(«И сказали ему слуги его: пусть поищут для господина нашего, царя, молодую девицу, чтобы она предстояла перед царём, и ходила за ним, и лежала с ним, и будет тепло господину нашему, царю». )

И Дьявол показывает мне дитя в своём первом цветении, и она глаголит мне: « Я твоя Авилага, я твой Сунамит! О мой Господь, дай мне место в пустынях твоих!»

– Поверьте мне, – добавил старик доверительно, – только при фантастическом пособничестве неба и богов, верующий человек, или монах могут сохранить свое целомудрие в целости и сохранности!

Стремясь восстановить невинность и мир в монастыре, он исправил календарь согласно расчетам хронологии и астрономии и заставил всех священнослужителей людей принять его, как таблицу умножения, он вернул падших девочек святой Бригиды в их монастырь, но вместо жестокого поношения он привел их на корабль с пением торжественных псалмов и литаний.

– Давайте уважать их! – сказал он, – Давайте уважать их, ибо они дочери Бригиды и одновременно дщери Господни! Неужто мы продолжим подражать фарисеям, которые верны своему поношению грешниц? Эти женщины должны унижаться в своём грехе, а не в своей личности, и стыдиться того, что они сделали, а не того, что они существуют, потому что они – высшие божьи твари!

И святой человек увещевал своих монахов добросовестно соблюдать правило их ордена:

– Воистину, когда корабль не подчиняется штурвалу, – сказал он им, – корабль приговорён лететь к подводным скалам, караулящим его в пучине огненной!

Блаженный Маэль едва успел восстановить порядок в Иверийском аббатстве, как узнал, что жители острова Гедик, его первые новобранцы истинной веры и потому все – самые дорогие его сердцу, вернулись к язычеству и повесили венки с цветами и цветными полотняными ленточками на ветвях священной смоковницы.

Лодочник, приносивший ему эти трагические вести, выразил опасение, что вскоре эти заблудшие овцы уничтожат железом и огнём всю часовню, возведённую Маэлем на самом берегу их острова.

Святой человек решил без промедления нанести визит своим неверным чадам, чтобы вернуть их к истинной вере и не допустить кощунственного насилия над невинными и бесценными святынями острова. Когда он заковылял в дикую бухту, где хранилось его мокрое каменное корыто, он обратил своё дотошное внимание на судостроительные верфи, которые он построил тридцать лет тому назад, на дне этой бухты, для строительства кораблей, и которые в этот час гремели и содрогались от скрежета пил, визга свёрл и грохота молотков.

В это время Дьявол, которому в злобе его была чужда усталость, вышел из дворов верфи на большую дорогу, и скособочась, подошёл к святому под видом монашка Самсона и стал искушать Святого Маэля в таких словах:

– Мой отец святой, жители острова Гедик постоянно совершают грехи! Каждый миг, который проходит, отдаляет их от Бога! Они на грани того, чтобы огнём и мечём отправиться громить Часовню! Очень скоро они будут готовы схватить Железо и Огонь, дабы предать им часовню, которую вы трудами своих почтенных рук возвели на берегу острова. Время не ждёт! Не думаете ли вы, мессир, что ваше каменный корыто приведёт вас к ним быстрее, чем нечто, построенное в виде ладьи, и снабжено, как это полагается у приличных людей, рулём, мачтой и парусом, ибо тогда вы будете движимы ветром! Ваши руки еще крепки и чисты, чтобы управлять лодкой! А еще лучше -поставить острый волнорез на переднюю часть вашего величественного корыта. Вы слишком мудры, чтобы не догадываться об этом, мессир!

– Конечно, время не ждёт! – засуетился святой человек, – Но, поступая так, как вы советуете мне, Сын Мой Самсон, разве вы не делаете меня похожим на тех прискорбных маловеров, которые не доверяют Господу? Разве это не презрение к дарам того, кто послал мне каменную чашу без дна и украшений?

