Ребята молчали, не зная, как выпутаться. Дело провалено, это ясно.

– Хорошо, – наконец выдавил Филин, – мы вынуждены раскрыть карты.

– Ну-ну, – видно было, что студент еле сдерживается от смеха.

– Мы ищем картины художника Честнякова, – обреченно закончил Филин.

– У меня?! – Алексей приподнял очки, разглядывая всех по очереди.

– Ну да, – Филин развел руками.

Он чувствовал себя полным идиотом.

– Рад был бы вам помочь, товарищи школьники. Но в этом тубусе всего лишь чертежи. Помогаю молодым первокурсникам, – он снял крышку тубуса. – Как будущий педагог, считаю, что вы должны убедиться в правдивости моих слов.

В тубусе действительно оказались чертежи. Алексей помогал первокурсникам, хоть и не безвозмездно, но за очень умеренную плату.

– Да, с очкариком мы в пролете, – констатировал Иванцов, когда они брели по бульвару. – Зато одним подозреваемым меньше.

– Ну что, поехали к невесте извиняться? – предложил Филин. – Время-то идет. К тому же мы разворошили этот улей. Кое-кто может заволноваться и начнет заметать следы.

У двери ребята замялись.

– Да ладно вам, – Иванцов нажал на звонок. – Доверимся вдохновению.

– Что, опять? – испугалась Кира.

Но рассуждать было некогда, потому что дверь открылась. Перед ними стояла та самая девушка. Только волосы у нее на этот раз были распущены. При виде гостей она скрестила руки на груди и стала сверлить глазами Митю.

– Ну что? – наконец прервала она молчание. – Нашел папу?

– Мы как раз по этому поводу, – Иванцов положил руку Филину на плечо. – Вот этот – не сын Синельникова. Пришли извиниться за свою ошибку.

– Ну ладно, – Лидия Артёмова улыбнулась и посторонилась, жестом приглашая ребят зайти. – Проходите, что ж у дверей стоять. Раз уж вы пришли извиняться, – продолжала она весело, когда все вошли в комнату, – давайте напою вас чаем.

Она поправила густую копну светлых волос и опять улыбнулась.

Пока Лидия звенела чем-то на кухне, Филин оглядел комнату. В углу, в книжном шкафу, были расставлены высокие книги по искусству, в основном в суперобложках. Сверху на них были навалены пачки газет. Митя приподнял одну из них и удивился. Дата была многолетней давности. Странная коллекция. Отдельно, сложенные в аккуратную стопку, лежали рисунки, выполненные карандашом.

На стене – картинки, тоже карандашные: улица в несколько домов, церковь и колодец. На столе навалены листы белого ватмана, ножницы, везде разбросаны обрезки бумаги.

Лидия вошла и принялась перекладывать все это хозяйство на журнальный столик. Мальчики бросились ей помогать.

– Мы с Аркадием и Николаем готовим работы детей к выставке.

За чаем Филин начал расспрашивать о выставке.

– Будут выставляться работы учеников художественной школы, в которой работает Николай, – объяснила Лидия. – Николай Иванович Пружинкин. Вы ведь о нем уже слышали?

– А что это вы выреза́ли? – поинтересовался Филин, не ответив на вопрос.

– Это паспарту', – объяснила Лидия. – Вот смотрите. – Она взяла одну бумажную рамку. – Рисунок вставляется не сразу в твердую раму. Он вкладывается между ней и паспарту. Для каждой работы оно подбирается отдельно. Для паспартý важен и цвет, и фактура.

– А чтобы работать реставратором, нужно заканчивать специальное учебное заведение? – спросила Кира.

– В общем-то, да, но иногда достаточно иметь просто художественное образование. Вот я, например, обыкновенный художник. Но научилась, мне нравится реставрация.

– Вы занимались графикой? – Кира указала на висящие на стене рисунки. – Любите карандаш? Просто я немного интересуюсь, даже пробую рисовать.

– Я давно забросила, – Лидия махнула рукой. – Уже забыла, как и карандаш держать.

– А что, – Филин покрутил в руках одну из бумажных рамок, – между этими паспарту и рамой можно вставить еще одну картину?

