— Одну минуту, гражданин хороший, тут надобно все серьезно проверить. — унтер сунул в рот латунный свисток на шнуре, что был привязан к его поясному ремню, и, надув щеки, засвистел изо всех сил.
Через несколько минут появился щеголеватый поручик, со всеми нашивками, кроме-того красная ткань шла по обшлагу новенького френча. Широкий офицерский ремень оттягивала квадратный чехол, судя по размеру, от морского бинокля. Образ хорошо снаряженного вояки дополнял «маузер» в деревянной кобуре, на тонком ремне, перекинутом через плечо.
— Что у тебя, Ефимов… — взгляд поручика делано скользнул сквозь нас: — С дезертирами разобраться не можешь?
— Да тут, гражданин командир роты, непонятные лица, и оружие сдавать не хотят…
— Оружие, граждане, драпающие в тыл, придется сдать, а иначе вы мимо нас не пройдете… — поручик с ленцой повернул в нашу сторону голову, многозначительно постукивая пальцами по крышке кобуры.
— Основания?
— Дезертирам оружие в тылу не нужно, а если вам так ваше оружие дорого, то добро пожаловать в цепь, в состав первого революционного маршевого батальона. Так, хоть умрете героями.
— Прошу прощения, господин поручик, вы в двигателях и органах управления аэропланов разбираетесь?
— Ни в малейшей мере, а к чему этот вопрос?
— Вот эти, с пулеметами механики из технической команды эвакуированного аэродрома. Если вы их пропустите, они догонят свои команды, вечером отремонтируют повреждённые самолеты, что мимо ваз проволокли, и завтра самолеты будут сбрасывать бомбы на головы австрияков. А эти пулеметы сняты с этих аэропланов, и без них они небоеспособны. Тем более, в пулеметах патронов практически не осталось.
— Понятно, нижние чины — свободны. А вы кто? Тоже какие-то важные специалисты?
— Нет, мы гражданские, от партии «Справедливой России», привезли снаряжение для летчиков, жаль только, что половину пришлось уничтожить, потому что противник прорвался к аэродром, а вывезти все не успели.
— И что, австрийцев видели?
— Ну, если вы в свой замечательный бинокль поглядите, может быть тоже увидите, их там, возле того дыма, очень много лежит, человек полста, наверное.
— Почему лежит? — поручик начал расстегивать свой поясной саквояж.
— Умерли, потому что. — я пожал плечами: — Начали казенное имущество растаскивать, мародерить, а мы их в спину… причесали.
— Ни черта не вижу! — офицер крутил колесико фокусировки.
— Ну они там точно лежат. — я показал трофейный пистолет: — Вот, с убитого офицера снял. И пушки или гаубицы у них есть, судя по всему, не самого большого калибра, да и со снарядами не очень хорошо, больно экономно по нам стреляли.
— Да вы кто, черт побери?
— У унтера вашего наши документы. Мы снаряжение и подарки привезли летчикам, и попали, как куры в ощип, пришлось оставаться, прикрывать эвакуацию аэропланов.
— Скажите, господин Котов… — поручик через пару минут оторвался от изучения документов: — У вас разрешение на ваши странные пистолеты выписал начальник милиции с такой же фамилией. Родственником приходитесь?
— Нет, гораздо ближе родственника — я стеснительно улыбнулся: — Это я сам, до отставки.
— А разве так можно?
— Почему нет? — Начальник милиции выписывает разрешение фабриканту на использование и испытание, фабрикантом же изобретённых, пистолетов. Что тут плохого?
— И почему вас в отставку отправили, хотелось бы поинтересоваться…
— Неразрешимые противоречия с министром юстиции Керенским Александром Федоровичем. — сейчас можно было рассказывать о гонениях со стороны бывшего всенародного любимца.
— Да, Александра Федоровна, чтобы ему, очень сильно нам подкузьмила, сорвала наступление… — закручинился поручик.
— А было что срывать? — я огляделся по сторонам: — Что-то не вижу я силы великой, что рвётся опрокинуть дерзких австрияков и отбросить их до самой Вены. Да и ваш батальон смерти, на батальон не сильно и похож…Скорее рота неполного состава.