На это Дьявол, который в душе был сам великим богословом, ответил другим каверзным вопросом:

– Но отец мой, стоит ли ждать, скрестив руки на пупке, божественной помощи сверху, и выпрашивать блага у того, кому подвластно всё, вместо того, чтобы самому действовать с подобающей человеку осторожностью здравым смыслом, и помогать себе самому?

– Нет, конечно! – ответил святой старик Маэль, – Это значит, что Бог пренебрегает жалкой людской осторожностью!

– Так вот, – вздохнул горестно Дьявол, – разве не благоразумие, в данном случае – прилично оснастить святое корыто?

– Это было бы разумно, если бы мы не смогли иным способом добраться до места назначения!

– Эй! Эй! Значит, ваше корыто так стремительно?

– Оно такое же быстрое, как сам Бог!

– Что вы болтаете? Оно ползёт, как мул аббата Будока. Это настоящая старая калоша! Вам запрещено двигаться на ней быстрее?

– Сын мой, – с достоинством ответствовал Святой Маэль, – предельная ясность украшает ваши здравомысленные речи, но они при этом остры до избытка! Сочтите, что эта ванна божественна, так же, как её мореходные качества!

– Она такая, отец! – покачал головой Дьявол, – Гранитное корыто, плавающий по воде, как пробка, – это и в самом деле чудесное корыто! Нет сомнений! И какие из этого выводы?

– Дитя моё! Мое смущение велико! Стоит ли совершенствовать человеческими и естественно-научными средствами такую чудесную машину?

– Мой отец, если вы потеряете правую ногу, и Бог вернет её вам, будет ли эта нога чудесной?

– Наверняка, сын мой!

– Вы бы применили такую ногу?

– Несомненно!

– Ну что ж! Если вы верите, что вы можете надеть на свою чудодейственную ногу натуральную обувь, вы также должны верить, что вы можете надеть естественные снасти на чудодейственную лодку. Вы кристально чистый человек! Увы! Почему самые святые персонажи мировой истории должны иметь умы, подверженные тоске и затемнению? Мы – самые прославленные из апостолов Бретани, мы можем совершать дела, достойные вечной славы и похвалы… Но, увы, у нас черепаший ум и ленивая рука! Прощай, отец! Милостивый государь! Путешествуйте себе на здоровье и никуда не торопитесь, и за несколько недель, в течение которых вы наконец доберётесь к берегам Гедика, вы будете свидетельствовать, как дымятся руины вашей распрекраснейшей часовни, которую вы возвели и освятили своими руками. Язычники сожгут её вместе с маленьким дьяконом, которого вы назначили в неё и который будет поджарен, как козёл на вертеле.

– Вот ведь беда-то какая! – воздыбил руки слуга Божий, вытирая рукавом мокрый от пота лоб, – Но, скажи мне, сын мой Самсон, это ведь не шуточная задача, чтобы толком оснастить такое большое каменное корыто. И не случится ли с нами, если мы возьмём на себя такую заморочь, что мы только впустую потратим время, не получив ничего взамен?

– Ах! Отец мой, – убеждённо воскликнул Дьявол, – дело будет сделано за минуты, отмеренные песочными часами. Мы найдём необходимые снасти на той стройке, которую вы когда-то сами сварганили на берегу, и на этих складах, которые обильно взрощены вашей заботой и фантазией. Я сам проконтролирую все детали процесса. До того, как я стал монахом, я был матросом и плотником, и я знаю целую кучу всяких других ремесел! Ну что, попробуем? Тогда за работу!

Тотчас же он привёл Святого Маэля в ангар, наполненный всем, необходимым для мореплавания.

– Берите всё, отец мой! Это всё ваше!

И мигом взвалил ему на плечи парус, гросс-мачту, гафель и гик.

Затем, взявшись за руль и форштевень, схватив под мышку часть киля, и мешок плотника, полный инструментов, он бежит к берегу, таща за собой согнутого крюком святого человека, который еле тащится, потея и отдувась, под весом этих дурацких парусов и корабельных снастей.