– Хорошо, мама, – хором ответили Беон и Ринна.

Колокольчики зазвенели громче, сливаясь в беспорядочную звуковую массу. Хихикая, близнецы закрыли уши ладошками. Мина посильнее ухватилась за нить воздушного змея. За перезвоном уже можно было различить ветер: у него был свой собственный голос, и его рев с каждой секундой усиливался.

Кукуруза напротив них закачалась, сначала слегка, потом энергичнее, пока стебли не отклонились под стойким потоком, будто приглаженные невидимой рукой. Ветер растрепал волосы Мины, близнецы возбуждённо загалдели.

– Готовы? – громко спросил папа.

«Готова», – подумала Мина.

– Готовы! – ответили её родные.

И все вместе они принялись разматывать нити. Ветер подхватил воздушных змеев. Пальцы Мины скользили по нити, торопясь отпустить змея в небо. Его ленточный хвост метался в воздушных потоках.

И вот все шесть змеев запорхали в небе. Близнецы завизжали от восторга. Мина засмеялась, наблюдая за прыжками и пируэтами своего змея. Его яркие цвета выделялись на голубом фоне, нить рвалась из руки, будто змей хотел убежать в небо. Стоящий сбоку от неё папа умело дёрнул за нить, удерживающую его змея, заставив его нырнуть под остальными, а затем воспарить высоко над ними. Змей Гатона болтался в воздухе, и он слегка отпустил нить, выравнивая его. Минин продолжал плавно подниматься.

Вскоре ветер принёс с собой голоса ветровых стражей. Стараясь сильно не раскачивать змея, Мина повела глазами по небу.

Вон они!

Ветровые звери напоминали серебряных драконов с белыми перьевыми крыльями и искрящимися на свету рогами как у оленей. Они закружили между воздушными змеями, рисуя бесконечные петли и спирали, пока их стражи перекликались между собой, кричали и смеялись. Несколько дюжин их пронеслись над фермой подобно стае мерцающих птиц, и Мина знала, что прямо сейчас сотни их точно так же пролетали над полями, спеша к побережью, чтобы понести рыбацкие лодки в море. Там они и останутся до конца промыслового сезона. «Но сегодня наш ветряной день!» – подумала Мина и, отпустив воздушного змея ещё выше, замахала ветровым стражам.

«Совсем скоро я тоже полечу».

Когда ветер улёгся, Мина аккуратно смотала нить. Гатон, не глядя, швырнул своего змея в сторону и выскользнул из верёвок. Мама с папой отвязали себя, затем близнецов.

– Отличный выдался ветряной день, – сказал папа.

Мама кивнула, близнецы запищали.

– Помнишь, как в свой первый ветряной день Гатон упустил нить змея…

Мама засмеялась:

– И он улетел и шлёпнул того бедного стража прямо по лицу!

Мина с насмешливой улыбкой взглянула на Гатона. Сама она тогда была ещё очень маленькой и этого не помнила, но родители вспоминали эту историю каждый ветряной день, к великому неудовольствию брата. В свои пятнадцать Гатон считал себя уже совсем взрослым, опытным и всезнающим грозовым стражем, который никогда не был глупым ребёнком. «Но он всё ещё ребёнок, – подумала Мина. – Хоть и думает, что уже во всём разобрался».

Может, она тоже начнёт так считать, когда вылупится её зверь?

– Но змей, конечно, стража не ранил, – поспешил папа успокоить близнецов.

– Только застал врасплох, – ехидно усмехнулась мама. – А как он покраснел! И ленты запутались в рогах его зверя…

– Эй, я был не виноват! – возразил Гатон. – Мне было всего четыре!

Продолжая его дразнить, они направились к дому. Мина потянулась к защёлке своей верёвки, но не смогла её отстегнуть.

– Мам? Пап? Помогите мне…

Входная дверь захлопнулась за ними, но, судя по долетающим из окон обрывкам фраз, разговор продолжился. Нахмурившись, Мина подёргала за защёлку.

– Гатон! – повысила она голос. – Папа! Я застряла!

Но они её не слышали.

Она не оставляла попыток высвободиться. «А если потянуть посильнее… Нет, не выходит». Кончики пальцев, которыми Мина пыталась надавить на защёлку, начало саднить. Но всё было без толку.

