— Ага, — я кивнула.

Вот об этом ничего не знала. Выходит, подсуетилась наша старушка.

Вегарт продолжал нас внимательно слушать. При этом он не сводил с меня взгляда.

Склонив голову, дракон внезапно зло ухмыльнулся и пошел к нам.

Глава 13

Я напряглась. Отчего-то почудилось, что ничего хорошего сейчас от Вегарта ждать не стоит. В его глазах было столько холода. Злости. Вот только непонятно на что или на кого.

Сосед обернулся. Нахмурился.

— Генерал, а я вас и не заметил. Умеете подойти незаметно.

Дракон хмыкнул. Нехорошо как-то.

— Я много чего умею. Но интересные вы беседы ведете. Полагаете, нельзя доверять выбору своего зверя? Советуете рубить душу надвое и сжигать в пепел её волчью половинку. Но зверь неотделим от человека. Или вам неизвестно, что бывает с перевертышем, когда он теряет часть своей истинной сути?

— Становится бешеным, — выдохнула я, — но если зверь завладевает телом...

— Заблуждаешься, Грета, — в синих очах генерала вспыхнул голубой магический огонек. — Бешенство — это одна из граней безумия. Только и всего. Человек с выжженной душой — калека, как ни крути. Не бешеный, так овощ немощный. Неспособный на чувства. Холодный, как камень. Мертвый изнутри. Я убивал таких, Грета. Они хуже бешеных. У тех хоть эмоции есть. А эти — пустая оболочка. Кусок мяса, что мыслит, но не чувствует.

Я отвернулась и сглотнула. Признаться, никогда не слышала о тех, кто терял зверя. Мне казалось, что перевертыш просто становится обычным человеком, только и всего.

Инстинкты притупляются, и внутренний голос умолкает навсегда. Уходит страх потерять над собой контроль, выпустить монстра, что таится внутри.

— Зато глаза никогда не станут кровавыми, — шепнула, будто желая ему возразить.

В действительности же вывернуться перед собой же. Оправдать тот ужас, что сковывает разум при мысли дать волю себе же. Страх осознать, что не способна снова встать на две ноги. Позволить звериному затмить разум.

— Красноглазые не всегда зло, — за Вегарта ответил дядя Карип. — Боль меняет глаза перевертыша. Я удивлен, что твои остались чистыми после потери любимого. Это большая редкость.

Стиснув челюсть, поежилась и обняла себя за плечи. И тошно от собственного вранья, и деваться некуда.

Музыканты умолкли и все вокруг захлопали.

Чуть в стороне загалдели женщины и потащили мужчин к кострам танцевать. Я заметила, что и Руни, и Льюис оказались в центре освещенной площадки.

— Пойду я домой, — всполошился сосед.

— А чего с женой не станцуете? — я ухватилась за повод сменить тему разговора.

— Не любитель я этого, — отмахнулся он.

— Так она скучает, — я указала на группу женщин, наблюдавших за остальными.

— Да и ничего, — он поморщился.

— А это потому, что не истинная, — весьма грубо произнес Вегарт. — Была бы та, что сердцу дорога, уже бы отплясывал, чтобы она улыбалась. Вот и вся разница — выбор зверя и человека. Зверь слышит сердцем, человек — разумом, которому любовь непонятна, а порой просто чужда.

Карип сдавленно выдохнул. На его скулах заходили желваки. Но он смолчал. Просто развернулся и направился в сторону своей жены, которая с некой тихой надеждой поглядывала на него.

— А мягче нельзя было? — я взглянула на дракона. — Зачем обижать?

— Нельзя, — уголки его губ цинично приподнялись. — Некоторых нужно носом потыкать, чтобы поняли, где неправы.

— А вы кто такой, чтобы кого-то тыкать? — возмутилась я.

— Я тот, кто сильнее, Грета, — весьма самоуверенно заявил дракон. — Кто-то должен отдергивать подобных умников. Он пусть живет так, как ему вздумается, но не лезет со своими советами к другим и не учит тому, в чем сам не понимает. Но в одном он прав — тебе нужно выпустить зверя.

— Хватит, — я отвернулась. — Ещё меня тыкать начнете, с вас станется.

Снова заиграли музыканты и люди пустились в пляс. Юниль каким-то чудом отбила у рыжеволосой молодки Льюиса и закружилась с ним вокруг костра, весело хохоча.

Я улыбнулась.

