― У нас нет недели. ― Рука Бастиана опустилась на стол. ― Это будет достаточно сложно без того, чтобы ты просил дополнительное время, чтобы трахнуть ее.

― Ты чертовски хорошо знаешь, что я не буду трахать ее в рабочее время нашей семьи. Я могу делать это с кем угодно. Если уж на то пошло, она трахает меня, а я пытаюсь разобраться в той буре чувств, которые мы испытываем друг к другу. Она должна выбрать нас, Бастиан. Она наша девочка; она должна быть с нами. Мы должны заставить ее увидеть это.

― Я знаю. И также знаю, что братва будут в наших задницах, потому что она исчезла в гуще ночи. Они прочешут мой дом, дом каждого, а потом выяснят, что мы ее прячем. Теперь она запутанное осложнение. Мы пытаем ее или защищаем от них? Они сочтут любое из этих действий оскорблением для своей семьи.

― И что? ― Я пожал плечами.

― То, что мне не нужна гребаная война на моих руках! ― он повысил голос и посмотрел мне в лицо.

― Ты глава самой могущественной мафиозной семьи в стране, а скорее всего, и в мире. Несомненно, когда-нибудь у тебя будет война, Бастиан. Пусть она будет достойной. Братва еще не так организована, как мы.

Кейд поднял голову, готовый к статистике.

― Он прав. Они организуются медленно. За последнее десятилетие они обзавелись союзниками в правительстве. Небольшие банды по всему городу тоже объединились с ними. Но мы Арманелли, Бастиан. Мы справимся с этим.

― Я хочу править без страха и кровопролития.

― У мафии нет такой роскоши, ― вмешался Данте.

― Мне нужна неделя, ― сказал я.

Бастиан почесал лоб.

― Отлично. Пусть начнется кровавая бойня.

Глава 27

КЭТИ

В то утро он оставил для меня записку.

Записки не были моей фишкой.

Больше нет.

Я получала только две. Одну от Рома, в которой он говорил, что никогда больше не напишет мне ― что было иронично сейчас, когда я держала в руке еще одну из его записок, а другая…

Другая была от единственного человека, которого я когда-либо любила. Это была плохая, смертельная записка. Я хотела лечь и умереть вместе с ним.

Мое настроение испортилось. Лучше бы он разбудил меня в следующий раз, когда собирается оставить меня на несколько часов.

К тому же, записка была даже не очень хорошей. Там не было ни сердечек, ни шариков, ни наших имен, нацарапанных рядом друг с другом.

Я вернусь через пару часов. В шкафу рядом с книжной полкой есть еда.

Ром.

P. S. Как ты думаешь, Клеопатру когда-нибудь похищали?

P. P. S. На той полке стоят книги По, если хочешь почитать.

Под едой он подразумевал батончики мюсли и яблочный сок. Мой желудок протестующе урчал, когда я съела три штуки и все равно чувствовала голод.

Услышав шаги в коридоре, села на кровати. И швырнула один из батончиков ему в голову, когда он вошел.

― Какого хрена, Кэти? ― Ром покачнулся, пытаясь сбалансировать поднос, который держал в руках.

― Лучше бы это было что-то получше, чем то дерьмо, которое ты мне оставил, ― сказала я, слишком возбужденно ерзая, увидев его с едой. Мне нужна была настоящая пища после ночи, которую мы провели вместе. К тому же, я была оставлена одна на несколько часов, голая в постели, которая пахла им. Честно говоря, мне это было слишком весело.

Он поставил поднос на тумбочку.

― Я приготовил тебе макароны с курицей. Пожалуйста. Потому что я не готовлю.

Я держала простыню ближе к телу, пока тянулась за едой. Он сел на край кровати и осмотрел меня.

― Эм… ― начала я. ― Ты приправил это?

― Что приправил? Макароны? ― спросил он, приподняв одну бровь.

Я застонала и упала обратно на подушки.

― Я умираю с голоду, Ром. Бастиан готовил мне изысканные блюда, а теперь меня заставляют, есть это?

― Это хорошая еда, женщина. Я готовлю так же хорошо, как Бастиан. Попробуй.

Я зачерпнула одну ложку макарон и чуть не подавилась, когда они попали мне в рот. Подоткнула простыню под мышки, чтобы скрыть тот факт, что я еще не оделась, причем не по своей вине. Ром оставил мне рваное платье и больше ничего.

