– Наши более точные?
– Да, можно сказать и так. Но все же эти замеры скорее разнонаправленные. И чаще все проверяется в совокупности. Управление ищет любые опасности, исследует возмущение энергии и следы разрывов ткани реальности, которые могут затрагивать живых, условно живых и мертвых существ. Рассматривают проблемы с точки зрения баланса энергии и влияния на окружающую среду. А мы смотрим непосредственно на ткань реальности и работаем только с ней. Разные процедуры.
– Погоди, а почему такие вот места сразу не проверяются всеми возможными радарами? Разве так не проще?
– Тут дело в методе сбора данных. То, что ты видела, не автономный прибор, это часть моей силы, временно заключенная в такую вот оболочку. И долго она там удерживаться неспособна, тем более вдали от меня. Ты сама испытала однажды прелести попавшей в твое тело крохи моей энергии. Поэтому к подобным исследованиям мы прибегаем не сразу.
– Кажется, начинаю понимать. Это опасно?
– Немного, но я всегда слежу за происходящим. Так что бояться нечего.
– Хозяин, я закончил.
– И я закончил, Хозяин.
Спиртовые братья почти одновременно снова оказались около нас и протянули Рэму приборы.
– Отлично, спасибо, – обратился он к чертям, – давай посмотрим, что там, – сказал уже мне.
Сканеры исчезли, а перед нами в воздухе появилось несколько строчек странных комбинаций из символа и цифры рядом с ним.
– А теперь запоминай, а лучше записывай: Милс – параметр, отвечающий за энергию Верина, его норма в диапазоне от ста пятидесяти до двух сотен условных единиц, если ниже – скорее всего, разрыв, выше – наслоение ткани реальности, складка. Обозначается квадратом.
Он рассказывал, а я быстро конспектировала.
– Со следующими двумя немного проще. Исл – это энергия Земли, ее обозначение: круг. В норме его быть не должно, но если произошел разрыв, то чем он ближе к границе земной реальности, тем выше будет значение. Все, что до ста единиц, считается односторонним разрывом, то есть полотно мироздания повреждено только с нашей стороны; если выше ста, значит, мы имеем сквозной разрыв. Записала? – дождавшись моего кивка, Рэм продолжил. – Треугольник – Литс, означает энергию Арда. Градация значений та же: до ста – разрыв только с нашей стороны, выше ста – сквозной. Теперь Экси – стрелка вниз, в большинстве случаев именно этот параметр для нас самый важный, он показывает размеры и глубину разрыва. Да, конечно, мы можем определить, двусторонний разрыв или нет по другим параметрам, но не всегда. Иногда разрыв может вести обратно в Верин, и тогда остальные значения просто ничего не дадут. А Экси, скорее, определяет, насколько все плохо в целом, как сильно повреждена ткань реальности. Именно поэтому у нее здесь, как видишь, два числа через дробь. Размер измеряется в таких же условных единицах, как и остальные параметры, а вот глубина – в процентах, где сто процентов – это полноценный двусторонний разрыв, а все что меньше восьмидесяти, обычно характеризует повреждение только с одной стороны. Размер же может быть от нуля, и… если честно, верхнего предела нет, но самый крупный, что я когда-либо видел, был размером в двести пятьдесят единиц. Обычно мы сталкиваемся с дырами где-то от двадцати до пятидесяти, иногда до семидесяти. Разрыв в сто единиц, но при этом с глубиной десять процентов – это менее опасно, чем крохотный разрыв в пять единиц, но со стопроцентной глубиной.
– Поняла. А что обозначает вот этот крест? – я указала на символ, больше всего похожий на умножение или же на русскую букву «х».
– О, а это Во́рга – самый редкий и самый опасный показатель, если вдруг мы засекаем его, даже в малых значениях, – это красный код, причем настолько красный, что тут сразу мгновенная эвакуация всех близлежащих районов в радиусе километра.
– Что он обозначает?
– Ворга свидетельствует о критическом разрыве, который ведет не в какой-то другой мир, а прямиком в бесконечную тьму вселенной. И тут, понимаешь, это, словно ты космонавт на МКС, и у тебя трещина в стекле. Если оно лопнет, все умрут. Вот и тут то же самое. Произойдет, можно сказать, разгерметизация, и если это состояние продлится слишком долго, мир просто схлопнется, как мыльный пузырь.
