того, чтобы аккуратно сжать его руку, когда появился взмыленный Валерьяныч:

– Хозяин, крупный разрыв!

Мы вскочили.

– Где? – тут же уточнил Рэм.

– Нира́бис.

– Плохо.

– Прямо в центре города.

– Эх, не будет у Маргариты спокойного первого дня. – Не удержалась я от замечания и слегка улыбнулась, пытаясь так разрядить обстановку.