У меня были и другие встречи. Надо же собрать союзников против общего врага и заставить их действовать.

Я отправился к депутату Мещерякову. На первом этаже офиса, в котором он работал, был ресторанчик, туда меня и отвела его помощница, и он сам пришёл уже скоро. В этом хорошо освещённом заведении шансон не слушали, депутат музыку не любил, и её сразу выключили, едва он зашёл. Мы поздоровались и уселись на мягкие удобные стулья.

— Генерал пользуется своим служебным положением, — сказал Мещеряков, качая головой. — Представляете, он продержал меня… меня!.. с какими-то бомжами в обезьяннике, якобы сотрудники отделения не могли меня опознать. Потом даже звонили моей престарелой маме, спрашивали, в какой одежде я вышел из дома, будто она могла это знать. Только перепугали её!

— Генерал перешёл все границы. Меня самого едва не арестовали, едва получилось отбиться. Неприятный это человек.

— И не говорите.

Я ездил с самого утра, уже проголодался, но обед принесли ещё до того, как я взял меню. Кормили депутата неплохо, ему и мне принесли уху с рыбой, которую я так с ходу определить не смог, и тарелки с кроликом, фаршированным грибами. Правда, порции совсем маленькие, зато в ухе помимо крупных кусков белой и красной рыбы плавал набитый чем-то большой красный рак.

— И генералу будет ответ? — спросил я.

— Конечно-конечно! Я его поставлю на место, — пригрозил Мещеряков. — Но знаете, это же его не отпугнёт от вашего предприятия, — он начал говорить хитрым тоном. — И не только его, ещё и другие захотят кусочек. Но тут глядишь, я бы мог посодействовать.

Вот хитрюга, тоже хочет не упустить своё. Правда, что толку от питерского депутата? Ладно бы он был в Госдуме, а так… но надо его отвадить от комбината. Мягко, чтобы он не забыл испортить генералу жизнь.

— Знаете, — я зачерпнул ложку ухи и понюхал. — Кстати, а что это за рыба? Пахнет вкусно.

— Кажется, судак, лосось, и что-то ещё, — Мещеряков задумался. — Треска вроде бы, не помню. Могу спросить. Вы что-то начали говорить?

— Да, — я попробовал ухи. Неплохо, очень неплохо. — Я это к тому, что ещё зимой два депутата нашего местного Законодательного собрания из Читы тоже хотели… посодействовать нам в плане защиты предприятия. Не вышло.

— А что случилось?

— Кроме них на комбинат хотел зайти один известный в наших краях бизнесмен, он же вор в законе Кирьян. Если быть кратким, одного депутата расстреляли в подъезде, он едва выжил, второго застрелили прямо у него в кабинете, а у меня взорвали новенький джип. Мы тогда едва-едва отбились.

— О как, — Мещеряков перестал есть.

— Да. В меня уже столько раз стреляли из-за этого комбината. Так что я сразу говорю, что дело опасное.

Я посмотрел на него. Кажется, депутат не особо храбрый, когда дело зашло про стрельбу. Не-не, рано ему ещё съезжать, он мне ещё нужен, чтобы поработать с генералом.

— А вообще, — продолжил я. — Один мой знакомый депутат говорил, что арестовать одного из ваших — почти нереально. И это в Чите, а у вас здесь Петербург, огласка сильнее, с чего это генерал так наглеет?

— Чувствует свою силу, — Мещеряков нахмурился. — Думает, что ничего ему за это не будет, ведь формально он не отдавал такой команды, а это его люди устроили самодеятельность. А своих людей он не жалеет, они для него как пешки. Легко от них избавляется.

— А прокурорская проверка? Разве вы не можете её назначить?

— Могу, но он знает и главного прокурора, и с губернатором обедает каждую неделю…

— Но ведь если ему спустить это с рук, — прервал его я. — Он в следующий раз может устроить что-нибудь ещё более серьёзное для вас или ваших родных.

— Да как он посмеет? Просто дело в том, что…

Сидел я, ел уху и думал, что депутат всё же более трусоватый, чем я думал сначала. Боится, что генерал устроит ему повторение или чего хуже? Проверки проверками, а вот физическая расправа другое дело. Не привык лощёный депутат к такому, хотя, казалось бы, раз пробился на такую должность, не должен быть таким трусливым.

