— Знал бы, где искать, давно бы уже выцепил. Думается мне, нет того уже в этих землях.

— А ты не думай, — как-то резко рыкнул на незнакомого мужчину военачальник драконов, — ты смотри в оба, потому что мне твои думки ни к чему. Мне нужны только факты, подкрепленные свидетельствами. Ясно?

— Да, генерал.

Выходит, этот Вегарт Бессердечный даже со своими ведет себя сухо и холодно. Неудивительно, что его так обозвали.

В коридоре повисла тишина. Непродолжительная. После хлопнула дверь. Наверное, дракон отпустил своего человека жестом.

Постояв ещё немного, я крадучись вернулась на кровать.

Вроде и подслушала, но ничего толком не поняла. Хотя, ясно одно — не случайно они в наши дремучие чащи забрались. Есть у этого генерала некая цель, и оттого мне становилось неспокойно.

Любят же боги шутить, ведь не в какой другой дом пошел, а сюда.

Может, знает кто мы?

Но откуда? Я сглотнула. Нет. Если бы ему это было известно, сидели бы мы с Юниль где-нибудь в погребе и хорошо, если не связанные. А Руни уже в ближайшей канаве без головы лежал.

Не стал бы этот генерал жалеть детей ханыма. Если он с такой злостью рычит на простую волчицу, то представляю сколько в нем ненависти к дочерям предводителя бешеных.

И ведь говорил Руни уходить на юг, как предчувствовал. А сейчас не дернешься. Сразу генерал заинтересуется — чего это девка с дитем, подростком и старухой с дома родного бежит в неизвестность.

Нет, нужно сидеть уже на месте и молиться, чтобы они быстрее убрались куда подальше.

Враг нам этот генерал Вегарт, как ни крути.

Утро. А у меня такое ощущение, что и не спала. В голове гудело, тело ломило. Но петух продолжал надрывно драть глотку в курятнике.

Пришлось вставать. Подойдя к окну, отодвинула только одну шторку, оставляя кровать Юниль в полумраке. Пусть спит, пока маленькая. Вставать с первыми лучами солнца ещё успеет.

Моё внимание привлек стук. Постояв немного, сообразила, что он доносится с нашего двора. Стало не по себе. Кто там может быть в такую рань? Солнце только над горизонтом показалось. Ещё удар. Топор?

Руни там из ума выжил — шуметь на рассветной зорьке? Перебудит же всех.

Ноги сами понесли меня в коридор. Стук повторился. Ну точно, дрова рубит.

Выскочив на улицу, зябко поежилась. Прохладно и сыро. Под босыми ногами неприятно кололась молодая трава.

Забежав во внутренний дворик, я так и замерла с открытым ртом.

Вот как тут не озвереешь?!

— Дракон, ты что творишь? — прошипела я, стараясь не закричать. — У меня дочь ещё спит. Амма не встала, в её возрасте крепкий сон — роскошь. Руни наверняка тоже не поднялся. А ты дрова колоть? Нет, хорошо. Я прошу у тебя прощение за то, что не отдёрнула дочь и брата, и позволила им нехорошо подшутить над тобой и твоими людьми. Ладно, мы заслали тебя в болота, а ты в отместку заселился у нас и снес свое вонючее тряпье в нашу баню. Вроде как в расчете. Может, хватит издеваться, дракон? Ты вроде не маленький мальчик, и мы не на горе песка куличики делим. Ребенка пожалей. Она же проснется от твоего шума.

Да, я гневалась и не сдержалась. Прорвало то, что накипело на душе.

Генерал топор опустил и уставился на меня, словно тоже впервые увидел. Моргнул. На его лице заходили желваки.

— Вегарт Бессердечный, оставь в покое мои дрова, — продолжала я негромко браниться. — Я своими руками валила то дерево, пилила с братом чурки и сушила их. Так что не тронь чужое. Что ты вообще за топор схватился?

Он продолжал стоять столбом и зыркать на меня.

Подул влажный холодный ветерок, приподнимая на руках волоски и вызывая мурашки. Да и ногам теплее не становилось. Выдохнув, я обняла себя за плечи, пытаясь согреться.

Дракон осмотрел меня, особенно его отчего-то заинтересовали мои босые ступни.

— Я тебя разбудил? — наконец, произнес он.

