ГПУ предоставили право непосредственной расправы над уголовниками, рецидивистами, грабителями, застигнутыми на месте преступления с оружием.
Было принято секретное постановление, которое давало ГПУ право внесудебных репрессий, вплоть до расстрела, в отношении ряда преступников, а также право ссылки, высылки и заключения в лагерь, вновь расширилось применение ссылки и заключения в концлагерь анархистов и эсеров[116].
В марте 1924 года Президиум ЦИК СССР утвердил Положение об Объединенном государственном политическом управлении СССР (ОГПУ). Управление получило полномочия производить административные ссылки, высылки и заключения в концентрационный лагерь. В положении было предусмотрено наряду с Судебной коллегией создание Особого совещания при ОГПУ СССР, которое имело право внесудебного рассмотрения и политических, и уголовных дел с вынесением приговоров, вплоть до смертных. Приговоры Особого совещания выносились «по результатам расследования».
Совещание не было связано процессуальными нормами, рассмотрение дела велось без соблюдения принципов состязательности и беспристрастности, обвиняемому не полагался адвокат.
Допускалось рассмотрение дела и вынесение приговора в отсутствие обвиняемого (абсолютное большинство дел рассматривалось заочно)[117].
После смерти председателя ОГПУ В. Р. Менжинского[118] Сталин решил в очередной раз преобразовать, мягко говоря, непопулярный репрессивный орган. В 1934 году был создан союзный Народный комиссариат внутренних дел, первым наркомом стал Генрих Григорьевич (Генах Гершенович) Ягода[119]. До этого были только республиканские наркоматы внутренних дел[120]. ОГПУ включалось в него в виде структурного подразделения под названием Главное управление государственной безопасности (ГУГБ). Принципиальное новшество заключалось в том, что упразднялась Судебная коллегия ОГПУ: новое ведомство не должно было иметь судебных функций, что подавалось пропагандой как признак резкого смягчения карательной политики.
Однако тут же создавался новый внесудебный орган – Особое совещание при НКВД СССР. В него входили:
– заместитель наркома НКВД;
– уполномоченный НКВД по РСФСР;
– начальник Главного управления рабоче-крестьянской милиции;
– прокурор СССР и его заместитель.
На местах создавались тройки НКВД, включавшие:
– первого секретаря обкома или республиканского ЦК партии;
– начальника НКВД соответствующего уровня;
– прокурора области, края или республики[121].
Кроме того, создавались тройки и при отделениях милиции соответствующих уровней. Они должны были заниматься рассмотрением уголовных дел, причем также в заочном порядке и по упрощенной процедуре.
27 мая 1935 года[122] было принято решение о значительном расширении полномочий троек в милиции. Теперь они могли рассматривать не только уголовные дела, но и некоторые административные, например о лицах без определенного места жительства, лицах без определенных занятий, нарушителях паспортного режима, о нищих[123].
Органы успешно осуществляли свою работу, арестовывали реальных и назначенных врагов Советской власти. Кроме расстрелов активно использовалось помещение арестованных в концлагеря.
К концу 1921 года в РСФСР было уже 122 лагеря. При этом в 117 лагерях НКВД находилось 60 457 заключенных, в лагерях ВЧК – более 25 000, итого – около 90 000.
Осенью 1923 года было 315 лагерей, из которых один из самых известных – созданный в том же году СЛОН (Соловецкий лагерь особого назначения), предназначенный «для изоляции особо вредных государственных преступников, как уголовных, так и политических, кои принесли или могут принести существенный ущерб спокойствию и целостности СССР»[124]. СЛОН, его организация и деятельность послужили основой возникшей впоследствии системы трудовых лагерей ГУЛАГа.
Первый большой поток заключенных пошел в ходе массовой коллективизации крестьян. Потребовалась перестройка репрессивного аппарата, для чего места заключения передавались в ведение ОГПУ. Этому же ведомству было поручено создать систему лагерей по «соловецкой модели», то есть глобальную систему использования принудительного труда для решения экономических задач. Первой пробой работоспособности новой системы стало строительство Беломорско-Балтийского канала силами заключенных специально созданного для этого Белбалтлага.
7 апреля 1930 года СНК СССР утвердил Положение об исправительно-трудовых лагерях, о котором мы более подробно будем говорить в § 3 главы 4. Положением было закреплено нахождение исправительно-трудовых лагерей в ведении ОГПУ.
В 1930-х ГУЛАГу были переданы целые участки промышленного аппарата СССР. Бамлагу поручили строительство Байкало-Амурской магистрали и расширение Транссиба, Дмитлагу – строительство канала Москва – Волга, Воркутлагу – угледобычу, Норильлагу – строительство никелевого комбината в Норильске. Труд заключенных использовался для разработки целых промышленных районов на Урале (Магнитогорск, Челябинск), в Западной Сибири (Кузбасс, Новосибирск) и на Дальнем Востоке (Комсомольск-на-Амуре, Колыма).
Наиболее масштабным индустриальным проектом ГУЛАГа стал колымский Дальстрой. В его задачи входили форсированная разведка и добыча золота и других стратегически важных полезных ископаемых, освоение и эксплуатация необжитых районов северо-востока страны. С 1932 по 1954 год через Дальстрой прошли 860 тысяч заключенных, из которых не менее 121 тысячи умерли, а около 13 тысяч были расстреляны[125].
Однако это была кровь, пролитая под покровом тени. Конечно, слухи и легенды о вездесущих и безжалостных органах внушали священный трепет гражданам, но куда эффективнее было замарать их кровью, заставить высказать одобрение уничтожению врагов народа. Для этого требовались публичные показательные процессы.
Процесс
Первым громким показательным процессом стало так называемое Шахтинское дело. Произошло оно на фоне кризиса хлебозаготовок. Неадекватная реакция властей объяснялась напряженной и даже нервной обстановкой. В мае 1927 года были повышены нормы выработки на шахтах и понижены расценки, что привело к снижению заработной платы почти вдвое[126]. Горняки отказались работать и провели несколько митингов, где выдвинули требования об улучшении условий труда и восстановлении уровня заработной платы.
По мере продвижения информации наверх материалы приобретали все более зловещий характер, дело обрастало все новой, сфабрикованной информацией: каждый уровень власти добавлял свое, полагая выслужиться и угодить начальству. Первые аресты прошли 13–14 июня 1927 года. 9 февраля 1928 года заместитель председателя ОГПУ Г. Г. Ягода доложил председателю Совнаркома А. И. Рыкову о раскрытии мощной контрреволюционной организации, орудовавшей в течение ряда лет в шахтоуправлениях Шахтинского района и в «Донугле», указав, что ее деятельность направлялась и велась на средства Польши и Германии. 2 марта 1928 года информация была доведена до И. В. Сталина и В. М. Молотова. В этот же день на заседании Политбюро рассматривалась записка Сталина и Молотова к членам Политбюро, в которой они предлагали «организовать соответствующее судебное разбирательство к моменту выборов в Германии». В итоге была создана комиссия по «Шахтинскому делу» в составе А. И. Рыкова, Г. К. Орджоникидзе, И. В. Сталина, В. М. Молотова и В. В. Куйбышева[127]
