Рядом, у обугленного сарая, рыдала женщина.

От всего этого мне было не по себе. Муторно и неспокойно. Чтобы хоть немного унять волнение, я затеяла уборку на кухне. Перемыла всё: и полы, и шкафы, и кошачьи миски. Чувствуя моё настроение, у ног терлись коты, щекоча хвостами. Они заглядывали в глаза мурлыча. Пока я не сдалась и, усевшись на пол, принялась их гладить, пропуская сквозь пальцы мягкую черную шерстку. Вот так и успокоилась.

Дышать стало легче. А наши усатые пройдохи все ластились ко мне, вставали на задние лапки и урчали, касаясь влажными носами уха. Клянчили чего вкусненького. Улыбнувшись, я прижала одного к себе и почесала за ушком.

— Животные всегда чувствуют, когда их хозяевам плохо, — раздалось на пороге. — Все закончилось, Грета, можешь расслабиться. Все уже хорошо. Я покормлю их чуть позже, раз они в мое отсутствие тебя отвлекали и развлекали. Заслужили угощение.

Подняв голову, уставилась на появившегося там Вегарта.

— Я не услышала, как дверь открылась, — шепнула, слегка растерянно.

— Утром петли смазал, — разувшись, он откинул грязные тяжелые сапоги и прошел на кухню.

Устало опустился на грубо сколоченный стул у стола и покосился на печь.

— Руни готовил жаркое, — поставив на пол кота, я поднялась. — Сейчас покормлю тебя.

Оставленные без внимания хвостатые проныры направились к моему дракону и попытались запрыгнуть тому на колени. Но удалось это только одному, второй же присел рядом и продолжил громко урчать.

— Как там Льюис? — Вегарт откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.

— Амма о нем позаботилась. Юниль вообще от постели не отходит. Она ему разве что подушки не взбивает.

Он кивнул.

— Сама сильно испугалась?

Взяв ухват, я вытащила ещё горячий котелок и потянулась за тарелкой. Вся перемытая посуда сваленной горой лежала на широкой плотной ткани на лавке.

— Испугалась, конечно, — тихо ответила, выбирая половником куски мяса. — За два года, что я прожила здесь в тишине и покое, отвыкла от подобного. Бойню я всего раз в жизни видела: в ночь, когда привезли мёртвого отца и Гасми. Тогда да... страшно было. До сих пор не понимаю, как нам удалось выбраться живыми. Иногда снятся тени мужчин с мечами в руках. Кровь брызгами на стенах. Сваленные в кучу тела женщин, среди них и та, что заставила меня бежать, прихватив дочь. — Я невольно взглянула в коридор, опасаясь, что Юниль может услышать. — Кларису вижу чаще остальных. Стою, смотрю на её застывшее лицо, понимаю, что сон, но легче не становится. У меня не было и шанса её спасти. Она была обречена и понимала это. Мудрая темная ведьма сама умирала, но сумела уберечь и свое дитя, и меня. До сих пор сердце за нее болит. И легче на душе не становится.

Вздохнув, я сообразила, что стою у печи с наполненной тарелкой. Встрепенувшись, обернулась к Вегарту. Он сидел и молча наблюдал за мной. В его тяжелом холодном взгляде читалась некая настороженность. Будто боялся меня спугнуть.

Подойдя к столу, я поставила перед ним жаркое и присела рядом. Мой дракон усмехнулся, а после поднялся, взял себе ложку и отломил хлеба.

— Ой, прости, — я покачала головой, сообразив, что забыла все это принести.

— Ничего страшного, — Вегарт сел на место. — День был сложным. Ты устала. Все, что нужно — возьму сам. Вы во время побега объединились с Аммой, так?

Я оказалась права: он действительно желал продолжить разговор и опасался, что я замолчу и откажусь откровенничать.

— Да. И им, и мне грозила смерть. Именно наши жизни для Бирна представляют опасность. Руни такой же сын покойного ханыма, и его руками можно покончить с этим бешеным. Я же законная наследница. Но всё это ты и без меня знаешь. В ту ночь мы воспользовались тем, что Бирн чистит ряды и убивает неугодных. А его воины вырезают всех подряд женщин, не выделяя первоочередные цели. Мы ушли. В холод на телеге. Из добра тот самый кусок мыла да два котенка Руни.