— А хотел, да? — не удержалась я от поддевки. — Нет, не радуйся, сама проснулась. Рассвело уже. Чего тебе, орин, не спится? Ты же не деревенский, чтобы с петухами подрываться.

Он странно усмехнулся. Размахнувшись, вогнал топор в бревно. А затем повернулся и направился в баню.

— И куда ты идешь? — мне совсем не нравилось, как этот чужак себя ведет.

Будто это я у него в гостях.

— Стирать свое вонючее тряпье, — проворчал этот несносный тип.

И вроде всё. Я добилась справедливости, но в этот момент представила, как он сейчас развезет там грязи. Израсходует всё мыло, расплескает натасканную воду...

— Стой! — рявкнула, от себя не ожидая. — Лучше сама. А то отмывай после тебя баню. К тому же мыло мы варим на этом самом дворе, а ты, орин, вряд ли осознаешь, насколько это непростой труд.

Он замер.

— Ты всегда такая, Грета? — Обернулся.

— Какая? — я пожала плечами. — Ну, а в чем я не права? Ты когда в последний раз стирал?

Он приподнял светлую бровь и, кажется, серьезно призадумался. Это окончательно меня убедило не подпускать его к тазам с водой.

— Я постираю, дракон, и это будет последней точкой в нашем раздоре. После можешь искать другой дом для жилья.

— Я не уйду, Грета, — он нагло сложил руки на груди. — Неважно кто будет стирать, но я остаюсь здесь.

Я медленно выдохнула и сжала ладони в кулаки.

— Надолго? Сколько ты собираешься топтаться в коридорах моего дома? День? Два? Неделя?

Он не спешил отвечать. Просто таращился на меня, оценивал все прелести спереди, даже не скрывая этого. Словно я очередная девица за забором. Такое внимание задело.

А между тем на улице теплее не становилось. Ветер резво потащил по земле пучки соломы, сдернув их с тележки. Ветви деревьев качнулись. И кажется, где-то вдалеке прогремел гром.

А дракон всё молчал.

— Ясно, — развернувшись, я направилась к курятнику. — Но и ладно. Переживу и таких гостей. Ты, Вегарт Бессердечный, не самое страшное, что со мной случалось. Но прошу, не разбуди мою дочь.

— А где её отец, Грета? — услышала я совсем уж неожиданный вопрос.

Но раз он посчитал допустимым не отвечать, то и мне не обязательно.

Я сделала вид, что ничего не услышала. И расправив плечи, зашагала к курятнику. Птицы сами себе двери не отворят и на прогулку себя не выпустят. Не наполнят кормушки. Яйца не соберут и на кухню к завтраку не отнесут.

— Грета? — раздалось куда ближе, чем я думала.

Вздрогнув, обернулась. Генерал шагал вслед за мной по тропинке. Отставал всего на шаг.

— Кто отец твоей дочери и где он? Я чувствую, что в вас одна кровь. Так кто твой муж или его не было?

— Не твоё дело, дракон, — прошипела, открывая дверь во двор курятника.

— Он был твоим истинным? — не унимался он. — Ведун, так ведь? Он погиб или просто ушел? Или случайная связь? Где твой мужчина, Грета?

Я обернулась и смерила генерала высокомерным взглядом. Собственно, я делала так всегда, когда кто-то хотел засунуть свой большой и длинный нос в мою личную жизнь. И после отставали, но этот оказался не из понятливых.

— Ты, дракон, заявился в эту деревню зачем? — холодно поинтересовалась у него. — Рыться в моём грязном белье и выяснять, кого я называла любимым и единственным? Тебе какое дело, кому я подарила себя. Не тебе и радуйся. А если неприятно жить в одном доме с падшей волчицей без брачных плетений на руках, но с дочерью, то калитка вон там, — я указала пальцем вперёд и тут же заметила, как Руни вышел из дому и направился в сторону леса.

На охоту. Мяса не осталось, а этих двух мужиков — дракона и его молоденького собрата — ещё кормить чем-то надо. Не водицей же одной из колодца отпаивать.

— Не приставай ко мне, генерал Вегарт, — выдохнула я. — Моя дочь — не твоя забота. В баню не лезь, там от тебя больше вреда, чем пользы. И вообще, у тебя наверняка есть дела вне моего огорода. Вот и иди подальше и не мозоль глаза.