— Остальные части на данном участке фронта проголосовали удерживать резервные линии обороны по месту своего картирования… — скрипнув зубами, прошипел поручик.
— Вот видите, солдаты даже линию фронта не хотят восстановить, а вы говорите — Керенский наступление сорвал.
— Вы что, за этого врага народа вступаетесь, милостивый государь?
— Не в коей мере, господин поручик, ни в коей мере. Я просто рассуждаю о роли личности в истории. Ну, елки- палки, не успели уйти.
Со стороны вражеских позиций по небу тарахтел раскрашенный в красно-коричневую ливрею биплан с большим черным крестом на фюзеляже и оперении хвоста.
— Истинно так. — поручик наконец что-то разглядел в свой бинокль, после чего ткнул пальцем в поле, где, на грани видимости, я разглядел серую колонну, двигающуюся в нашу сторону.
— Поручик, мне кажется, если у вас конечно есть патроны к тем ручным пулеметам, пора посылать кого-то конного или быстроного, чтобы их вернули.
— У нас в батальоне два таких пулемета, сейчас пошлю вестового. — поручик достал из кармана галифе серебряный свисток и два раза свистнул в него.
Через пять минут вестовой, наверное, на коне самого поручика, поскакал в тыл, опасливо поглядывая на кружащий за нашими силами аэроплан.
— Господин поручик! — оторвал я офицера от криков в адрес нижних чинов — судя по бестолковой суете и возрасту солдат, опытных ветеранов тут было мало, в основном необстрелянная молодежь.
Зато офицеров было в избытке — хромой подпоручик, что буркнув, что он пойдет к пулемету «максим», сразу же скрылся в лесу и больше не показывался, присутствовали еще три юных прапорщика, что орали и суетились еще похлеще своих подчиненных.
— Господин поручик! — дергать за рукав офицера я не стал, просто заступил дорогу: — У вас случайно маузеровских патронов нет?
— Случайно есть. Двадцати штук вам хватит?
— Конечно нет, но давайте хоть двадцать… — я вытащил из подсумка пустой магазин и выжидательно уставился на офицера.
— Сейчас. Тищенко! Тищенко! — поручик стал дуть в свой свисток, после чего, с досадой, взмахнул рукой: — Черт, я же его в тыл за пулеметами отправил. Ну, подождите, скоро вернется и принесет патроны из моей палатки. Кстати, хотел у вас справить — это вообще, что у вас за оружие?
— Пистолет- пулемет собственного производства. Стреляет патронами от «маузера», может стрелять очередями, как пулемет, но, на близкой дистанции, сами понимаете.
— То есть игрушка…- разочарованно протянул военный и с досадой отвернулся.
— Вы мне патронов насыпьте побольше, и я вам продемонстрирую, что это за игрушка. — разозлился я: — Мы, как бы воевать не собирались, патроны летчикам в подарок везли, в результате из интендант аэроотряда на грузовиках увез, а мы остались с тем запасом. Что при себе были.
— Да, интенданты, они такие. Не зря Петр великий вешать их хотел через год службы. — поддакнул мне офицер, который, судя по всему, тоже имел к тыловикам воз претензий.
Наш интересный разговор прервали — аэроплан с крестами перестал выписывать круги и пошел на снижение.
— В укрытие! — заорал кто-то, и мы с поручиком побежали к ближайшей траншее. Не только мы были такими умными — количество желающих укрыться в узкой щели явно превышало количество копателей. Я соскользнул вниз и упал на что-то мягкое, а сверху на меня навалился офицер.
— Какого черта, господа! Взяли бы и рыли себе окоп сами…
— Блинов, поговори мне еще! У нас хоть и революция, но ротные пока землю рыть не обязаны!
— Да я не вам господин поручик, я вот этому штатскому…
Я успел открыть рот, чтобы достойно ответить лежащему подо мной нижнему чину, когда, рядом с нашим укрытием, гулко грохнуло, и мой рот, глаза и нос мгновенно оказались забиты пылью и листьями, а в воздухе повисла химическая вонь.
Пока я пытался прокашлялся и прочихаться, еще раз грохнуло что-то в стороне, и звук мотора в небе начал удалятся.
— Слазьте с меня, господа! — заорал снизу скандальный хозяин окопа: — Я сейчас задохнусь!
