— А что же тогда делать? — тихо спросил Савада.

— А, может, Савада-сан, вы сами предложите нам, что делать, и не будете сбрасывать груз своей ответственности на нас с Кацураги-саном⁈ — воскликнула Уёхара. — Почему Кацураги-сан предлагает варианты, а вы трясётесь, словно…

— Уёхара-сан, — перебил женщину я. — А что, если мы проведём врачебную комиссию и аннулируем больничный Савады-сана? А затем откроем через ещё одну врачебную комиссию другой больничный задним числом так, чтобы наш лист нетрудоспособности не пересекался с листом из другой оргиназации?

Уёхара Ёсико замолчала.

— Это вариант, Кацураги-сан, но лишь при одном условии… — Уёхара открыла амбулаторную карту и принялась сверять даты. — Если больничный лист пациента ещё не был подан в оплату.

— Р-разрешите доложить? — ляпнул Савада.

— Докладывайте, Савада-сан, вы не в армии, — сухо усмехнулась Уёхара, продолжая изучать карту.

— Больничный лист был закрыт только вчера, — сказал он. — В оплату уйти он не мог.

— Кем закрыт? — спросила Уёхара Ёсико.

— Кондо-саном, — ответил Савада.

Тьфу ты! Ещё и Кондо в эту историю влез…

— В таком случае оштрафовать могут даже двух врачей, — вздохнула Уёхара. — Ну и заварили же вы кашу, Савада-сан. Но Кацураги-сан прав. У нас есть только один выход из этой ситуации. Похоже, из больницы сегодняшней ночью мы не выйдем. Савада-сан, готовьте два протокола. Один — на аннулирование старого больничного, а второй — на открытие нового.

— Х-хорошо, Уёхара-сан! Будет сделано! — закивал Савада Дэйчи.

— А вы, Кацураги-сан… — начала она, но женщину перебил ещё один поздний гость.

Незнакомый мне молодой мужчина в синем хирургическом костюме вошёл в кабинет Уёхары Ёсико и молча положил на стол документ.

Уёхара и неизвестный мне хирург долго смотрели друг на друга, как в немом кино.

— Это что, Ясуда-сан? — спросила Уёхара.

Ясуда? Ясуда Кенши? А вот и заведующий хирургическим отделением. Похоже, нам судьбой уготовано встретиться быстрее, чем я полагал.

— Это заявление на допуск Кацураги-сан к работе в хирургическом стационаре, — спокойно произнёс он.

— В хирургическом? Чего? — искренне не понимала происходящего Уёхара.

— Не хочу вас перебивать, Ясуда-сан, — встрял в разговор я. — Но ведь я ещё даже не обсудил с вами этот вопрос.

— Как это? — пожал плечами Ясуда Кенши. — Рэйсэй-сан передал мне, что вы готовы приступать к работе хоть сегодня.

Да что за сломанный телефон — этот Рэйсэй Масаши⁈ Мы же договаривались иначе!

— Кацураги-сан, — добавил Ясуда. — Я, честно говоря, думал, что вы уже в хирургическом стационаре. Вашего осмотра ждут уже трое экстренных пациентов с острыми болями!

О-о-о… Права оказалась Уёхара-сан. Этой ночью мы домой не вернёмся.

— Господа, я вообще ничего не понимаю! — воскликнула Уёхара Ёсико. — Что терапевт забыл в хирургическом отделении?

— Уёхара-сан, давайте я вам всё спокойненько объясню, но при том условии, что мы отпустим Кацураги-сана в хирургическое отделение прямо сейчас, — произнёс Ясуда Кенши.

— Ясуда-сан, принимать решение за меня не стоило, — сказал я. — Но, как я понял, недопонимание возникло из-за криво переданной Рэйсэй-саном информации. Я обсужу это с ним позже.

— Кацураги-сан, так вы в курсе происходящего? — удивилась моей осведомлённости Уёхара.

— Да, Уёхара-сан, — кивнул я. — Прошу — подпишите заявление Ясуды-сана. А я побегу в хирургическое отделение.

Уёхара не успела сказать и слова, как я уже покинул её кабинет и рванул в корпус, где располагались стационары.

Добравшись до отделения общей хирургии, я столкнулся с настоящей «пробкой» из каталок. Это была очередь в операционные. Медсёстры сопровождали подготовленных к хирургическому вмешательству пациентов, развозя их по свободным хирургам.

