Народ замолчал. Руни слушали внимательно, но каждый при этом смотрел на меня.

— Когда привезли мертвого ханыма, она не бежала одна, — продолжил брат. — Нет. Она спасла тех, кого могла. Меня! Немого мальчишку. Того, за кем бы явился Бирн в первую очередь. Но она не думала об этом. Рвала псов и спасала. А нужен ли я ей был? Зачем ей слабый немой брат и его пожилая бабушка? Ведьма! Не волчица одного с ней племени. А всего лишь ведьма, — он усмехнулся. — Незачем! Обуза! Лишние рты! Но она спасла нас. Приютила возле себя. Добывала для нас еду, когда у самой в животе урчало. Согревала, когда у ее руки от холода тряслись. Дочь берегла, хоть и не было плетений на ее запястьях. Не было и браслета. Она не слушала сплетни, пропускала мимо себя злые слова. Потому что она любит свою семью так, как не каждый способен.

В этот момент я взглянула на семью покойного Карипа. Маленького Смешку обняли разом и мама, и тетя, потрепав его по голове. Что-то в словах Руни тронуло их души.

— А способен ли ваш жених быть столь преданным? Столь самоотверженным? — Брат высокомерно задрал подбородок, раньше я не замечала за ним подобного. — Если да, то я назначаю цену за невесту?

Все вокруг молчали. Всё ещё испытывая жуткое стеснение, я сделала шажок назад. Ненавидела оказываться в центре внимания. А здесь выставили на обозрение. Юниль обернулась и что-то спросила у Вегарта. Он взглянул вниз, улыбнулся и ответил. Я не могла разобрать слов. Но после этого дочь удивленно посмотрела на Амму. Подошла к ней, дёрнула за подол платья... И только в этот момент до меня дошло: Руни четко обозначил, что наша ведьма мне не мать. Но ведь егоза наша не знала этого.

— Юниль... — шепнула я брату.

— Сказать бы пришлось, Грета. Все знают, кто ты и кто я. Не мы сейчас — так со стороны кто-нибудь удружит. Это не отменяет того, что Амма ей бабушка. Вегарта я поставил в известность о том, что проговорюсь. Они ее сейчас быстренько там успокоят.

И действительно, наша старушка обняла Юниль и улыбнулась.

— Жених наш — через всю войну к любимой шел, — Амма взглянула на нас. — За истинной своей, за дочерью. Нашел их в краю огромном и спас. Принял под крыло свое и тех, кого она семьей назвала. Меня — ведьму старую, что всю жизнь прислуживала. Меня матушкой кличет! Ту, что совсем неровня ему. Брата истинной своей не только помиловал. Нет! Он его к себе приблизил. За отца мальчику теперь будет. Направит и защитит. Вот такой жених наш! Достоин он истинной своей! Так какова твоя цена, внучок? Что хочешь за сестру свою?

Руни закивал. Вышел вперед и громко заговорил:

— Если одолеет ваш жених в честном бою меня, то отдам сестру за...

— Не спеши, — его резко перебил непонятно откуда взявшийся Льюис, он обошел меня и остановился рядом с Руни. — Пирожки пирожками, друг, но такая возможность чего-то добиться от Вегарта выдается раз в жизни. Давай-ка не продешевим.

Он лукаво улыбнулся, глядя на своего наставника.

«Кто там этого Ампиратора Темным назвал?» — мелькнуло в этот момент в моей голове. — «Похоже, там Льюис Хитровыделанный».

Вегарт мгновенно напрягся. Его лицо сделалось недовольным и, кажется, немножко злым. Народ зашушукался. И как-то подступил к нам ближе, словно чувствуя: сейчас будут рождаться новые сплетни.

Такой таинственный момент.

— Льюис, — шикнула я, — не знаю, что ты там придумал, но мне это уже не нравится.

Опустив руку на плечо Аммы, Вегарт направился к нам.

Всё веселье и игривость его покинули.

— Ну, Руни, называй свою цену! — повторил он, глядя на своего старшего воспитанника.

— Пятьдесят пирожков для местной детворы, — голос брата звучал ровно.

— И ещё одно одолжение, — добавил Льюис. — Ты знаешь, генерал Вагни, о чем я попрошу тебя. Опять!

— И я отвечу тебе, мальчишка, — муж раздражение не скрывал. — Дочерью я торговать не намерен. Как суждено, так и будет.

Услышав это, я мгновенно напряглась. Это ещё что такое? Какой дочерью он не торгует? В смысле?

