Из политических убийств, осуществленных по указке Сталина, наиболее известны гибель Троцкого от руки агента НКВД в Мексике в 1940 году и убийство Михоэлса[68], замаскированное под автокатастрофу в Минске в 1948 году. Также широко известно описание Б. Пильняком убийства М. В. Фрунзе[69]. Сколько менее статусных персон, вызвавших недовольство Сталина, незаметно погибло от рук его палачей, покрыто мраком истории.
Возникает вопрос, для чего Сталиным были устроены показательные процессы над его уже поверженными врагами, закончившиеся вынесением смертных приговоров, которые иначе, чем публичными политическими убийствами, не назовешь? Ведь он мог продолжать по-тихому их травить, подстраивать несчастные случаи и т. д., а затем с почестями хоронить. Все выглядело бы вполне благопристойно. Дело в том, что для Сталина было важно не столько уничтожить, сколько окончательно дискредитировать тех людей, идеями которых он на самом деле пользовался. Троцкий, Зиновьев, Каменев и Бухарин как раз и были этими людьми.
После того как на январском 1925 года Пленуме ЦК Троцкий, обвиненный за его антиаппаратные выступления в раскольнической и фракционной деятельности, был скомпрометирован и потерял посты наркомвоенмора и председателя Реввоенсовета[70], вопрос о власти в партии стал еще острее.
Согласно Праву катастроф, абсолютная власть (или суверенитет) принадлежит тому, кто вырабатывает и принимает Решения, а не тому, кто их исполняет. Установление контроля аппарата над партией было невозможно без узурпации идеологической функции.
Сталин предпочитал не вмешиваться в идеологические диспуты между теоретиками марксизма, а выступать в качестве примиряющего начала, «золотой середины», позволяя своим оппонентам компрометировать друг друга. Этакий мудрый руководитель, для которого и правый, и левый уклон «оба хуже».
Впрочем, свою гранату на поле боя между Троцким и Зиновьевым с Каменевым он все-таки бросил. Он начал продвигать тезис о возможности построения социализма в одной стране, что с точки зрения Учения было полнейшей ересью – Маркс, Энгельс и Ленин (по крайней мере, до 1922 года) такую возможность отрицали.
Началась очередная схоластическая дискуссия[71] между аватаром Сталина Бухариным и Каменевым, Зиновьевым, Сокольниковым и активно поддержавшей их Крупской, подписавшими «платформу четырех». Однако победу в политической дискуссии определяла не убедительность приведенных аргументов, а голосование на партийных форумах – Пленумах ЦК, партконференциях и съездах. А здесь Сталин был вне конкуренции: все активнее давало о себе знать агрессивно-послушное большинство, формируемое им на партийных собраниях, все изощреннее становились манипуляции коммунистами.
Осенью 1924 года тройка стала семеркой: теперь наряду с Г. Е. Зиновьевым, Л. Б. Каменевым и И. В. Сталиным в нее вошли и остальные члены Политбюро – А. И. Рыков, М. П. Томский, Н. И. Бухарин и секретарь ЦК, председатель Центральной контрольной комиссии В. В. Куйбышев. Сформировав себе прочную поддержку в Политбюро, Иосиф Виссарионович мог единолично заранее предрешать все вопросы, выносившиеся на заседания этого органа.
Оппозиционеры хорошо понимали тактику Сталина и также старались играть в эти игры, попытавшись организовать «монолитное выступление» в свою поддержку крупнейших делегаций (Ленинградской, Московской и Украинской) на состоявшемся в 1925 году XIV Съезде ВКП (б). Неожиданно обнаружилось, что на стороне Зиновьева с «монолитным единством» выступила одна только ленинградская делегация, а Сталин противопоставил ей весь остальной съезд, также действовавший в «монолитном единстве». Оппозиция была разгромлена – было принято решение о начале строительства социализма в СССР.