Лидия усмехнулась:

– Ребята, давайте начистоту. Я все знаю. Аркадий мне рассказал. Вы меня подозреваете. Но хочу рассеять ваши сомнения на свой счет. Вы вообще интересовались, сколько стоят картины Ефима Честнякова? Они чудесные, но весьма недорогие. Так посудите сами – зачем мне затевать такое дело? Я ведь люблю Аркадия, он меня. Неужели женщина станет рисковать потерять любимого мужчину? И уж тем более подставлять его.

На улице Филин и Иванцов принялись обсуждать Лидию.

– Да, Синельников не про́мах, красотку себе в жены выбрал. Ничего так мачеха? – поддел Филина Иванцов.

Кира поджала губы:

– Да, красотка, конечно, ничего, только мне не понравилось, как она сказала: работы Честнякова недорогие. А если б были дорогие? Тогда на любимого плевать, что ли? А по поводу ее рисунков… Ну, церковь эта, колодец. Они, конечно, не фонтан. Ясно, почему она решила переквалифицироваться.

– Кстати, по поводу дорогие-недорогие… – Филин остановился. – А ну-ка, поехали в штаб. У меня мысль появилась!

– Поздравляю вас! – Иванцов схватил Митю за руку и принялся ее трясти. – Это такой редкий случай.

В штабе сыщики прилипли к компьютеру.

– Кир, как картины называются? – Филин открыл поисковик. – Точное название?

– «Сказка о крылатых людях».

– Кажется мне, эти крылатые люди чем-то отличаются от других, – пробормотал Филин, набивая текст.

– Крыльями, – Иванцов подрыгал ладонями, изображая полет.

Кира засмеялась.

– Вот это номер! – Филин уткнулся в экран, а Иванцов присвистнул.

«Лот № 283 – „Сказка о крылатых людях“, Ефим Честняков. 4 картины. Первоначальная стоимость 8000 руб.».

– На аукцион выставили! Вот это наглость! – Иванцов покачал головой. – Не боятся, что разоблачат.

– А кто разоблачит? – Филин хмыкнул. – Старичок Семёнов? Который даже сфотографировать свое имущество не сообразил? Первому встречному отдал картины. Да если бы Кира не приехала к Аньке, все прошло бы шито-крыто. И все же тут что-то не так. Восемь тысяч… Ну на аукционе повысится, предположим, цена. Но уж не до миллиона. При этом ясно, что затевалась история именно из-за этих картин. Кому-то они очень нужны. Причем легально. А через аукцион очень удобно, со всеми документами.

– Может, какой-нибудь ненормальный коллекционер? – предположила Кира. – Они бывают просто одержимыми.

– Для коллекции можно было бы купить прямо у Семёнова, – возразил Иванцов, – а не затевать всю эту историю.

– А может быть, – Филин поднял палец, – этому типу, который под Синельникова косил, и поручили просто купить. А он решил по-другому это дело обстряпать. Деньги на покупку получил, а обошлись они ему бесплатно. Но не это главное. Что же в этих картинах такого, что они так понадобились? Семёнов утверждал, что реставратор именно их искал.

– Да, – кивнула Кира, – я же говорила, что он по домам ходил, расспрашивал.

– Может быть, ты права, и какому-нибудь сумасшедшему для коллекции не хватает только этих «крылатых людей», – Митя задумчиво почесал лоб. – А может быть…

– Ну что? Что? Не тяни! – Кира нетерпеливо дернула его за рукав. – Если до чего-то додумался, так говори.

Митя покачал головой:

– Я думаю, этот ларчик с двойным дном… Только вот как проверить мою версию?

– Послушай! Это уже нечестно! – возмутилась Кира. – Говори!

– Люди! А аукцион-то завтра! – воскликнул Иванцов и ткнул пальцем в экран.

– Завтра? Серёга, возможно, мы уже надоели твоему отцу, но в этом деле без него никак. – Филин поднялся. – Пошли, по дороге изложу свои предположения.

Когда выходили из штаба, Иванцов слегка склонился к Кириному уху и шепнул совсем тихо:

– Кстати, ты намного красивей Митькиной мачехи.

Парковка у здания аукциона была забита.

– Эх, жаль нам нельзя светиться, – вздохнул Филин. – Посмотреть бы, как торг проходит.