Синельников пожал плечами и раскрыл папку. В ней аккуратной стопкой лежали листы. Мальчики и девочки работают в саду. Птицы летают над деревьями в лесу. Опять же дети собирают яблоки.

– Что это? Где Честняков?!

– Какой Честняков? – Видно было, что у Аркадия Васильевича заканчивается терпение. – Объясните мне, наконец, почему вы хотите забрать рисунки, которые Николай Иванович приготовил для выставки? И вообще, по-моему, вы меня в чем-то подозреваете? Я чувствую, здесь какое-то недоразумение.

– В чем мы вас подозреваем? – Щеки у Киры порозовели. – В том, что вы присвоили себе картины известного народного художника Честнякова, а теперь морочите нам голову!

– Слушай, – Иванцов пнул Митю локтем. – По-моему, у нас какие-то два Николая Ивановича. Вот вы, Аркадий Васильевич, какого имеете в виду?

– Пружинкина, конечно. Николая Ивановича Пружинкина. Преподавателя нашей художественной школы. А вы?

– А мы – Семёнова.

Но Кира не хотела так просто отступить.

– Пожалуйста, не морочьте нам голову каким-то Пружинкиным, – голос ее дрогнул. – Три месяца назад вы в Кологриве взяли картины Честнякова, обещали их отреставрировать и вернуть.

– Ребята, – Синельников с облегчением выдохнул. – Вы меня просто с кем-то перепутали! Наверное, с однофамильцем. Я никогда не был в городе Кологриве. И никакого Семёнова, честное слово, не знаю.

– Стоп! – прервал Филин. – А как вы объясните, что у вашего однофамильца оказался ваш пропуск?

– Мой пропуск? – Синельников потер подбородок. – Не представляю.

– Вы хотите сказать, что понятия не имеете обо всем этом деле?

– Вот именно, – Синельников говорил твердо. – Сейчас, подождите минуту.

Он подошел к тому же шкафу, порылся в выдвижном ящике.

– Ничего не понимаю! – Вид у него был растерянный. – Пропуск лежал здесь, давно. Ведь у нас уже полгода пластиковые.

– Прошу прощения, конечно. Значит, вы отрицаете, что ездили в Кологрив, и не понимаете, куда подевался ваш пропуск, который вы предъявили Семёнову? – Филин сверлил Синельникова глазами.

– Ну да! Не понимаю! Потому что не ездил в Кологрив и пропуск никому не предъявлял.

Наступило молчание.

– Ладно, – медленно проговорил Филин. – Но тогда нужно вычислить тех, кто мог воспользоваться вашим документом. Вы же понимаете, что дело нешуточное. Пропали ценные картины.

– Да, я понимаю, это серьезное обвинение, – согласился Синельников.

– Вы извините нас, – Кира смотрела смущенно. – Просто все нити ведут к вам. Но, видимо, кто-то и вас обманул. Вы же не против того, что нужно разобраться, кто это сделал?

– Я думаю, это даже необходимо! – согласился Синельников.

– Начнем с ваших соседей, как вы считаете? – предложил Иванцов.

Синельников понимающе кивнул.

– Мои соседи: Ольга Степановна, пожилая женщина. И Алексей, студент, снимает комнату у соседа – тот в долгосрочной командировке. Учится в педагогическом, на художественном факультете.

– Значит, на подозрении ваша соседка, студент и преподаватель Пружинкин. Вы же сами сказали, что он бывает у вас, приносит рисунки, – резюмировал Филин.

– Я, конечно, не очень хорошо знаю Лёшу, – задумался Синельников. – Но, по-моему, мои соседи приличные люди. Они не могли пойти на кражу. И с Николаем Ивановичем я давно знаком. И зачем кому-то красть мой пропуск? Не понимаю.

– Ну как-то ваш пропуск попал в Кологрив, – Филин пожал плечами, – мы обязаны проверить всех. И, пожалуйста, никому из них не говорите об этом деле.

– Само собой. Я не хочу выказывать недоверие этим людям.

– Да, и еще есть один человек. Извините, но мы знаем, что у вас есть невеста…

– Нет-нет! – остановил его Синельников. – Это абсолютно исключено!

Он подошел к шкафу и поправил фото на полке. Филин привстал со стула, да так и сел.

С фотографии, в обнимку с Синельниковым, улыбалась та самая девушка со светлым хвостом, которая была их первым «объектом». Иванцов и Кира тоже все поняли и переглянулись.