В 1926 году Г. Е. Зиновьев и Л. Б. Каменев объединились со своим бывшим противником Л. Д. Троцким на основе единства взглядов по вопросу невозможности «построения социализма в одной стране» и «сверхиндустриализации»[72]. Вскоре к ним присоединились члены партии с дооктябрьским стажем[73]. Они по-прежнему критиковали недемократизм И. В. Сталина и утверждали нереальность построения социализма в одной стране.
Октябрьский Пленум ЦК 1926 года исключил Троцкого и Каменева из Политбюро и заменил Зиновьева на посту председателя исполкома Коминтерна Бухариным. Зиновьев также потерял пост главы Ленсовета, а Каменев – пост главы Москвы. Образно говоря, оппозиционеры играли в шахматы, но выигрывал всегда Сталин, потому как он играл в «Чапаева».
В сентябре 1927 года оппозиция начала готовиться к последнему бою. На 7 ноября (день рождения Троцкого и десятилетие Октябрьского переворота) Троцкий и его сторонники решили устроить что-то вроде майдана, говоря современным языком. В Ленинграде, Харькове, Москве они вышли на альтернативную демонстрацию, развернув транспаранты. Главная демонстрация состоялась около Кремля, но там их встретили сотрудники ОГПУ, переодетые рабочими, закидали гнилой картошкой и разорвали все транспаранты. Стало ясно, что на стороне Сталина выступает не только партаппарат, но и государство, по крайней мере, его силовые органы[74].
Через неделю Зиновьева и Троцкого, как организаторов демонстрации, исключили из партии. 17 ноября 1928 года Троцкий был выслан в Алма-Ату. В 1929 году его выслали в Стамбул, потом он оказался в Норвегии, затем в Мексике, где был убит. Зиновьева и Каменева, которые покаялись в своих «преступлениях», ждала еще менее завидная судьба.
Уничтожив своих главных заклятых товарищей (пока только политически), Сталин оказался в щекотливой ситуации. Внешне все выглядело как победа «генеральной линии» над ложными теориями блока Троцкий – Зиновьев – Каменев. Однако в основе этой самой генеральной линии лежали идеи группы Бухарина об изменении отношения к крестьянству и началу строительства социализма в одиночку путем дальнейшего развития НЭПа в условиях классового мира. Эти идеи находили широкий отклик среди многих коммунистов, а главное – среди населения, уставшего от бесконечных войн и революций, стремившегося к спокойной жизни.
Но зачем тогда нужна коммунистическая партия с ее марксистской теорией классовой борьбы, порождающей ощущение перманентной катастрофы? Да еще этот умник Бухарин, «любимец партии», явно заслонял величие Сталина как главного теоретика марксизма.
Без колебаний Иосиф Виссарионович тут же перекинулся в адепты перманентной революции, предполагавшей ограбление крестьянства ради ускоренного развития промышленности. Начались резкое сворачивание НЭПа и подготовка к проведению всеобщей коллективизации. В 1929 году Сталин выдвинул теорию обострения классовой борьбы наряду с развитием социализма, которая стала одним из краеугольных камней сталинизма во внутренней политике Советского Союза. Якобы остаточные буржуазные элементы сохраняются в стране и при поддержке западных держав попытаются проникнуть в партию.
Началась тягучая аппаратная борьба против Бухарина с использованием всех уже описанных методов. Был создан миф о правой оппозиции, которая хочет реставрировать капитализм. Пропаганда начала описывать правых как «кулацкую агентуру в партии», а бухаринскую теорию врастания кулака в социализм – как антимарксистскую. На апрельском Пленуме 1929 года Бухарин был снят с постов главного редактора «Правды» и председателя исполкома Коминтерна.
Наконец-то над страной воссиял единственный светоч стратегической мысли, сведущий во всех без исключения вопросах науки, способный проложить путь к светлому будущему СССР и человечества, – Иосиф Виссарионович Сталин, к тому же оказавшийся путем фальсификации некоторых исторических фактов главным другом и верным учеником В. И. Ленина.
