Я вошёл внутрь. Обычно здесь всегда были люди из банды Эдика и персонал заведения, но сейчас в главном зале за самым большим столом сидел всего один человек и пил грузинское вино. При виде меня он поднял голову.

— А вот тебя я здесь увидеть не ожидал, Волк, — шепелявым голосом сказал Мишаня и улыбнулся. Двух передних зубов не было, один глаз заплыл от удара. — Кого-кого, но только не тебя. Ты это в городе такое устроил? Подтянул знакомых чекистов?

— Я тебя тоже не ожидал здесь застать. Думал, Монтёр здесь.

— Про него забудь, — Мишаня усмехнулся. — И советую в ближайшее время колбасу с мясокомбината не брать, мало ли чё, вдруг ноготь там попадётся, или зубы золотые. Да шучу я, — он засмеялся и вздохнул. — Они свою продукцию не портят.

Его сильно избили, но почему-то не прикончили, а вообще выпустили живым. И это странно, должен быть весомый повод, чтобы Череп отпустил человека, который устроил против него самого столько покушений. Это всё из-за того звонка?

— Меня бы тоже на ливерную колбасу пустили, — Мишаня взял бокал вина и с трудом отхлебнул. — Да вот, вписался за меня Эдик, можно сказать. Большого человека поднял, походу. Так бы Череп меня убил, да ты его так прижал, что ему пришлось с чехами договариваться. Но как всё устаканится, добьёт сразу.

— Мы ищем Черепа и Ису, — я сел напротив него и отодвинул бутылку вина, чтобы он не наклюкался раньше времени. — Расскажи всё, что знаешь о них. И о звонке Платонову не забудь.

— В смысле? — Мишаня удивился. — Мы чё, тому самому звонили? Ну да, — он потёр старый шрам от ожога на лице. — Понятно, чё чехи так всполошились, он же их спонсирует, гад. Тогда смотрел одного журналюгу, он про это говорил… пропал потом куда-то, с концами.

— Ты не знал, чей это номер?

— Нет. Там Витёк Крюков пришёл с этим номерком, он с Эдиком на зоне скорешился. А Эдик почти всех воров знает или хотя бы слышал про каждого. И других, много кого, тоже знает. Короче, — он посмотрел на меня. — Я не знаю, где Череп и Иса, отвечаю. Меня они вот час назад из багажника выкинули. Думал, в ментовку загребут, а там мужик какой-то пожилой, на чекиста похожий, сказал меня отпустить. Тебе походу звонил потом.

— Что дальше?

— Короче. У Черепа какой-то новый боец появился, особист, похоже, бывший, по-чеченски шпарит, как на русском. Слышал я краем уха, как он договорился с Исой, что Череп поможет им свалить, но при условии, если они от тебя избавятся. Вызлил ты его, я слышал. А Иса опять про меня, — Мишаня усмехнулся. — Будто бережёт, нахрен. В общем, гляди в оба, Волк, там и когда особист ушёл, они про эту бомбу говорили. В бэху твою заложат, походу.

— Уже гляжу. И я не на бэхе сегодня.

— Ну и хорошо, — он покрутил в руках почти пустой бокал и поставил на стол. — А я тут подожду… знать бы, где Череп.

— А ты не знаешь? — спросил я, глядя ему в глаза.

— Знал бы, приехал бы к нему с особым чемоданчиком, — Миша усмехнулся. — Так бы его подорвал, что он бы до Китая с горящей жопой долетел бы. Я ж в сапёрном деле понимаю.

— Учту, — сказал я. — Но если есть мысли, где их найти…

— Скажу сразу, — он кивнул. — Но я слышал только про бомбы.

— Бомбу или бомбы?

— Не знаю, — Миша пожал плечами. — Я не так хорошо на чеченском понимаю, как Димка Чунга-Чанга, так только, команды знаю немного. Руки вверх там, лежать, стой. Но я тебе позвоню, если чё выясню. Но это опасные люди, Волк, я таких навидался. Они на всё готовы, им терять нечего. Их в угол загнали, поэтому на что угодно пойдут.

Да, люди опасные, это должны понимать все. Кто знает, что им придёт в голову? Надо закрывать вопрос быстрее.

Я вышел наружу. Слава курил, прислонившись спиной к Паджерику и глядя, как расходится снег, Женя с сосредоточенным видом поедал мороженое в вафельном стаканчике, несмотря на холод.

— Это был Мишаня, но ничего особенного про наших знакомых он не сообщил, — сказал я. — Не знает, где они. Но зато сказал, что в бэху могут заложить бомбу.

