По дороге Динара рассказывает, что раньше жила в Казани, а три года назад вышла замуж за испанца и переехала к нему.

— Не скучаете по родине? – спрашиваю из вежливости, чтобы поддержать разговор.

— Нет. Абсолютно, - смеётся она. – У Вас уже есть план действий? – меняет тему.

— Побеседовать с соседями. Если ничего не узнаем, то написать заявление об исчезновении в местную полицию.

— Хорошо. Но сразу предупреждаю, что искать Вашу падчерицу вряд ли будут. Тут полно нелегальных эмигрантов. Пока сами не попадутся, где-то не засветятся, полиция не станет за ними гоняться.

— Валерия – не нелегалка. У неё есть вид на жительство.

— Туристический. Я читала документы. Срок пребывания ещё не истёк. Так что… - Динара со скептическим выражением лица отрицательно качает головой.

В квартире следов пребывания Валерии нет. Ни вещей, ни продуктов. Такое ощущение, что она давно уехала отсюда. Разговоры с соседями ничего не дают. В половине многоэтажки жильё на короткий срок арендуют туристы, а постоянные жильцы только руками разводят при виде фотографии Колючки. Мол, не знаем, не видели.

— Можно ещё по местным барам пройтись, по магазинам около дома, - предлагает переводчица. – Но сами понимаете, что шанс на успех невелик.

Поскольку других вариантов нет, мы отправляемся в поход по заведениям. В одном баре Леру узнают. Бармен сообщает, что она часто бывала у них, однако в последние дни не появлялась. На вопрос «Как давно?» парнишка ничего определённого ответить не может.

Динара уезжает домой, обещая вернуться завтра, чтобы мы вместе пошли в полицию. Я остаюсь один в квартире, где всё напоминает мне о Валерии.

Ночь выдаётся бессонная и какая-то нескончаемо длинная. Меня преследует образ Леры. В темноте спальни я будто бы вижу её улыбку, её фиалковые глаза. Девичий смех, стоны удовольствия эхом отражаются от стен. Кажется, так сходят с ума.

Я не верю в Бога, но сейчас готов молиться, чтобы моя девочка была в порядке. Чтобы с ней не случилось ничего плохого, где бы она ни находилась. Я всё ещё считаю её своей. На удивление, даже не злюсь на неё. Отчасти понимаю Леру. Скорее всего, сам бы так поступил на её месте. Свалил бы нахрен подальше от того, кто сделал мне больно.

Если бы я только мог повернуть время вспять! Если бы изначально не отпустил Колючку в эту долбанную Испанию. Если бы Ольга специально не залетела. Вся моя жизнь теперь состоит из грёбаного «если бы». *лядь!

«Нашёл?» - рано утром приходит сообщение от Ольги.

«Нет».

«Есть зацепки?»

«Нет».

«Найди мою дочь!» - в очередной раз требует жена.

С*ка! Да я и сам этого хочу больше всего на свете! Где же ты, Колючка?

Четыре месяца спустя

Валерия

— Ну, как? Тебе нравится? – Антонио окидывает взглядом искусственную ёлку, которую мы украсили к Рождеству. В нашей крохотной квартирке она занимает чуть ли ни половину гостиной. – По-моему, классно получилось.

— Да, красиво, - согласно киваю, рассматривая серебристые шарики и огненно-красные банты. В глубине души чувствую грусть. В последний месяц она накатывает на меня всё чаще.

Предпраздничная суета в Португалии начинается задолго до двадцать четвёртого декабря. Городские площади, улицы, витрины магазинов, бары и рестораны преображаются, озаряясь сотнями гирлянд, фонариков. Повсюду устанавливают инсталляции на тему рождения Христа. Люди наводняют торговые центры и рождественские базары в поисках подарков для родных и близких. Я же, глядя на всё это, испытываю сильную тоску по дому. Вспоминаю маму, папу, наши семейные новогодние вечера. Вот бы вернуться снова в детство! Там было так хорошо, так спокойно.

— Какая-то ты невесёлая, - замечает Тоньо с беспокойством. – Что случилось, Валерия?

— Ничего. Просто… - отворачиваюсь, чтобы он не увидел внезапно навернувшиеся на глаза слёзы.

— Ладно. Мне пора бежать на смену, - Антонио чмокает меня в щёку и уходит в бар, куда устроился на работу.