― Итак, я благодарна тебе за то, что ты приготовил мне макароны с сыром, Ром, правда. Но это не съедобно!

― Ты шутишь? ― Он выглядел таким обиженным, что я чуть было не взяла свои слова обратно.

Затем я посмотрела вниз на жижу в миске. Сыр свернулся вокруг хрустящей лапши, а масло не успело полностью расплавиться. Я постаралась не рассмеяться над его неудачной попыткой угодить мне, пока я была, по сути, его пленницей.

― Пока что у меня нет одежды и самая худшая еда на планете. И я заключена в тайной комнате. Может, теперь сравним тебя и Бастиана?

― Сравни меня со всеми мужчинами, которых ты хочешь, детка. ― Он встал и направился к двери. ― Я знаю, как заставить тебя кричать в темноте ночи. Это ни с чем не сравнить.

Моя киска сжалась от его слов. Мне сразу же захотелось позвать его обратно на кровать, сказать ему, чтобы он забыл о еде и о моих жалобах.

Но он уже захлопнул за собой дверь. Я услышала громкий стук засова.

Я сидела там, без одежды, полностью возбужденная, с тарелкой несъедобной еды.

Ни одна из моих потребностей не была удовлетворена.

Ублюдок.

Я перекатилась на бок, чтобы поставить еду обратно на тумбочку, и подумала, не начали ли Бастиан и ребята охоту за мной. Знали ли они уже, что Ром держит меня здесь? И почему я была в центре всеобщего внимания?

Я была всего лишь приманкой.

Хотя я добыла достаточно сведений о правительстве и Братве, чтобы они захотели моей смерти.

Через несколько минут Ром распахнул дверь и вошел с большой футболкой и спортивными шортами на шнурках. Он бросил их на кровать.

― Ты голодна, а я голоден по тебе. Одевайся, пока не воспользовался тобой, не дав тебе подкрепиться.

Я посмотрела на него.

― Мне нравится быть голой.

― Тебе нравится быть грубой, ― бросил он в ответ и снова повернулся, чтобы уйти. ― Одевайся.

― Для чего? ― возразила я, но все, же вскарабкалась на кровать, чтобы натянуть футболку. Шорты оставила нетронутыми. ― Я никуда не пойду. А куда ты идешь? Мне здесь чертовски скучно.

Он зарычал.

― Я принесу тебе съедобную еду.

Дверь снова захлопнулась. Я встала с кровати и побежала в ванную. Собрала волосы в пучок и побрызгала на лицо водой. Без косметики и крема для волос я никогда не буду выглядеть прилично. Порылась в его ящиках и нашла дезодорант и зубную щетку. Я использовала и то, и то в надежде, что смогу сохранить хоть какую-то презентабельность в течение следующих двух дней.

Я ухмылялась тому, что совсем не наряжалась для него, не устраивала шоу, и все равно он бегал за мной туда-сюда.

Наверное, в том, чтобы быть заключенным, есть свои плюсы.

Когда я снова вошла в комнату, он поставил нашу еду на ковер и лежал на боку на полу, глядя на меня в дверь ванной.

― Твою мать, ― простонал он и провел рукой по лицу.

Я села напротив него, скрестив ноги, и заглянула в коричневый бумажный пакет.

― О чем ты там стонешь?

Он перекатился на спину и повернул голову, чтобы улыбнуться мне. Она растянулась по его лицу, и глубокие шоколадно-карие глаза сверкнули.

― Все, что я хочу съесть, это тебя, в моей рубашке, прямо сейчас. Одежда должна была помочь.

Я посмотрела вниз и увидела, что его член стоит наготове под спортивными штанами. Натянула его белую футболку между ног, но толку от этого не было никакого. Я поползла на четвереньках вокруг нашей еды. Его взгляд был прикован ко мне. Я выгнула спину дугой и делала каждое движение плавно. Чувствовала, что становлюсь все более и более влажной. К тому времени, когда добралась до его бока, я была готова к нему.

Мы не сказали друг другу ни слова. Он заложил руки за голову и уставился на меня, словно приготовился сидеть и смотреть.

Я хотела этого.

Слегка приподняла его рубашку на бедрах и села на него. Стянула его брюки и позволила ему высвободить свою длину.