Крестьяне активно сопротивлялись коллективизации. В марте 1930 года ОГПУ насчитало 6500 бунтов, восемьсот из которых было подавлено с применением оружия. В течение всего 1930 года около 2,5 млн крестьян приняли участие в 14 тыс. выступлений против коллективизации[87]. Они громили сельсоветы, избивали присланных из города агитаторов, случались и убийства. Обстановка в деревнях накалилась настолько, что в любую минуту мог бы вспыхнуть всероссийский крестьянский бунт. Наиболее ожесточенное сопротивление коллективизации оказало население национальных окраин СССР[88].

Сталину пришлось, как сейчас говорят, отъехать в традиционном жанре «царь хороший, бояре плохие». 2 марта 1930 года в газете «Правда» появилась его статья «Головокружение от успехов», в которой критиковалось нарушение принципа добровольности вступления в колхозы и предлагалось искать формы коллективизации, наиболее приемлемые для конкретной местности. В «перегибах на местах» были обвинены руководители регионов, которые на самом деле просто хотели выслужиться перед начальством.

Было принято постановление ЦК ВКП (б) «О борьбе с искривлениями партийной линии в колхозном движении» (14 марта 1930 года). Показательно наказаны некоторые руководители на местах.

Чуть раньше, 7 декабря 1929 года, был образован Наркомат земледелия, который возглавил Я. А. Яковлев (Эпштейн). Наркомзем доработал и представил на утверждение главный документ колхозной жизни.

1 марта 1930 года был принят Примерный устав сельскохозяйственной артели[89]. В нем провозглашался принцип добровольного вхождения в колхоз, определялся порядок объединения, объем общественных средств производства.

Рубанок раскулачивания снимал слой за слоем зажиточного крестьянства: первоначально в колхозах полностью исчезли кулаки, затем середняки и впоследствии активисты, обогатившиеся на первых стадиях борьбы с кулаками.

В итоге всех мероприятий значительную часть крестьян в колхозах составляли бедняки. Вступая в колхозы, они абсолютно ничего не теряли, так как ничего и не имели. Для них это становилось своеобразной гарантией того, что они защищены от голодной смерти, поскольку за каждый трудодень человек получал оплату в виде набора продуктов. Им был абсолютно безразличен конечный результат их деятельности. Широко распространились случаи хищения хлеба, укрытия его от учета. Против этого государство боролось опять-таки с помощью репрессий.

7 августа 1932 года было принято постановление ЦИК, СНК СССР «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности»[90], или «Закон о трех колосках», написанный практически под диктовку Сталина. За хищение колхозного и коллективного имущества полагался расстрел с конфискацией всего имущества, при смягчающих обстоятельствах он заменялся лишением свободы на срок не менее 10 лет с конфискацией. Амнистия по делам такого рода была запрещена. В соответствии с этим законом десятки тысяч колхозников были арестованы за самовольное присвоение даже небольшого количества ржи или пшеницы.

Уже в сентябре 1931 года охват коллективизацией достиг 60 %[91]. После этого темпы насильственной коллективизации были существенно снижены. Согласно секретной Инструкции ЦК ВКП (б) и СНК СССР от 8 мая 1933 года, адресованной всем партийно-советским работникам и всем органам ОГПУ, суда и прокуратуры, раскулачивание стало проводиться в индивидуальном, а не в массовом порядке. А с 24 мая 1934 года в соответствии с постановлением ЦИК СССР «О порядке восстановления в гражданских правах бывших кулаков» в индивидуальном порядке начался процесс восстановления «лишенцев» (кулаков-спецпереселенцев) в гражданских правах.

13 августа 1954 года процессы, связанные с проведением политики ликвидации кулачества как класса, были прекращены постановлением Совета Министров СССР «О снятии ограничений по спецпоселению с бывших кулаков и других лиц». К этому времени единоличных хозяйств в стране практически не осталось[92].

В августе-сентябре 1934 года были повышены ставки сельхозналога с единоличников, и, кроме того, для них был введен единовременный налог, на 50 % увеличены нормы обязательных поставок продукции государству по сравнению с колхозниками[93].

Для частников оставалось только три выхода из этой ситуации: уйти в город, вступить в колхоз или стать наемным работником в совхозе. При этом уйти в город было не так просто. В 1932 году была введена отмененная революцией паспортная система, установившая жесткий административный контроль за движением рабочей силы в городах, а в особенности из села в город, по сути, превратившая колхозников в государственных крепостных.

На II Всесоюзном съезде колхозников-ударников, проходившем в феврале 1935 года, Сталин с гордостью заявил, что 98 % всех обрабатываемых земель в стране уже являются социалистической собственностью[94]. В честь этого грандиозного достижения еще в декабре 1934 года государство сняло с колхозов все задолженности по ссудам (кредитам), полученным до 1 января 1933 года.

Сам Сталин в разговоре с У. Черчиллем вспоминал о коллективизации: «Это было что-то страшное, это длилось четыре года, но для того, чтобы избавиться от периодических голодовок, России было абсолютно необходимо пахать землю тракторами. Мы должны механизировать наше сельское хозяйство. Когда мы давали трактора крестьянам, то они приходили в негодность через несколько месяцев. Только колхозы, имеющие мастерские, могут обращаться с тракторами. Мы всеми силами старались объяснить это крестьянам. <…> Все это было очень скверно и трудно, но необходимо. Многие из них (кулаков) согласились пойти с нами. Некоторым из них дали землю для индивидуальной обработки в Томской области, или в Иркутской, или еще дальше на север, но основная их часть была весьма непопулярна, и они были уничтожены своими батраками»[95].

Таким образом был ликвидирован последний социальный слой, противостоявший социалистическому государству, – «мелкобуржуазные» земледельцы, а за их счет была осуществлена индустриализация страны.

Однако окончательное удушение «буржуазной стихии» в лице нэпманов, кулаков и зажиточных крестьян осуществлялось не только насильственными и административными методами. Значительную роль сыграл и такой инструментарий, как налоговая и финансовая политика государства. Конечно же, и советская пропагандистская машина делала свое дело. Газеты, радио, фильмы, Союз писателей обеспечивали пропагандистское прикрытие: советских граждан убеждали, что все это в их интересах и во благо советской Родины.

23 августа 1929 года ЦК ВКП (б) принял решение об установлении и торжественном проведении 13 октября Дня урожая и коллективизации[96]. Вместо праздника урожая, проходившего до революции 21 сентября, имеющего также и другие дополнительные названия, большевики предложили отмечать в середине октября национализацию крестьян.

Массовая коллективизация была успешно осуществлена в рамках Права катастроф, то есть путем командно-административного принуждения и репрессий. Для обеспечения дальнейшего устойчивого функционирования колхозной системы требовалось его законодательное обеспечение.