В преддверии праздников Порту оживает. Сюда на рождественские каникулы приезжает много туристов.

В то утро, когда я решила, что не вернусь домой, в моей голове моментально созрел план: попроситься поехать с Тоньо в Португалию. Надо было видеть лицо испанца, когда он услышал:

— Ты говорил, что скоро уедешь из Эстепоны. Возьми меня с собой.

Это прозвучало бы логично, если бы наши отношения были романтическими. Типа девочка влюбилась и не хочет расставаться со своим парнем. Однако, учитывая, что летом нас и друзьями-то можно было назвать с натяжкой, Антонио, конечно, знатно офигел.

— А что ты будешь делать в Португалии? – спросил он.

— Найду работу, - пожала я плечами.

— Какую? Не станешь же ты виноград собирать? - засмеялся Тоньо. Он воспринимал меня как богатую русскую, привыкшую только отдыхать и развлекаться.

— Какую-нибудь. Но не переживай, за твой счёт я жить не собираюсь. На первое время деньги у меня есть.

Данное заявление было чистой правдой. На моём банковском счету лежало достаточно средств, чтобы скромно прожить около года. В Португалии зарплаты невысокие. Я прикинула, что, если тратить по тысяче евро в месяц, то имеющейся суммы хватит на десять месяцев. А потом будет потом.

Я знала, что мать не оставит меня в покое. Она начала бы обрывать телефон с требованием вернуться на учёбу, как только поняла бы, что я решила послать всё к чёрту. Ещё чего доброго, приехала бы за мной сама. Поэтому продолжать жить в Эстепоне, было нельзя. Уезжать в какой-то рандомный испанский город смысла не имело. Я оказалась бы совсем одна в чужом месте, в чужой стране.

Вариант сбежать с Антонио в Португалию выглядел наиболее привлекательным. Так, по крайней мере, со мной рядом находился бы более или менее знакомый человек. Вдвоём всяко проще приспосабливаться к новой жизни, чем в одиночку.

Сделав ставку на пробивного живчика Тоньо, я не прогадала. Поначалу мы жили в деревне, вокруг которой простирались бескрайние виноградники. На владельца этих угодий Антонио работал уже не в первый раз.

В португальской глуши мне нравилось. Здесь никто не задавал лишних вопросов приезжим, потому что в сезон сбора урожая на виноградниках трудилось много временных работников. И уж абсолютно точно в этой деревне моя мать ни за что не смогла бы меня отыскать.

Каждый день чуть свет Тоньо уходил на сбор винограда и возвращался еле живой от усталости. Я помогала готовить еду, наводить порядок в доме и делать несложную работу по саду сеньоре Диаш, женщине лет семидесяти, у которой мы снимали комнату.

Наше общение с Катариной выглядело забавно. Она говорила по-португальски, а я отвечала ей на испанском. В процессе пожилая португалка обучила меня базовым фразам на своём языке.

Много лет назад сеньора Диаш овдовела. Её дети давно переехали в Лиссабон. Поэтому она была рада, что мы поселились у неё, хоть и ненадолго. Простая и очень добрая женщина относилась к нам с Антонио, как к своим внукам. Даже отказывалась брать с нас деньги за жильё.

Пару раз из интереса я ездила с Тоньо на виноградники. Но этот труд показался мне каторжным. А вот хлопотать по хозяйству с Катариной было совсем не в напряг. Она брала меня с собой за покупками в Порту, к своим подругам на чашечку кофе, рассказывала истории из жизни, из которых я, к сожалению, не понимала и половины. Тем не менее, всё это отвлекало от мыслей об Арсе. Боль от осознания, что нам никогда не быть вместе притупилась. Совсем, разумеется, она не исчезла. Но я уже могла дышать и не рыдала в подушку по ночам.

Параллельно с этим, наши отношения с Антонио из дружеских переросли в более интимные. О любви с моей стороны речи не шло, но сексом мы занимались регулярно. Это было совсем не как с Вадимом. Не до сорванного от наслаждения голоса. Не до полузабытья от экстаза. Без мурашек на коже. Однако я испытывала огромную благодарность и нежность к Тоньо, чужому человеку, который не бросил меня в трудный момент. Хоть кому-то я оказалась небезразлична и нужна.