Тогда для чего он позвал меня? Наверное, он думал, что раз уж риск такой высокий, то он должен окупиться, и заодно можно совместить приятное с полезным, месть генералу и кусок от комбината.

Ну или у Горностаева есть какой-то компромат, поэтому Мещеряков хочет справиться чужими руками. И неловко получилось у депутата, когда он не может пожаловаться своему другу губернатору, и ведь выяснилось, что Горностаев с тем тоже хорошо живёт. Может быть, даже ещё лучше.

Плохо, что депутат боится ответить, и плохо, что генерал это знает. Поэтому Горностаев рано или поздно его сожрёт. Но Мещеряков и сам это понимал, поэтому продолжил.

— Но у вас же, как я слышал, — депутат отодвинул тарелку с недоеденной ухой и внимательно посмотрел на меня. — Есть влиятельные знакомства среди силовиков.

Ага, хочет, чтобы его прикрыли при случае, потому что сам идти против генерала он боится. Ну, пусть думает, что у меня знакомых вал. Главное — начать, чтобы всё тронулось.

— Есть такое, — подтвердил я. — Они же вчера приезжали мне помогать отбиваться от ареста, может быть, вы видели вчера у входа подполковника Григорьева. Видели же?

— Ну да, — как-то неопределённо сказал он.

— Генерал — должность серьёзная, зато если на него насядут со всех сторон, то можно будет сместить коррумпированного офицера. Но надо разом, тогда даже он не сможет ничего сделать.

— Да, надо.

— И когда на него начнут наседать таким образом, — я подхватил ложкой кусочек рыбы. — Другие тоже могут вспомнить свои претензии. Некоторые уже готовы начать, генерал много у кого как рыбья кость в горле… но нужна только отправная точка. Формальный повод.

— Но с чего именно нужно начать?

— Например, он арестовал моего человека, — я доел рыбу и поставил себе поближе тарелку с кроликом. — Подбросил ему свёрток с наркотиками.

— Он может.

— А этот человек, Вячеслав, отдавал долг Родине, служил в армии, участвовал в чеченской войне, сидел в плену, в яме у боевиков, — начал нагнетать я. — Едва освободился, чудом выжив, вернулся домой, где нет работы и брали только в бандиты.

— Понимаю, — кажется, он действительно начал понимать, на что я намекаю.

— Но Вячеслав устроился ко мне в охранную фирму, легально. Собирается жениться этим летом, завести детей… но несмотря на все заслуги, его подставили. Подбросили кое-что.

— Во как.

— А вы же много общаетесь с военными и общественными организациями ветеранов, знаете, как тяжело людям вернуться к мирной жизни.

— Знаю, сам видел такое много раз, — он что-то усмехнулся сам себе. — Я много кого знаю из них. Да… да, точно! Можно зайти с этой стороны. Кампания в СМИ! Газеты и упоминание в новостях, тут генералу сложно будет воевать с общественным мнением. Можно даже провести это через телеканал.

— У вас есть канал? — тут же переспросил я. — Можете кое-что запустить в сетку вещания?

— Э, ну, — Мещеряков замялся. — Не совсем, я просто могу посодействовать в этом вопросе. Разве что если там будет действительно бомба.

— Бомба будет. Скрытая камера, например.

Скрытая камера бы не помешала, например, в кабинете у генерала. Только как бы это устроить? Точно, знаю, к кому обратиться.

— Скрытые камеры всегда хорошо идут, — продолжил депутат, думая, что у меня уже есть запись. — Я попробую договориться. Но зато точно я могу помочь с несколькими газетами насчёт этого.

— Тогда будет замечательно, если вы ускорите печать одного расследования. Мой знакомый журналист, кстати, работает над одним материалом про генерала, и оно уже почти готово.

— А кто написал?

— Апрельский, — сказал я и сразу продолжил, чтобы он не спорил, потому что я заметил, как он скривился: — У него очень горячий материал, и чем раньше он попадёт в печать, тем лучше.

Расследование у Апрельского тоже ещё не готово, но пусть депутат заранее договорится насчёт этого. Там, правда, остаются вопросы с редакцией, но это решим. Журналист ещё может испугаться такой скорости, но я с ним поговорю. Ему будет сложно отказаться, когда Мещеряков выбьет для него первую полосу.