— Это болота, шериф. Поживи тут пару лет — и тоже перестанешь бояться.

— Звучит так, будто здесь частенько избавляются от тел.

— Кто знает, — развела руками Макнамара. — Иногда всплывает кто-то из пропавших много лет назад. Иногда приезжает какая-нибудь пьянь. Ну, понимаешь… Из тех, кто считает, что город и всё за его пределами принадлежит им.

Таких людей Алекс знал хорошо. Они жили в Луизиане десятилетиями, однако были уверены, что происходящее на территории штата — выдумки, россказни свихнувшихся стариков. Сказать по правде, Алекс и сам долгое время не верил ни в лоа, ни в сделки с ними. Но он вырос в городе, где ведьмы и вампиры были обыденным явлением — а потому со временем растерял скептицизм.

— Его сюда привезли и сбросили в воду, — добавила Макнамара. — Я слышала шум мотора ночью.

— И не вышли? Не видели, кто привёз?

Она фыркнула.

— Может, мне и довелось когда-то полежать в психушке, только безмозглой это меня не делает. Высунуться к людям, которые посреди ночи приехали на болота, чтобы избавиться от трупа? Побойся бога, шериф.

Грубо, но правдиво. Наверное, Алекс и сам, живи один в такой глуши, не рискнул бы выйти навстречу убийцам. Стоит попасться на глаза — и случайный свидетель тоже обратится бездыханным телом в заросшей зеленью воде.

— Вы сказали, что часто бывали у Джонса. Есть подозрения, кому он мог перейти дорогу?

— Коннор? Перейти дорогу? — Макнамара хохотнула. — Он был безобиднее младенца. Обычный хороший парень. Ничего такого, что могло бы кого-то разозлить. Любил своё дело, работал с утра до ночи — вот и всё.

Кивнув, Алекс накинул на то, что осталось от тела Джонса, брезент. Что-то в этом деле не складывалось. Кому была бы на руку смерть обычного механика, который, если верить Макнамаре, не был замешан ни в каком дерьме?.. Подозрительно.

Впрочем, замешан или не замешан — надо выяснить. На первый взгляд большинство горожан казались безобидными, но, допустим, на тех же подпольных боях у Энн каждые выходные толпа собиралась не просто так. Не брезговали ставками, то и дело сами выскакивали в круг, а некоторые являлись повеселиться в таком состоянии, что их выносили за руки и за ноги ещё до поединка.

— Мы позвоним в больницу, — вмешалась Бартон. — Кто-нибудь приедет и заберёт его, а дальше разбираться будут уже сотрудники морга. Мы также сообщим о падре Бланко. Спасибо за вашу помощь.

— Да не за что. Но я бы на месте доблестной стражи порядка, — губы Макнамары изогнулись в ядовитой усмешке, которая почти сразу исчезла с лица, — позаботилась и о том, чтобы перед этим сюда заглянул кто-нибудь из ковена.

— Из ковена?

Алекс вскинул брови. Пусть он и верил в силу ведьм — да что там, одна из них многие годы была его ближайшей подругой, — но приплетать их к этому делу не хотелось бы.

— Я предпочёл бы обойтись без этого, — ответил он.

— Зря, — бросила Макнамара коротко. — Сам знаешь, что собой представляют болота. Иногда тут заключаются сделки, и эти сделки чертовски тёмные. Кто-то, чтобы не впускать лоа в себя, мог успеть предложить ему Коннора. Если ведьма опытная, она почувствует.

Он живо представил, как труп с отъеденными ногами ползёт по полу морга, вскинув голову и раззявив склизкий рот, и от этого сделалось не по себе. Врагу не пожелаешь встречи с подобной тварью.

— Вижу, разбираетесь в этом, — хмыкнула Бартон. — Неужели сами не справитесь?

Макнамара смерила её взглядом, полным презрения. Было видно, что Бартон она вообще не воспринимала всерьёз.

— Я журналистка, а не самоубийца. А кроме того, если ты — Нат, кажется? — выросла в этом городе, то знаешь: ведьминский дар либо есть, либо нет. У меня его никогда не было. Но я бы не хотела, чтобы мой хороший приятель превратился в бессловесный сосуд. Поэтому возьми своё пренебрежение, сверни трубочкой и засунь поглубже в жопу. Я, по-твоему, кто, грёбаная Мари Лаво?