— Вы — Кацураги-сан? — спросила меня одна из медсестёр.

— Да, верно, — кивнул я.

— Кацураги-сан, ваши пациенты в другом конце коридора, — медсестра указала на противоположную сторону отделения, где оказалась ещё одна «пробка» из каталок.

Только эти пациенты ждали не операции, а верной маршрутизации между хирургическими отделениями.

— Понял вас, благодарю, — бросил я, и быстрым шагом направился к пациентам.

Подойдя к больным, я сразу же включил «анализ», чтобы определить, кому из них требуется помощь быстрее, чем остальным.

Жаль, что «превентивный анализ» уже был использован сегодня. Придётся дожидаться, когда нейронные сети остынут и подготовятся к его повторной активации. Их нужно будет хорошо натренировать, чтобы я мог включать этот навык больше одного раза в день. По крайней мере, сейчас он бы очень мне не повредил. С помощью него я бы узнал наверняка, что будет с каждым из пациентов в течение ближайших часов.

Так или иначе — имеем, что имеем.

Осмотрев первого пациента с жалобами на острые боли в пояснице и нижней части живота, я не нашёл никаких отклонений в органах желудочно-кишечного тракта. Однако с мочевыводящими путями была явная проблема. Лоханки, что находились под почками и располагающиеся ниже мочеточники раздуло от застоявшейся мочи.

Камни закрыли просветы мочеточников, причём с двух сторон. Здесь нужно действовать быстро, пока не началась острая почечная недостаточность и уремия.

— Этого в урологическое отделение, срочно! — дал я приказ медсестре и тут же перешёл к следующему.

Второй мужчина дрожал, в ужасе глядя на свою ногу. Она уже начала чернеть. Судя по множественным язвам на голенях, у него осложнённый сахарный диабет. И как следствие — атеросклеротическое поражение артерий нижних конечностей.

Плохо, артерии совсем забиты… Без «превентивного анализа» сложно сказать, сколько пройдёт времени до момента, когда ногу спасти уже не выйдет.

Но ногу ещё можно сохранить, если приступить к оперативному лечению прямо сейчас. Незамедлительно.

— Этого пациента в сосудистую хирургию, и передайте Цубаки-сан, что оперировать нужно сейчас. Если мы хотим оставить ногу, медлить больше нельзя, — объяснил я медсестре.

— Хорошо, Кацураги-сан, — кивнула женщина и передала каталку следующему санитару.

Остался один. Последний экстренный пациент. Но ситуация с ним оказалась куда сложнее. В его брюшной полости было объёмное образование, которое сдавливало кишечник, не давая каловым массам продвигаться дальше.

Острая непроходимость и, судя по всему, онкологический процесс. Похоже, что опухоль растёт прямо из левой почки. И что самое неприятное, она кажется мне нестабильной. Консистенция достаточно рыхлая, в скором времени могут полететь метастазы, если они ещё не заполонили весь организм больного.

Я внимательно осмотрел «анализом» мозг, лёгкие и всю брюшную полость пациента.

Чисто. Пока что…

Вопрос только в том, сколько у нас есть времени до отрыва кусочков опухоли и выхода их в кровоток?

И никаким обследованием мы это не узнаем. Есть только один способ — воспользоваться «превентивным анализом» и вызвать перегрузку собственной нервной системы.

Тогда я восстановлюсь нескоро, могу даже сознание потерять. Но оставлять пациента на произвол судьбы я тоже не хочу. Что же делать? Рискнуть?

Ради жизни пациента стоило.

Я сделал глубокий вдох и заставил магические центры своего мозга хорошенько напрячься. Всё тело обдало жаром, но «превентивный анализ» всё же включился.

Через тридцать минут — всё чисто. Через час тоже.

Я мотал время, предсказывая дальнейшее развитие заболевания, и обнаружил, что на шестом часу опухоль резко потеряет небольшую часть от своей массы.

Улетит всё-таки… Уже через шесть часов образуется метастаз.

Я отпрянул от больного и ударился спиной о стену. Всё вокруг кружилось так, будто я на пару минут стал Асакурой Джуном после очередной бутылки сакэ.

— Кацураги-сан! — ко мне подбежал заведующий хирургией Ясуда Кенши. — Вы в порядке? Что случилось?