– Но это так далеко, – Лина не знала, благодарить Арона или сердиться на него за такую вольность.

– Наверное, я должен устать, – прошептал он, глядя в её глаза.

– И… – она чувствовала, как теряется от одного его взгляда.

– И ты пригласишь усталого путника к себе, чтобы тот мог отдохнуть в тепле и уюте?

Лина заворожено кивнула. Влияние его глаз было настолько велико, что сейчас она не в силах была даже говорить, только выполнять все его распоряжения.

– Ты всё ещё не любишь лифты? – спросил её Арон, когда они оказались в подъезде.

– Нет! – Лина начала приходить в себя, как только Арон отпустил её взгляд. – Но если ты настолько устал, что не можешь…

– Нет-нет! – Арон рассмеялся. – Пока я ещё в состоянии подняться на девятый этаж.

Как счастливо звучал этот смех! Словно радость, исходящая от него, обнимала весь мир вокруг.

– Тихо! Тихо! Соседи же спят!

Испуганные глаза Лины смешили его ещё больше.

– Тогда пойдём поскорее! – и он взбежал на первый пролёт. – А то мы точно кого-нибудь разбудим.

Девушка тоже рассмеялась и побежала вслед за ним.

Оказавшись в квартире, Лина решила, что было бы вежливо предложить что-нибудь гостю. Но, как и в прошлый раз, Арон отказался и от чая, и от кофе.

Лина задумалась. Что-то не давало ей покоя. Что-то из того, что она помнила из рассказанного Ароном месяц назад.

– Может быть, молока? – робко предложила девушка.

– Пожалуй, – на этот раз отказа не последовало.

Лина удивлённо вскинула брови, но ничего больше не произнеся, зашла в кухню, налила в стакан холодного молока и протянула проследовавшему за ней Арону. Он поставил стакан на стол. Лина быстро, словно что-то вспомнила, предложила Арону занять одну из двух кухонных табуреток, и сев на другую, подумала, что на этот раз он не сможет воспользоваться её сном, чтобы так резко исчезнуть, что она снова решит, что его рассказ – не более, чем её фантазии, навеянные запредельностью.

– Итак, продолжим? – на этот раз Арон был абсолютно серьёзным.

– Да… – Лина кивнула.

– Но сегодня ты мне должна будешь помочь!

Странная фраза… Чем она может помочь?

– Но… я не знаю этой истории, – что-то странное появлялось в её душе. Какое-то… воспоминание?

– Тогда оставим это на потом. И сегодня я помогу тебе! – пообещал Арон.

Для Лины было загадкой значение последней фразы, вылетевшей из уст Арона, но девушка на всякий случай кивнула. Кивок Лины вызвал улыбку гостя.

– Итак, мы закончили на том, что Арес увёз Лину из храма хранителей в неизвестном направлении и настолько далеко, что Арон больше не смог ощущать её присутствие в своём мире, – юноша взял руку девушки в свою, поднёс её к губам и легонько прикоснулся ими к самым кончикам её пальцев. – И тогда сердце Арона охватила невообразимая печаль, казалось бы, навсегда поселившаяся в нём. Более ничего не могло вселить радости в душу маленького мальчика – ни игры с другом, ни уроки, ни даже излюбленные катания с горок…

Сердце Арона было охвачено невообразимой печалью, казалось бы, навсегда поселившейся в нём. Более ничего не могло вселить радости в душу маленького мальчика – ни игры с другом, ни уроки, ни даже излюбленные катания с горок, наполненных водными и воздушными потоками. Арона перестало интересовать практически всё.

Арес с Линой покинули замок. И узнал об этом мальчик практически сразу, как открыл глаза, очнувшись от своего дневного сна как будто от толчка. Что-то оборвалось в сердце мальчика. Сначала он не понял, что это. Странное чувство опустошённости охватило его душу. Это длилось какое-то мгновение, в течение которого его всё ещё вдохновлял остаток ощущения абсолютного счастья, которое он прочувствовал прошедшей ночью.

