Статная, с длинными светлыми волосами, собранными в сложное подобие ракушки, с двойной ниткой жемчуга на шее, Дельфина выглядела гостьей из давно ушедшей эпохи. Другие ведьмы за редким исключением проигнорировали цвет, с которым обычно ассоциировали ковен, а вот она выбрала для снимка наглухо закрытое платье в пол из чёрного бархата.

Сердце скользнуло куда-то вверх, словно застряло в горле. Джин чудилось, что Дельфина смотрит прямо ей в душу — и, по правде говоря, смотрит не очень-то довольно.

«Ты и есть моя наследница? — точно говорил её взгляд. — Жалкое зрелище».

— Я знаю, тётя, — пробормотала Джин. — Ещё наверстаю, честно. Я бы на твоём месте тоже злилась.

Она прислушалась: вокруг по-прежнему было тихо, а значит, ведьмы всё ещё совещались. Никто не мешал ей обойти весь первый этаж, и даже, быть может, спуститься в подвал…

Джин ни на минуту не забывала, ради чего здесь на самом деле. Они с Алексом и Стэши не раз говорили об этом — хоть одному из них нужен был доступ к «Луизианскому приюту», чтобы понять, почему кто-то из ведьм пытался избавиться от Дикинсона.

Возможно, не только в Дикинсоне было дело. В последний раз Алекс склонялся к мысли, что ведьмы могли приложить руку и к поджогу — но пока не получалось обнаружить ни мотивы, ни улики. И, если начистоту, мысль о том, что Джин может справиться с этим сама, грела душу.

Как можно тише ступая по коридору первого этажа, она думала, насколько же сложно копаться в чём-то, когда ты приезжий. И сейчас Джин ещё везло: у неё появились напарники, которых она, пожалуй, даже могла бы назвать друзьями. Но это не умаляло предельно простого и чертовски обидного факта.

Ей не доверяли. Далеко не все, конечно — но подавляющее большинство.

«Чужим здесь не место», — вроде бы так сказала Сил. Что ж, сложно спорить.

В конце коридора лампы уже не горели. Дверь, наверняка ведущая в подвал, казалась до смешного хлипкой: только тронь — и рассыплется. Однако открыть её, конечно, не получилось.

— Чёрта с два, — буркнула Джин, вытягивая из волос шпильку.

Замок был простейшим.

Она осторожно двинулась по лестнице вниз. Луч фонарика на телефоне выхватывал то трещину на стене, то старый шкаф, запертый на увесистую щеколду. В воздухе пахло пылью и дешёвым освежителем воздуха с лавандой — химозным, неестественно ярким. Значит, кто-то спускался сюда совсем недавно.

Джин хотелось бы верить, что подвал «Луизианского приюта», пристанища ведьм Хэллгейта, будет полон таинственных артефактов, старинных книг в потёртых обложках и различных талисманов пугающего вида. Но всё здесь выглядело заурядным — ничего, за что мог бы зацепиться взгляд, не считая разве что старого зеркала в тяжёлой золочёной раме.

— Ого, — прошептала Джин с восхищением. Заглядывать в него отчего-то было боязно, но она всё равно шагнула навстречу. — Красиво.

Зеркало не показало ничего, кроме её собственного отражения, растрёпанного и немного испуганного.

Помедлив, она отстранилась, не без усилий открыла шкаф. Джин ожидала увидеть внутри десятки пыльных тряпок на вешалках, однако отсек для них был абсолютно пуст — только на полках сбоку неровными стопками лежали старые папки, разрозненные листы и несколько пухлых блокнотов.

Джин вытянула верхний, перелистала. Взгляд выхватывал огрызки предложений, силился уцепиться за что-то важное.

«…далёкий от идеального. Постоянно жалуется на головокружение. В последний раз кровь текла так долго, что С. пришлось прибегнуть к…» — следующие несколько слов были зачёркнуты.

А ведь совсем недавно она как раз говорила с кем-то о болезни, и собеседник как раз упоминал головокружение и, кажется, кровь из носа… Джин закусила губу, нахмурилась, но так и не смогла вспомнить, в каком ключе шло обсуждение. Проклятый «Приют» будто нарочно путал её мысли, заволакивал их тёмной пеленой наваждений.

Краем глаза Джин заметила, как сзади что-то мелькнуло — очень быстро, но движение удалось уловить. Вокруг точно стало прохладнее.