— Можете объяснить мне, что происходит? — Вот теперь змеей шипела я, причем ядовитой.

Вегарт с Льюисом отвечать мне не спешили, они прожигали друг в друге дыры взглядами.

— Хотя бы объясни, почему нет, — маска самоуверенности и даже какой-то наглости слетела с лица будущего императора. — Я же твой воспитанник. У меня, ближе тебя и Айдана, никого нет. Так почему ты не хочешь мне помочь?

Я открыла рот, чтобы повторить свой вопрос, но что-то остановило. Казалось, что просто немного помолчав, узнаю куда больше.

— Потому что, Льюис, я не желаю принуждать Юниль любить. И класть её счастье на алтарь только потому, что она твоя истинная, тоже! — голос моего дракона упал до шепота. — Моя мать — ведьма, и я знаю, что подобные магические узы для них порой проклятье. Помогать не буду, Льюис. И никаких договорных браков. Дочь я тебе не продам. Хочешь — добьешься.

Сглотнув, наконец, поняла, о чем они толкуют. Мгновенная радость за дочь сменилась страхом. Юниль — не волчица и не дракон, она не почувствует то магическое притяжение, что называют истинной связью.

А Льюис... Она же видит в нем брата. Друга и не более. Не мужчину и уж точно не жениха.

— Вегарт, мне нужны гарантии, — Льюис произносил слова с нажимом. — Гарантия, что она не встретит другого. Не полюбит.

— Я как тебе это должен гарантировать? — На лице моего дракона заходили желваки. — На бумаге запретить ей чувствовать и по сторонам смотреть? Прикажу любить тебя?!

— Нет, — голос Руни звучал грубо. — Ты бессилен, Льюис, тебе остается только ждать и молить богов о благосклонности.

— Не буду я ждать, — молодой император передернул плечами. — Давай заключим помолвку между нами. Пусть растет, зная, что у нее уже есть жених.

Я возмущенно выдохнула. Нет, меня не устраивало подобное положение дел. Моя дочь не должна быть обременена подобными договоренностями.

— Ты во мне идиота увидел, мальчишка?! — подойдя ближе, Вегарт схватил Льюиса за руку. — Тебе рассказать, что бывает с маленькими невестами особ, приближенных к вашему проклятому трону? Рассказать, что бывает, когда дракон твоего полета обзаводится маленькой слабостью в лице юной девушки. Тебе, тугодум ты непрошибаемый, напомнить историю моей сестры? Как её обвели вокруг пальца. Что с ней сделали, лишь бы побольнее ударить по мне и Дьярви! Ты серьезно веришь, что я допущу хотя бы малейшую сплетню о том, что Льюис Темный нашел истинную пару в лице моей девочки? Ты за кого меня, мальчишка, принимаешь?

Договорив, он обернулся на толпу. Все стояли слишком далеко и прислушивались, желая уловить хоть какую-нибудь фразу. Я так и вовсе не дышала. Осознавала всю опасность, которая может топором нависнуть над моей дочерью.

— Она вырастет, Льюис, — выдохнула я. — И тогда мы дадим тебе шанс. А пока тебе придется отдалиться от нее.

— Что? — Он уставился на меня так, словно я его ножом резала.

— Она должна увидеть в тебе мужчину, а не друга, — я словно извинялась перед ним. — Юниль не должна воспринимать тебя как члена семьи. Лучше ты будешь частью приятных детских воспоминаний, а встретив тебя вновь — она увидит незнакомца. Так будет лучше, Льюис. Для тебя лучше. Насильно мил не будешь. Но я обещаю, что у тебя будет шанс добиться её. Я мама, и я прослежу, чтобы до определенного времени никто не подобрался к её сердечку.

— Грета, — Льюис пытался взять себя в руки, но я видела, как мелко трясется его нижняя челюсть.

— Она твоя слабость, — повторил Вегарт. - Не сгуби её своей несдержанностью. Подожди. А пока займись империей. И Руни с собой забирай.

Мы замолчали. Повисла неловкая пауза. За нашими спинами так и вовсе все в истуканов превратились, так хотели хоть что-нибудь прознать.

— У нас сватовство, — брат рассматривал толпу. — И мы отвлеклись. Пятьдесят сладких пирожков для моей племянницы Юниль, Вегарт, и не пытайся здесь скинуть цену. И ещё... Свое решение мы с Льюисом не поменяли! В течение года каждому жителю деревни ты подаришь... козу! Вот моя цена.