Да вряд ли есть родство души.
Страницы прошлого читая,
Их по порядку разбирая
Теперь остынувшим умом,
Разуверяюсь я во всем.
Смешно же сердцем лицемерить
Перед собою столько лет;
Добро б ещё морочить свет!
Да и при том, что пользы верить
Тому, чего уж больше нет?..
Безумно ждать любви заочной?
В наш век все чувства лишь на срок;
Но я вас помню — да и точно,
Я вас никак забыть не мог!
Во-первых потому, что много,
И долго, долго вас любил,
Потом страданьем и тревогой
За дни блаженства заплатил;
Потом в раскаяньи бесплодном
Влачил я цепь тяжёлых лет;
И размышлением холодным
Убил последний жизни цвет.
С людьми сближаясь осторожно,
Забыл я шум младых проказ,
Любовь, поэзию, — но вас
Забыть мне было невозможно...» *
* М.Ю. Лермонтов «Валерѝк»
«Когда ты читаешь стихи, они становятся невероятно личными... Их невозможно воспринимать отстранённо, – размазывая по щекам слёзы, горячо шептала Лань. – Но я – не такая, как женщина из этого стихотворения!» Ричард с улыбкой успокаивал нагую северную красавицу, от избытка чувств норовившую спрятаться, свернуться калачиком на мягких шкурах ложа их счастья. Не добившись особого успеха в процессе освобождения сплетённых женских рук, он присел рядом с Трепетной Ланью и… запел, а капелла, проникновенно, постепенно увеличивая звук голоса.
«В полях, под снегом и дождём,
Мой милый друг,
Мой бедный друг,
Тебя укрыл бы я плащом
От зимних вьюг,
От зимних вьюг.
А если мука суждена
Тебе судьбой,
Тебе судьбой,
Готов я скорбь твою до дна
Делить с тобой,
Делить с тобой.
Пускай сойду я в мрачный дол,
Где ночь кругом,
Где тьма кругом, –
Во тьме я солнце бы нашёл
С тобой вдвоём,
С тобой вдвоём.
И если б дали мне в удел
Весь шар земной,
Весь шар земной,
С каким бы счастьем я владел
Тобой одной,
Тобой одной». *
* Роберт Бёрнс в переводе С.Я. Маршака
Лань приподнялась с постели и посмотрела на Ричарда округлившимися глазами, ставшими огромными и тёмными, как два горных озера. Выслушав последние ноты, женщина хлопнула своими длинными ресницами и крепко прижалась к мужчине, словно намеревалась стать с ним единым целым раз и навсегда.
Они уснули под утро, а ближе к полудню Ричи услышал шум снега, спадающего с крыши охотничьего дома, и человеческие голоса...
- Рад видеть вас живыми и здоровыми, мои дорогие! – улыбнулся Снежный Лис, протискиваясь в избу через полуоткрытую, ещё заваленную снегом дверь. – По правде говоря, сначала я испугался. Но увидев дымок, поднимавшийся в небо из снежной толщи, решил не торопиться, а подойти к вашему… освобождению основательно.
- Ты всегда отличался сообразительностью, мой друг! – посмеиваясь, обнял его Ричард.
- Должно быть, скудная еда и прочие бытовые проблемы утомили вас обоих? – поинтересовался Губернатор Крайнего Севера, глядя на припухшее ото сна женское лицо.
- Ничуть, – с улыбкой ответил Белый Волк, прижимая к себе едва успевшую одеться Трепетную Лань. – Мы прекрасно отдохнули в условиях, естественных для северного человека, привели в порядок мысли, выплеснули эмоции и готовы к продолжению путешествия. Вероятно, нас уже ждут в столице, но ещё несколько дней хотелось бы полюбоваться красотой северных пейзажей и людей...
- И найти особенное место для особенного сооружения! – напомнила ему Лань.