– Лина… – прошептал он, а потом ужас накрыл его с головой, а изо рта вырвался яростный крик: – Лина!!!

Он больше не чувствовал её, не знал, существует ли она на этом свете. Казалось, не только она, но и сама память о ней испарилась, оставив за собой горький привкус утраты. Словно то, как он прошлой ночью держал на руках годовалую девочку, теребившую его пряди, а затем наблюдал её тихое, безмятежное посапывание в кроватке, было только незабываемым сном.

Арон выбежал в коридор, не обращая внимания на протянутые ему Кримом одежды. Он понял всё, стоило только увидеть первую же открытую дверь правого крыла замка, целый год запертого от него. Но сердце его не хотело слушаться разума. Он уже точно знал, что ребёнка здесь нет, но всё же, не замедляя хода, со скоростью молнии нёсся в её покои, не желая признавать действительности и надеясь, что порванная нить, протянувшаяся между ним и годовалой девочкой, – это всего лишь какая-то болезнь его духа, не связанная с её исчезновением.

Когда Арон влетел в дверь, чуть не сдёрнув её с петель, он замер, всё ещё не желая верить своим глазам. Комната была пуста. Даже дубовая кроватка под кружевным балдахином, в которой спала девочка, была уже вынесена куда-то. Руки мальчика вытянулись вдоль его тела. Не осталось ничего, даже гнева. Душа опустела… опустела, казалось, навсегда…

В комнату вслед за воспитанником вошёл брат Феон – Верховный Жрец этого храма – и положил руку на плечо мальчика.

– Где они? – тень надежды коснулась чела Арона.

– Не знаю! – в голосе монаха было столько горечи, что Арон не смог не поверить ему.

Арес унёс девочку тихо, в полутьме рассвета, не сообщив ни одной живой душе, куда направляется вместе с той, что была ему доверена. Бывший безымянный ушёл, оставив горечь в сердце Арона. Ни братья-монахи, ни Верховный Жрец не могли понять, почему он так поступил. И только увидев Арона, горестно воззрившегося на то место, где несколько часов назад стояла детская кроватка с укрытой пеленой сна избранной, брат Феон понял причину тайного бегства Ареса.

Арон замер на месте, не в силах поверить в то, что произошло. Время словно остановилось для него. Мальчик не желал воспринимать действительность. Так он простоял около получаса – не двигаясь, не моргая, и даже, казалось, не дыша. Первый глубокий вздох причинил жестокую боль его сердцу, затопив душу мальчика чёрной тенью, в которой не было ни единой частицы света. Надежда испарилась, коснувшись Арона лишь краешком своего крыла. Более не было никого, кто мог бы по-настоящему понять его. Никого, кто смог бы стать с ним рядом, как равный…

Первые два дня после исчезновения Лины Арон по инерции ещё ходил на занятия к своим учителям. Но на третий день мальчик остался у себя. Крим молча сидел у него в ногах, держа на коленях одежду, принесённую господину, и переживая вместе с Ароном то, чего сам не понимал. Он видел окаменевший взгляд Арона и терпеливо ждал, надеясь на то, что тот когда-нибудь оттает. Крим не решался нарушать тишину, сопровождающую Арона уже более двух суток, вопросом о том, что же всё-таки произошло. Послушник знал, если Арон захочет ему доверить свои печали, то сам поведает ему о них.

Тем временем, не дождавшись своего ученика, брат Марк – философ, обучающий Арона премудростям наук, – сам явился в его покои, и увидев всё ещё одетого в пижаму воспитанника, только покачал головой. Завтрак стоял нетронутым. Арон, обычно очень щепетильный в вопросе о том, увидит Крим или нет, чем именно он питается, сегодня даже не отослал послушника, узнав, что завтрак принесут ему в постель.