— Надо Ярика позвать, — заметил Женя. — Да и Паджерик посматривать. Но мы его из виду не выпускаем. Значит, живой Мишаня, да?

— А ты-то чё радуешься? — спросил Слава. — Он нам никто.

— Да просто, — Женя доел плечами. — Жалко бы было, если бы Череп его грохнул, и так уже сколько пацанов полегло по тупости. Там, кстати, мобила твоя звонила, — он протянул телефон мне. — Левша этот звонил, из СОБР. Говорит, нашли возможную базу, собрались все туда, потом связь вырубилась. И менты все свинтили, я вижу. Поехали туда?

— Нет, поедем в управу ФСБ, — я остановился, заметив знакомого. — Можно добросить человека, а то сумки тяжёлые. По дороге же.

Снег валил уже сильнее, но я хорошо видел, как люди на рынке сторонились рослого парня-блондина в серой камуфляжной куртке, который нёс в руках два чёрных пакета. Ручки сильно вытянулись и грозили оторваться.

— О, Димон, — Женя обрадовался. — За продуктами пошёл?

— Вы чё меня не позвали? — недовольным голосом спросил Дима и вытер нос рукавом, не выпуская тяжёлый пакет. — Я тут один сегодня торчу, как дурак. Все работают, я дома.

— Так пусть выходной будет, братан, — Женя забрал у него ношу. — А то у нас тут геморрой со вчерашнего дня. Такое было. Там в Чите, прикинь, один подполковник из ФСБ взял и…

— Позвал бы, — с укором сказал Дима. — Надоело сидеть без дела, будто даже крыша уже едет от этого, всегда же один. Заняться бы чем-то, а то…

Женя поставил сумки в багажник и переложил ружьё, чтобы не мешало никому сидеть. Милиции на рынке и правда почти не осталось, так что никто не обратил внимание на оружие.

Милиционеров мало, обычных посетителей много… я огляделся. Что-то тревожно стало, надеюсь, это от усталости и недосыпа. Не хотелось бы думать, как этим могут воспользоваться беспринципные боевики… но не будут же они прятаться на рынке, у всех на виду? Хотя…

Впрочем, надо бы сказать Мише, чтобы проверил возможные нычки. Вполне могли воспользоваться, ведь банда рыночных залегла на дно, Монтёру конец, а Мишаня появился только сейчас. Зайду к нему прямо сейчас.

— Что у тебя с крышей? — спросил тем временем Женя. — Ты же говорил, всё хорошо.

— Слава, помнишь Халида? — Дима посмотрел на Славу. — Халида Залмаева?

— Того задохлика? — Слава скривился. — Конечно, помню. У него ещё борода из шеи только клочками росла, он её не брил. Без неё он вообще на девочку походил, а с ней на льва Бонифация. Его брат подкалывал из-за этого, помню. Я тогда посмеялся, а он мне чуть язык не отрезал.

— Брат Дады Залмаева, — мрачно сказал Дима, поглядев на нас. — У которого мы тогда в яме сидели. Мне он везде уже мерещится. Сбежал же тогда. Он же мне тогда в глаз ткнул, — он показал на слепой зрачок. — В госпитале его будто бы видел, и тогда по ящику показывали Будёновск, ту самую больницу, сука, и я его рожу там будто увидел, рядом с Басаевым, лыбился, тварь, стоял. Мерещится везде. И сейчас тоже, будто он вот там ходил, по рынку. Доктор говорил, если опять будет казаться всякое, надо будет начать принимать…

— Где? — тут же спросил я. — Где ты его видел, Дима?

— Да у меня крыша…

— Нормально у тебя с крышей, не протекает. Где ты его увидел?

Он показал на гаражи и склады в задней части рынка, где обычно хранили фрукты и овощи. Но занимались всем этим дагестанцы, и они сегодня не открывались на всякий случай.

— Вот будто туда заходил, — Дима показал рукой на крайние ворота справа. — А я иду и думаю, что крыша едет, раз опять его вижу. И говорят будто на чеченском, но я не вслушивался…

На территорию рынка заехал побитый автобус ПАЗ с трещиной на лобовом стекле и остановился рядом с продуктовыми рядами. За рулём сидел подпитый парень в телогрейке, он вылез из машины, прошёл мимо нас, даже не обратив на нас внимание, и вошёл внутрь через калитку в воротах, тех самых, что показал Дима. Она закрылась, а автобус так остался на месте, толпа его обходила.

— Глянем, — тихо сказал я. — Только тихо.