Снежный Лис заинтересовался желанием своей кузины, принялся расспрашивать, уточнять и, в результате, принял идею с воодушевлением. Правда, Губернатор Северных земель предполагал строительство в достаточно людном месте, а Трепетная Лань задумалась об уединённой обители, где прервать тихую молитву могут только редкие природные катаклизмы.
Белый Волк не стал ввязываться в дискуссию. На следующий день, с Лисом и Ланью обходя на лыжах окрестности охотничьего домика, в километре от него он подошёл к заснеженному, невысокому горному хребту и остановился, как вкопанный. Трепетная Лань приблизилась к Ричарду и вопросительно заглянула в его глаза снизу вверх. «Здесь», – решительно произнёс он. Снежный Лис удивлённо огляделся по сторонам, заметил вблизи руины давно заброшенного древнего строения, осознал с какими трудностями будет сопряжено строительство, но спорить не стал. Он понял, что выбор сделан неспроста, и проговорил вслух лишь одну фразу: «Красота-то какая вокруг, дорогие вы мои!»
Вернувшись домой, в Роял Стронгхолд, Король впервые в жизни получил нагоняй от жены. Королева радушно обнимала побледневшую от двусмысленности ситуации Трепетную Лань и одновременно выговаривала мужа: «Тебе не совестно? Волнуюсь я, волнуются твои приближённые... Министр безопасности Северного Королевства уже получил выговор за оставление Его Величества в опасности. Как получилось, что под лавиной оказались только вы с Ланью? Случайно, не ты ли сам вызвал лавину, чтобы остаться с девушкой наедине?» На минуту Ричард опешил от неожиданной мысли Эрики, а затем рассмеялся...
- У Вашего Величества поистине королевская фантазия! – фыркал он. – Ты высказала замечательную идею, но замыслы подобного размаха не пришли мне в голову.
- Очень жаль! – притворно сердилась Королева, присаживаясь с Ланью на диван в кабинете мужа. – Я не оспариваю необходимость вашего уединения на родине Трепетной Лани, но не таким же образом? В дальнейшем постарайся точнее формулировать свои желания и информировать жену о своих намерениях.
- Так точно, Ваше Величество! – со смехом гаркнул Король и… моментально посерьёзнел: – Тебе нельзя волноваться, Эрика!
- Да, знаю я! – она кивнула и погладила свой живот. – Но всё равно волнуюсь...
- Можно потрогать? – робко попросила Трепетная Лань.
- Почти никому не позволяю, – улыбнулась Королева, – но... Тебе можно, Ланочка.
- Именно мне? – удивилась она, нежно поглаживая живот Эрики. – Почему?
- Скоро и у тебя вырастет животик, – ответила жена Ричарда. – Я чувствую!
Королева говорила о беспокойстве за здоровье Короля, но вера в него и юный возраст позволяли ей не волноваться всерьёз. Кто беспокоился о Ричарде при любой его отлучке, так это София. Её волнение росло с первого дня отсутствия Его Величества, а от известия о сходе лавины Соню трясло без преувеличения. Даже зная о том, что всё закончилось благополучно, Маркиза не находила себе места, пока не увидела своего ненаглядного. Поздним вечером она поинтересовалась у отлично осведомлённой, незаменимой хозяюшки Инеты, не занят ли Король, заглянула в покои Его Величества и… мгновенно попала в его объятья.
- Ты один? – ахнула София, чувствуя, сколь настойчиво Ричард освобождает её от одежды. – А где твоя жена?
- Эрика наказана за неподобающее поведение с Королём в присутствие подданных, – сдерживая смех, Его Величество продолжал обнажать Маркизу. – И тебя, как Министра королевского Двора и главного советника Королевы по домашним вопросам ждёт наказание, но другого рода... Молчи! Ещё слово, и я отведу тебя в пыточную камеру, самая красивая женщина Северного Королевства!
- Я?! – поразилась Соня, изнывая от властных прикосновений Короля. – А Эрика?!