Уходя, они в дверях лицом к лицу столкнулись с полноватым мужчиной.

– Приветствую, Николай Иванович, – Синельников пожал мужчине руку. – А это ребята по поводу экскурсии в мастерские. Реставрацией интересуются.

– Вот и с Пружинкиным познакомились, – шепнул Филин, когда они спускались по лестнице.

– Да, Серёга! Умеешь ты вовремя применить свое вдохновение! – съехидничал Филин, как только они вышли на улицу. – Удружил Синельникову, подставил перед невестой по полной. У жениха-то, оказывается, сынок имеется.

– Зря вы так горячитесь, Дмитрий, – парировал Иванцов. – Все вышло как нельзя лучше. Теперь у нас есть вполне уважительная причина заявиться к этой Лидии Артёмовой. С извинениями за нашу невинную шутку. Спасибо доброй тете Поле за то, что обеспечила нас адресом.

– Я думаю, эту Артёмову обязательно нужно проверить, – серьезно сказала Кира. – Синельников явно ее выгораживает.

Решено было незамедлительно ехать к невесте Синельникова. Филин достал мобильник и в навигаторе принялся вбивать ее адрес.

Кира дернула его за рукав:

– Смотрите! Студент!

Из подъезда вышел очкарик, который открывал им дверь. В руках у него был тубус.

– Ого! – Иванцов присвистнул. – Уж не Честняков ли в этом приборе? Торопится!

– За ним, – тихо скомандовал Филин. – Идем на расстоянии. Он нас видел, так что осторожно.

Алексей быстрым шагом шел по улице, не замечая преследователей.

– Если картины у него, то сейчас он передаст их покупателю, – заволновалась Кира. – И мы ничего не сможем сделать.

– Спокойно, мы зафиксируем момент передачи, – Филин потряс мобильником. – Не отвертится. А за покупателем устроим слежку.

– Точно, у него встреча с покупателем, – заключил Иванцов. – Ну и студенты пошли. Сам будущий художник, да еще педагог, а ворует народное достояние, не моргнув глазом.

Очкарик уселся на лавочку. Ждать пришлось минут пятнадцать. Наконец к нему подошел совсем молодой парень.

– Ну ничего себе! – прошипел Иванцов. – Молодняк какой-то. Я ожидал солидного дядю, скорее всего, иностранца.

– Будет тебе сам покупатель приходить на бульвар, – усмехнулся Филин. – Этот сейчас заберет товар и положит его в камеру хранения. Не таскать же картины с собой.

– А как же тогда мы вычислим покупателя? – заволновалась Кира. – Мы же ничего не сможем доказать! Как хотите, но я сейчас же пойду и выведу этого студента на чистую воду!

Кира, не слушая возражений, выскочила из засады и направилась прямиком к лавочке, на которой именно в этот момент происходило нечто очень интересное. Пришедший «молодняк» вынул что-то из внутреннего кармана и передал это Алексею.

Филин принялся щелкать мобильником, но Кира как на зло оказалась между ними, так что в объективе видна была только ее спина.

– Фу ты! – Филин, а за ним Иванцов выскочили из кустов.

– Вам чего, ребята? – Алексей удивленно оглядел троицу.

– Чего нам? – У Киры от волнения дрожал голос. – Нам нужны картины народного художника Честнякова! Которые находятся вот в этом тубусе. Как вы могли? Будущий педагог! Чему вы научите детей? Похищать народное достояние? Сейчас же верните работы Честнякова!

Алексей с интересом оглядел Киру:

– По-моему, мы сегодня уже виделись?

– Ну и что? – растерялась Кира. – У вас же в тубусе картины?

– Какие еще картины? – довольно грубо встрял пришедший парень. – Лёха, ты их знаешь?

– Да, имел такое счастье, – усмехнулся Алексей. – Они к соседу моему сегодня приходили. Так это Аркадий Васильевич вас ко мне послал? Никак сбрендил?

– Вовсе нет, – Кира не знала, что делать дальше.

Иванцов подошел и взял ее за руку:

– Извините, Алексей. Мы по собственной инициативе. Просто нам показалось, что вы имеете отношение к некоторым произведениям искусства. Если это не так, то простите. Мы уходим.

– Да ладно, стойте, – остановил Алексей. – Мне, как будущему педагогу, как совершенно правильно заметила девушка, интересно, о каком народном достоянии так заботятся школьники, что прямо-таки на улице бросаются на людей?