Всё утро Арон просто сидел на своей кровати по-турецки, не делая ни одного движения, словно превратившись в статую. Когда принесли обед, к которому Арон тоже не притронулся, жрецы заволновались. Брат Феон безуспешно ходил вокруг мальчика, пытаясь заставить его очнуться от странного оцепенения. Но ни одна его попытка не увенчалась успехом. Нетронутый ужин тоже унесли из покоев Арона.

Крим постоянно оставался со своим господином. Никто в эти дни не отозвал его на обучение, которое он проходил, желая стать монахом храма. Но даже постоянное присутствие верного друга никак не влияло на настроение воспитанника храма. Прошёл день, прошла ночь, а Арон так и оставался неподвижно сидящей на своей кровати статуей.

На другой день, стоило показаться над горизонтом дневному светилу, подземный проход под комнатой Арона медленно открылся, заставив Крима быстро проснуться и отползти к двери. На лестнице в проходе появились четыре взлохмаченные рыжие фигуры в разодранных коричневых камзолах, очевидно, ранее представляющих собой не столь жалкое зрелище. На лицах их красовались свежие синяки и, судя по тому, как они шли, все тела их были в ушибах.

Увидев состояние вошедших, Крим не выдержал и вскочил на ноги.

– Сейчас я принесу что-нибудь, чтобы облегчить боль! – воскликнул он, уже взявшись за ручку двери.

Но один из вошедших остановил его порыв:

– Не стоит, мальчик!

Только сейчас Крим понял, насколько похожи четверо пришедших в покои его господина людей. Их лица были бы абсолютно одинаковыми, если бы синяки и ссадины не изукрасили их в самых разных местах.

– И не стоит тебе подходить к нам близко! – предупредил послушника тот, что стоял рядом с остановившим его помощь. – Это может плохо для тебя кончиться!

– Он не подойдёт! – звук голоса вышедшего из многодневного оцепенения господина заставил Крима вздрогнуть.

Арон встал со своей кровати и приблизился к четырём братьям-близнецам, обходя их вокруг и внимательно осматривая, пока те смущённо жались друг к другу.

– Это гномы! – коротко объяснил он Криму, всё ещё не сводя глаз с увечий появившихся из-под пола гостей.

Крим перевёл взгляд с Арона на побитую четвёрку массивных рыжих мужчин. Он никогда не видел гномов, даже не предполагал, что они на самом деле существуют, но из детских сказок Крим знал, что гномы – крошечные злобные существа, ради собственной выгоды убивающие заблудившихся в лесу людей и превращающие их в груды камней и драгоценных металлов.

– Это? Это гномы? – челюсть послушника непроизвольно поползла вниз, а рука поднялась вверх, указывая перстом на стушевавшихся под взглядом Арона близнецов. – Вот эти здоровенные… – Крим запнулся, не в силах подобрать слова, которым он бы мог, не оскорбляя вошедших, выразить своё отношение к их росту. – Эти? Гномы?

Арон кивнул.

– Да, это именно они!

Гномы действительно могли превращать людей в золото одним лишь взглядом, причём делая это непроизвольно. В отличие от существ, описанных в сказках, они часто не могли контролировать процесс превращения. Хотя усилием воли могли бы и сами запустить преобразование человеческого тела в тот или иной камень или металл. Но отчего-то в Долине Хранителей таких превращений до сих пор не происходило. Была вероятность, что превращение произойдёт в случае их прикосновения к человеку, хотя никто из гномов такого опыта пока не проводил.

Арон продолжал ходить вокруг гномов-гигантов, осматривая их понурые фигуры.