— Кто зд…

Она повернулась и поспешно зажала рот ладонью, чтобы на её крик не прибежал кто-то из ведьм. Зеркало, до того абсолютно чистое, сейчас выглядело запотевшим. На поверхности медленно, черта за чертой, проступали буквы.

«Дельфина?»

— Н-нет, — выдавила Джин с трудом. — Я её племянница, Вирджиния. Дельфина умерла.

«Жаль. Она защищала нас».

— От кого?

«От других».

Надпись мгновенно испарилась, и Джин подумала было, что дух — а это мог быть только дух, — закончил разговор. Однако на зеркале проступила следующая фраза.

«Мы жили здесь не по своей воле и умирали здесь. Никто не смог уйти».

Джин передёрнуло.

Становилось всё холоднее, и она обхватила себя за плечи, тщетно стараясь согреться. О том, чтобы просто сбежать отсюда, и речи быть не могло — с ней никогда прежде не говорили настоящие призраки. К тому же этот явно видел в ведьмах, за исключением покойной Дельфины, врагов, и тем был полезен.

— Кто запер вас здесь? И для чего?

Поверхность зеркала зарябила, словно кто-то потревожил озёрную гладь, и Джин спохватилась: наверное, с призраками работали те же правила, что и с призванными духами — по одному вопросу за раз.

— Кто запер вас здесь?

«Сесилия. Выполняла приказ».

Если Джин правильно понимала расстановку сил в ковене, приказать мог только один человек — Юджина. Может, она ещё не была Верховной в те дни, но в преданности Сил сомнений не возникало.

— Ради чего?

«Подчинение».

— Кому? Я не понимаю, — Джин беспомощно огляделась, надеясь увидеть ещё хоть какую-то подсказку, кроме букв на зеркале.

«Не могу сказать. Не пускает».

Две простых фразы вдруг сменил малопонятный набор символов, за ним последовал ещё один, и ещё. Казалось, призрак даже не способен вспомнить, на каком языке и о чём говорил. Будто бы чары, которые на него могли наложить при жизни, действовали и сейчас.

— Стой! Стой, хватит! — вскрикнула Джин. — Скажи лучше, прямо тут, со мной, ты один?

Зеркало мгновенно очистилось. Несколько невыносимо долгих минут на поверхности не появлялось абсолютно ничего, и она уже отчаялась и успела подумать, что настало время убираться отсюда.

«Нас много».

Джин явственно ощутила, что на нижнем этаже стало ещё холоднее, хотя хуже было будто бы некуда. Пальцы отказывались повиноваться, окоченевшие и точно деревянные. Она потянулась к блокноту, но так и застыла на полпути.

«Сайлас Левинсон».

«Вероника Мэтьюз».

«Билли».

«Шейла Браун и её брат Джон».

«Диего Торрес».

«Хелена Кларк».

Она снова услышала шёпот, но на сей раз не внутри собственной головы, а совсем рядом. Буквально только что его источник был справа — однако стоило Джин повернуться, как он переместился ей за спину. Невидимые ледяные пальцы коснулись шеи под волосами, не сильно, но ощутимо сжали, заставляя снова взглянуть на зеркало. Духи хотели, чтобы она запомнила их имена.

— Билли, Диего Торрес, Хелена Кларк… — забормотала Джин.

Произнесённые имена выцветали одно за другим, пока наконец не осталось одно — Вероника Мэтьюз. Но ему было не суждено сорваться с губ Джин: дверь распахнулась, и вниз по лестнице сбежала Сил.

Она была чертовски рассержена.

— Какое из слов во фразе: «Нам нужно десять-пятнадцать минут» ты не поняла?! — прошипела Сил так зло, что Джин, и без того дрожащую от холода, заколотило только сильнее. — Никто не заставляет Верховную ждать! А уж тем более кто-то вроде тебя. Давай, ну…

Сил схватила её за локоть, потащила наверх — но Джин, успев обернуться, заметила, что имя Вероники Мэтьюз по-прежнему написано на зеркале. И, скорее всего, видела эти буквы не только она.

Едва ли это сулило что-то хорошее.

Обдумать дальнейший план действий Джин не успела: Сил почти волоком довела её до зала собраний, втолкнула внутрь — и под укоризненными взглядами ведьм захотелось либо смешаться с рунной вязью на стенах, либо исчезнуть вовсе.