Он закивал и, откусив хлеба, отправил ложку с картофелем в рот. Поморщился, но проглотил.

— Я не пробовала, что брат там наварил, — честно призналась.

— Пожарь Юниль яиц. Пересолено. Её не нужно этим пичкать. А мы съедим.

Он продолжил есть. Но его движения. Мимика. Всё говорило о том, что генерал зол. Не показывал. Скрывал эмоции, но они всё же проскальзывали. Но ведь он одержал победу. Бешеные ушли. Потерь у него вроде нет. Раненых видела, которых вели. Но даже местные все целы. Только дом не уберегли. Но и то не беда. Новый построят. Так что же тогда?

Я снова вернулась к своим же мыслям, что не давали покоя всё это время.

— Это не воины Бирна, да? Не его свора? Простые мужики? Красноглазые, но всё же не...

Я не договорила, но Вегарт кивнул. Поджал губы. На его лице заходили желваки. Резко опустив ложку, он запустил в волосы пятерню.

— Даже ты это поняла, — процедил он. — Сброд. Разбойники с дороги. Подзаборники. Все как один, с налитыми кровью глазами. Это не воины сопляка ханыма. Не они. Этот щенок блудливой волчицы, пытался то ли проверить меня, а то ли отвлечь. Я склоняюсь ко второму. Но зачем? От чего? Что я не понял? Что?

Потеряв самообладание, он ударил кулаком по столу. Я вздрогнула. Заметив это, Вегарт изменился в лице. Снова сделался холодным и собранным. Выдохнув, он взял ложку и принялся есть.

В доме стало тихо. Наверное, в комнатах услышали шум из кухни. В коридоре показался Руни. Он опасливо вошел к нам и взглянул на генерала.

— Нормально приготовил, парень, только соли меньше, — негромко произнес Вегарт, не оборачиваясь на него. — И с посудой аккуратнее. И ещё... — он выдержал паузу и, наконец, посмотрел на брата. — Мне рассказали, как ты рисковал шкурой, спасая Льюиса и Юниль. Как отвлек всех на себя. Петлял, виляя перед мордами бешеных хвостом. Смело. Достойно похвалы. Учитывая твой возраст и то, что ты и меча никогда не держал, я тебя в столицу не отпущу. Сам буду учить вместе с Льюисом. Будешь моим учеником. Но от домашних дел тебя это не спасает. В бане сегодня убирать будешь ты, когда я там закончу с нашим гостем беседы вести.

Усмехнувшись, он взглянул в окно и принялся есть дальше, с аппетитом поглощая пересоленное жаркое.

Глава 37

Поужинав, Вегарт немного покрутился возле меня. Затем проведал Льюиса и, ни слова не говоря, вышел во двор. Из окна мне хорошо было видно, как он остановился у калитки и, отворив её, позвал одного из воинов, которые так и бродили вдоль нашего забора.

Я понимала, что дом охраняют, и это должно было окончательно успокоить, но я чувствовала лишь тревогу. Она все никак не отступала, впиваясь когтями в сердце и вызывая тупую, ноющую боль в груди.

— Мама, — вбежав на кухню, Юниль заглянула в котелок. — Льюис хочет есть. Нужно что-то очень вкусное. Это Руни готовил?

Пока я соображала, что ей вообще надо, эта мелочь залезла половником в жаркое и принялась вылавливать оттуда все мясо, сваливая его на чистую тарелку. Картошку же она отпихивала в сторону.

— Милая, а остальные будут голые овощи есть? — не выдержала я.

— Но вы же не раненые, — она возмущено фыркнула на меня, — а ему надо самое вкусное.

Выдохнув, отобрала у нее тарелку и отправила все обратно в котелок.

— Так не делают, Юниль, — пожурила ее. — Всем сейчас плохо. И все хотят мясо. Льюис со мной точно согласится.

Ответом мне была недовольная мордашка. Но ссоры разводить сейчас я не собиралась. Поэтому, снова наполнив тарелку, отдала ей и вернулась к окну. Вегарт уже стоял у бани со своими людьми. Они что-то обсуждали, активно жестикулируя. Даже если бы я не знала, кто из них главный — догадалась бы. Стоило моему дракону открыть рот, как все смолкали и внимательно слушали его. Кивали, но никто не смел перебить.

И я, наверное, бы не рискнула. Мой дракон сейчас на себя был непохож.