Гномов звали Стик, Дрик, Клик и Блик. Они были единственными в своём роде. У гномов рождение ребёнка – редкость, и никогда в природе не появлялась даже двойня. Эти же четверо были братьями-близнецами, различить которых мог пока что только Арон, и то лишь потому, что чувствовал состояние их душ, которые, в отличие от тел, были различными. Но о такой своей способности Арон не распространялся, хотя был убеждён, что, например, Юдик – магистр колонии гномов – очень хорошо осведомлён о том, что их маленький господин, как называет его каждый из колонии этих гигантов, очень хорошо понимает, кто из братьев находится перед его очами. Лидером в этой четвёрке был Стик, он был самым надёжным из всех братьев, все действия этого гнома были очень хорошо продуманы. Стик был настолько рационален, что, казалось, прежде чем что-то совершить, он сотню раз просчитает все возможные последствия своего действия. Дрик всегда хотел казаться храбрым, из-за чего постоянно рисковал попасть в ту или иную опасную ситуацию, которую он вполне смог бы избежать, если бы хотя бы немного подумал перед тем, как стараться показать остальным, насколько он отважен. Лишь неизменно присутствующий рядом с ним Стик останавливал Дрика от того, чтобы каждый раз оказываться в глупом положении. Но, к сожалению, брат не всегда мог быть рядом с Дриком, и, к счастью, сам Дрик никогда не зацикливался на своих промахах, и выбравшись из очередной неудобной для него ситуации, быстро забывал не только о том, каким образом он в неё попал, но также и о ситуации в целом. Любовь к детям третьего брата – Клика – была возведена в абсолют. Вообще-то, детей гномы просто боготворили, причём любых детей – будь то гномчата, человеческие особи или детёныши животных. Но для Клика семья и дети были чем-то неимоверно притягательным, наверно поэтому он с первого момента проникся особой симпатией к мальчику, заботы о котором на него возложили гномы его колонии. И никакие доводы о том, что Арон – особый ребёнок, воспитание которого не должно предполагать гиперзаботы, не могли остановить Клика от постоянного чрезмерного её проявления. Четвёртый брат – Блик – был осторожным сверх всякой меры, он постоянно жаловался то на одно, то на другое, и был всё время недоволен поступками остальных, если те поступки могли привести хотя бы к призраку опасности. Впрочем, за долгие годы жизни – а гномы живут веками – братья привыкли не обращать внимания на его постоянное нытьё. Все вместе братья составляли что-то цельное, неделимое, способное сообща решить любые проблемы и преодолеть любые трудности. Они были всегда собранны и аккуратны. И трудно было придумать ситуацию, из которой эта четвёрка могла выйти с такими колоссальными потерями.

– Вы что, подрались? – спросил их Арон, наконец-то прерывая молчание, воцарившееся в комнате.

– Не-е! Нет! – Стик умудрился так вывернуть ногу, что зацепил загнутым носком своего сапога ворс на ковре, постеленном на полу возле кровати Арона. – Не дрались мы. Зачем нам драться-то?

– Тогда кто вас так? – в другое время Арону показался бы смешным потрёпанный вид гномов, но сейчас в его сердце было столько печали, что в нём просто не осталось места для удивления от произошедшего избиения существ столь могущественных, что к ним не смог бы прикоснуться ни один из живущих в этом мире. В самом деле, кто мог так избить четвёрку гномов, которые лишь одним прикосновением способны были кого угодно или что угодно превратить в камень или металл?

Стик вздохнул и послушно начал объяснять, всё ещё ковыряя носком сапога ковёр.

– Ну, понимаешь, маленький господин…

– Арон! – поправил его мальчик.

Стик снова вздохнул, но всё же решил настоять на своём.

– Маленький господин! – и молча уставился на Арона.

– Ну, хорошо, – согласился тот. – Пусть будет «маленький господин»! Продолжай!

– Так вот! Вчера, когда ты не пришёл на урок, мы пошли к повелителю… – Стик снова замолчал, горько вздохнув.

– Он рассердился, узнав, что мы не смогли предотвратить твоё проникновение в комнату Лины! – помог брату Дрик.

– Но вы-то тут причём? – возглас Арона удивил гномов.

– Ну… это ж мы ответственны за подземелья! – подбитый глаз Клика исторгнул слезу. – Вот он на нас и осерчал… Напустил на нас этих… гропунов…

– Гропунов? – Арон вспомнил молниеносные движения созданий с перепончатыми крыльями и красными, светящимися глазами, бесшумно поднимающихся тёмными ночами со дна глубокого рва, находящегося под нависающей над ним крепостью. Это были смертельно опасные для людей звери, но гномам, по всей видимости, такого урона, как обычному человеку, принести они не могли. А ни один из смертных ещё не выживал после нападения гропунов. Как же должны были гномы разозлить повелителя, чтобы он натравил на них гропунов? Арон понимал, что, скорее всего, те что-то недоговаривают ему. Понимал он также и то, что никакими пытками не вытащит из них тех сведений, которые им было запрещено разглашать. Пророчество! Снова пророчество!