– Какой ужас. Погоди, но разве существует вселенная? В смысле, не в моем мире.
– Да, я, кажется, некорректно выразился. В вашем мире существует космос и вселенная, по сравнению с нашими он просто огромен, хотя мы и привязаны именно к Земле, но были случаи, когда проход открывался и в ваш космос. Однако после моих изменений, сделанных много лет назад, к нам не может просто так, бесконтрольно просочиться материя из вашего мира, только в очень крупный двусторонний разрыв: Вер ведь тоже не всесилен. Свободно проходит только энергия, ее ничем не удержать, а у космоса она ровно такая же, как и у Земли, потому что мир один. Ворга же для обозначения бесконечной пустоты между мирами. Пустоты с давлением, которое даже невозможно себе представить. И если именно в эту самую пустоту ведет разрыв… – На его руке появился мыльный пузырь, в котором отчетливо отражался Верин, и тут же лопнул.
– Пока все понятно.
– Как видишь, здесь у нас ситуация довольно простая: Исл, Литс и Ворга по нулям, а вот Милс целых двести пятьдесят.
– Значит, здесь какая-то складка реальности?
– Именно, я бы даже сказал, что складка многослойная.
– А что с Экси? – я указала на отрицательные значения.
– А это особенность параметра: он может определять данные не только разрыва, но и утолщения.
– А, то есть это размер и толщина складки?
– Да, но со складками измерения чуть менее точные, чем с разрывами. – Рэм махнул рукой, и появилась карта. – Здесь выведены самые большие значения, давай посмотрим, где они были зафиксированы.
– Вот. – Я указала на точку на карте, в остальных местах уровень энергии мира колебался в районе ста семидесяти.
– Да, все так. Твоя задача: вести протокол. Запиши все, что увидела, значения всех параметров для складки и один контрольный вокруг. Опиши, что мы с тобой обсудили. Подробная статистика помогает отслеживать глобальные проблемы вроде той, которую мы с Люцем исправляли не так давно.
– Поняла, сейчас все напишу.
Артарэм передал мне папку, в которой уже были листы с нужными графами. Пока я заполняла, он позвонил Люциферу.
– Друг, я насчет вчерашнего дела инкуба. Да, нашли. Многослойная складка. Пришлешь своих спецов? Ждем. Я передам. – Улыбнулся он. Убрал телефон и повернулся в мою сторону. – Тебе еще раз привет и тысяча благодарностей.
Я успела улыбнуться в ответ. Появились жрецы и Астарот с Бельфегором.
– Здравствуйте, смотрю, без нас никуда. – Стар тут же двинулся ко мне с распростертыми объятиями, не забыв перед этим вежливо поклониться Рэму.
– Конечно! Мы без тебя как без рук!
– Не слушай этого идиота. – Вмешался Бельфегор и, отодвинув товарища, тоже приобнял меня. – Идем?
Заместители отправились по координатам, Артарэм остался со мной:
– Саш, от тебя не требуется ничего, только записывать для истории все, что мы делаем.
– А как я пойму, что вы делаете? Есть какие-то названия процедур или действий.
– Да не особо, но если что-то будет, я тебе сообщу.
– А ничего, что я заполняю на русском?
– Это тебе кажется, что на русском, так удобнее, а на самом деле ты пишешь на специальном языке, который для каждого будет родным и понятным.
– Это то же самое как я понимаю всех существ, а они понимают меня?
– Ага. – Его позвали жрецы, и Рэму пришлось отойти, чтобы заняться работой.
Вокруг зоны со складкой установили какие-то столбики. Написала: «Расставили подпорки??» И стоило оторвать ручку от листа, текст преобразился: «Расставили стабилизационные столбы».
– Как удобно! – резюмировала я себе под нос.
Артарэм что-то прошептал, и область, ограничиваемая столбиками, окрасилась в светло-фиолетовый. Словно на эту часть реальности наложили фильтр, или смотрят через цветную линзу. Это помогло проявить наслоение.