– Помогите! – закричала она.

Но никто её не услышал, и ей пришлось сосредоточить силы на том, чтобы самой вызволить себя из неожиданной западни.

Наконец защёлка отстегнулась. «Я свободна!» Мина торопливо сбросила верёвки и побежала в дом.

Внутри её встретил детский визг: один из близнецов держал в руке ложку, которая срочно понадобилась второму. Папа предлагал ему другую ложку – но нет, оба хотели именно эту и прямо сейчас. Гатон со второго этажа кричал, что ему нужен молоток – кто его утащил?! Мама оттирала со стульев близнецов комья овсянки и вслух вспоминала о прошлых ветряных днях. Мина остановилась на пороге с воздушным змеем в руках и уже открыла рот, чтобы что-то сказать, хоть что-нибудь, о том, что они ушли, оставив её, и не слышали её криков…

Но какой в этом смысл? Она ведь высвободилась – так зачем расстраивать родных? «Настоящие грозовые стражи решают проблемы, – напомнила она себе, – а не создают».

– А, Мина, вот ты где! – воскликнула мама. – Иди к своему яйцу. И помни о важности физического контакта: кожа к скорлупе!

– Да, мама. – Она пробежала мимо папы и близнецов, взлетела по лестнице и захлопнула за собой дверь спальни.

В углу её комнаты, между кроватью и книжным шкафом, в гнезде из пледов лежало яйцо. Оно совсем не было похоже на такие привычные ей куриные яйца. Во-первых, оно было огромное, больше Беона и Ринны. Во-вторых, его скорлупа представляла собой смесь красных, фиолетовых и золотых мазков.

Вылупляться из него явно никто не спешил.

Мина сглотнула комок разочарования. Она надеялась, что, вернувшись, увидит заметный прогресс.

Бросив воздушного змея на кровать, она внимательно осмотрела яйцо со всех сторон, но тоненькая трещина, обнаруженная ею утром, не удлинилась и не расширилась.

«Может, я ошиблась?» И час её захватывающего будущего ещё не настал?

Свернувшись клубочком на пледах, Мина прижалась щекой к скорлупе – кожа к скорлупе, как наказывала мама, – и тихим голосом поведала яйцу обо всех событиях этого утра: о своём разрисованном воздушном змее – каким красивым он вышел, о ветровых стражах и их зверях и о том, как величественно они летели. Рассказала даже, как мучилась с заевшей защёлкой и как это было обидно, что её никто не слышал.

– Когда ты вылупишься, мы станем такими зверем и стражем, которые всегда приходят на помощь людям, – пообещала Мина. – Мы сделаем мир лучше.

Она взяла начатую книгу о группе дождевых стражей, создавших озёрный край. Одни дети проводили свои обязательные три часа с яйцом за вязанием, другие спали, третьи играли: существовала масса игр, изобретённых специально для того, чтобы дети развлекали себя, пока их звери развивались, впитывая мысли своих будущих стражей. Но Мина любила читать вслух о приключениях, борьбе за справедливость и захватывающих судьбах людей, живущих далеко за пределами маленького клочка земли, принадлежащего её семье.

Переворачивая страницы, она представляла, как её зверь вылупится и поделится своими впечатлениями обо всех историях, которые она прочла ему за последние два года. Гатон объяснил ей, каково это – быть мысленно связанным с грозовым зверем: он не мог слышать все мысли Арде как свои, и Арде тоже не всегда слышал его, но он всегда мог чувствовать своего зверя, его эмоции, подобно незатихающему гудению на краю сознания. Гатон говорил, что это похоже на отголоски далёкой песни: ты не можешь разобрать все слова, но улавливаешь ритм и отдельные ноты. А если ему хотелось что-то сказать Арде – достаточно было сосредоточиться на словах и звере. Как кричать. Только молча. Мине не терпелось попробовать самой.

Она дочитала до конца, закрыла книгу и прижалась губами к скорлупе:

– Скорее бы с тобой познакомиться.

Хрусть!

Вскочив, Мина уставилась на яйцо. Оно правда… Или… Но всё было тихо. Она снова обошла его, всматриваясь в каждый дюйм радужной скорлупы. Но нет – ни единой новой трещины. Она провела руками по твердой гладкой поверхности – но и на ощупь она казалась точно такой же, как всегда.