— Дочь ты любишь, это видно. А вот себя почему-то нет.

Дракон подошел ближе и встал за спиной. Я кожей ощутила жар от его тела. Он нервировал. Носа коснулся аромат свежескошенной травы. Но желание отойти я подавила, ещё решит, что боюсь его.

— Нет, не любила ты её отца настолько, чтобы потерять рассудок. Не был он твоим истинным. Если бы не наличие дочери я бы и вовсе сказал, что ты невинна. Но Юниль есть и с этим не поспорить. Ты загадка для меня, Грета. Столько вопросов...

— Генерал, идите и найдите кого-нибудь поинтереснее меня, — рявкнула уязвлено. — Где те девушки перед, которыми вы красовались в моём огороде. Найдите их и развлеките себя. А меня оставьте в покое.

Словно услышав, молодки на лавочках напротив громко захихикали. Они то и дело поглядывали в нашу сторону, разглядывая генерала и явно поджидая момент, чтобы утащить его танцевать.

— Нет, — Вегарт склонился надо мной, его дыхание коснулось моих волос. — Я со своим зверем закадычные друзья. Мы с полуслова понимаем друг друга. Поэтому зачем мне толпы чужих девиц...

— Так идите и поищите свою, — не выдержав, я попыталась отойти от мужчины, но его крепкие сильные руки стиснули мою талию и не позволили сдвинуться с места.

— А может, мне интересна ты, Грета, — он склонился ниже и сделал глубокий вдох. — И ты не ответила мне, почему же ты так не любишь себя.

Стиснув челюсть, заметила, что многие поглядывают на нас. Оказаться в центре внимания мне совсем не хотелось.

— Вегарт, немедленно отпусти, слышишь, — прошипела на него змеей. — Хватит морочить мне голову и развлекаться за мой счет. Иди и найди для себя иную игрушку. Более сговорчивую и доступную. Поверь, здесь почти все молодушки для тебя наряжались и бусы из рябины примеряли. Меня же оставь в покое. Я вдова и у меня есть дочь. Она не должна слышать гадости про свою мать. Меня не жалко, так хоть её пожалей.

Я вырвалась из его рук и отошла. Женщины на ближайшей лавочке зашушукались. Невольно обернувшись на них, нахмурилась ещё сильнее.

— Я же всего один танец прошу! — вдруг громко вскрикнул этот несносный ящер. — Меня ещё никто и никогда так жестоко не отвергал. Не будь такой недоступной и холодной, Грета, хоть раз взгляни в мою сторону. Ну чем я плох? Чем тебе не нравлюсь?

Я замерла. На полянке вокруг нас все умолкли и слышно было только лишь музыку.

— Перед всеми прошу лишь танец, не согласишься — на колени встану перед тобой, Грета. Я ни одну битву не проиграл. Нет того врага, перед которым я бы хоть на одно колено опустился. А перед тобой встану. Хоть здесь скажи мне «да»?

Обернувшись, я заметила, как хитро изогнулись его губы. Этот дракон умел играть грязно и получать свое.

— Да в самом деле, Грета, — раздалось с ближайших лавочек, — ну, станцуй разок. А потом вон девочки генерала развлекут. А то они заждались, пока он от тебя отойдет хоть на шаг. Уважь мужчину и отпусти.

Вот после этого дракон просиял. Его глаза вспыхнули с такой силой, что стало немного жутко. Он действительно умел взять свое.

Фраза, брошенная с таким презрением местными бабами, которые не счастья истинного дочерям желали, а подложить их под мужика побогаче, вызвала в душе волну неприязни. И то, как при этом улыбался дракон, будто не понимал этого или считал, что это в порядке вещей, окончательно меня добило.

— Ну вот, генерал Вегарт, сколько девушек готовы вас ублажить — выбирайте любую. А меня не тревожьте, — четко произнесла, плохо скрывая свое раздражение. — Там даже на колени падать не придется. Сами придут и с вами спляшут, как хотите и что хотите.

Удивительно, но я ждала, чтобы женщины пристыдились, ну или хотя бы головы опустили. Но нет. Они обрадовались моим словам и закивали.

Выдохнув, я отвернулась и отправилась к Амме, сидящей с другой стороны площади с подругами. Но стоило мне сделать несколько шагов, как все вокруг заулюлюкали и загалдели. И были бы то бабы — не обернулась. Но свистели и смеялись драконы. Они кивком указывали мне назад.