На скулах Бартон вспыхнули алые пятна, и она шагнула было Макнамаре навстречу, но Алекс схватил её за плечо, сжал пальцы покрепче. Не хватало ещё сцепиться с женщиной, которая неплохо знала Джонса и в дальнейшем могла пригодиться. В конце концов, на болотах был шанс найти улики — мало ли что ещё сбросили в воду. А Макнамара, похоже, отлично ориентировалась в этой глуши.

— Простите, Стэши, — Алекс потянул Бартон за собой, заставив отступить. — Если честно, это дело всех нас изрядно нервирует.

— Интересно, почему.

Можно было вступить с ней в перебранку, но Алекс не стал — Макнамара и без того вспылила так, что, сунься Бартон ближе, наверняка получила бы по лицу. Для журналистки она относилась к маленьким особенностям Хэллгейта с удивительным трепетом.

— У меня есть знакомая в ковене, — Алекс выдавил подобие улыбки, надеясь разрядить обстановку. — Я позвоню ей по пути, узнаю, сможет ли она приехать сегодня.

Макнамара удостоила его коротким кивком и, не прощаясь, круто развернулась и двинулась к хижине. Уточнять, окончен ли разговор, точно не требовалось.

Чутьё подсказывало, что она им ещё пригодится. И Алекс предпочёл бы этого избежать, но откуда-то знал наверняка: следующая их встреча произойдёт несмотря ни на что.

***

В полупустом зале «Сытого аллигатора», бара, который так любили местные, Джин чувствовала себя как рыба в воде — с учётом того, что сама прожила в Хэллгейте жалких полтора месяца.

Даже жарким солнечным днём здесь царил полумрак, надёжно скрывающий от любопытных глаз тех немногих, кто приходил сюда в это время — уклониться от домашней работы или обменяться новостями. Сейчас посетителей можно было по пальцам пересчитать.

У самого выхода Джин заметила мужчину и женщину в полицейской форме. Новый шериф узнавался моментально — она видела заметку в онлайн-версии «Городских хроник». Его жилистую светловолосую спутницу Джин видела впервые, но любой бы догадался: напарница.

— Не нравится она мне. «Возьми своё пренебрежение, сверни трубочкой»… Клянусь, больше её жопы только её эго.

— Прекрати, Нат, — возразил шериф мягко. — Она грубовата, без вопросов. Но вроде бы открыта к сотрудничеству и уже многим помогла.

Почувствовав пристальный взгляд Джин, та, кого звали Нат, обернулась, вскинула брови. Оставалось только пожать плечами в подобии извинения за любопытство и опустить глаза.

— Не пялься так откровенно, — посоветовала Иджи. — Копы тебе не старики, любящие пропустить стаканчик-другой. Они такое чуют за версту.

— Как скажешь.

Иджи Янг была владелицей «Сытого аллигатора» и нескольких жилых комнат, которые располагались на втором этаже того же дома. Она стала первым человеком, с которым Джин познакомилась в Хэллгейте — и к которому мгновенно потянулась как к родственной душе. Высокая, с гладкими блестящими волосами и многочисленными амулетами на тонкой шее, Иджи была на короткой ноге с лоа — так говорили в «Аллигаторе».

Осознать, что о колдовстве во всех его проявления здесь рассуждают как о списке покупок, Джин пока так и не смогла.

За полтора месяца, что она провела в Хэллгейте, мало что стало понятным — может быть, только факты, что Иджи принадлежала к местному ковену и что в этом городе открыто существовал ковен. Про вампирскую общину Джин тоже слышала, но пока не встречала лично ни одного её представителя.

Возможно, и к лучшему.

Сейчас Иджи привычно обосновалась за барной стойкой, и, взглянув на неё, Джин невольно вспомнила их первую встречу, а следом — поддержку, которую Иджи без раздумий оказала ей, услышав, что Джин, племянница Дельфины Фэйрфакс, приехала похоронить тётушку.

Последний приют Дельфина обрела в закрытом гробу, предельно простом и лишённом какой-либо роскоши. Это слабо вязалось с внушительным особняком, который теперь стоял опустевший, запертый на все засовы. Джин как единственная наследница обязана была привести его в порядок и распорядиться, что с ним делать дальше. Но дом и сейчас волновал её в последнюю очередь.

На Джин тогда кидали сочувствующие взгляды, а она мысленно корила себя: скорбеть не получалось. При жизни они ни разу не виделись — кроме того, мать вообще предпочитала лишний раз не упоминать, что у неё есть сестра.