― Однажды я и это у тебя заберу. Это тело мое, ― прорычал он, а затем обе его руки оказались на цементных перилах, удерживая его, чтобы он мог вбиваться в меня с такой силой, что все мое тело ударялось о камень. Я подалась вперед, мои сиськи подпрыгивали в ночном воздухе, когда он вбивался в меня снова и снова.

Принимала каждый толчок с полной и абсолютной покорностью, что это был Ром развязанный, невменяемый, и совершенно порочный в его миссии достичь со мной вершины. Он врезался в меня с такой силой, что мои бедра скреблись и бились о камень. Но это не имело значения, потому что все мое тело ждало только его.

Ром и монстр, который в нем бушевал, принадлежали мне. Я была его домом, его сосудом, местом, куда он всегда будет возвращаться.

Или так я надеялась.

И когда он вернется, будет единственным мужчиной, которому подчинюсь, единственным, кому я позволю трахать себя через балюстраду балкона.

― Я должен был оставить тебя с ним, ― ворчал он с каждым толчком.

― Просто кончи, ― умоляла на ветру, не уверенная, что он меня слышит.

Злобный звук, гораздо более угрожающий, чем смешок, вырвался у него, прежде чем полностью вышел из меня. Он схватил меня за хвост у основания шеи и рывком развернул мою голову к себе лицом.

― Ты не говоришь мне, когда, Каталина. Сейчас ты можешь владеть каждой частичкой меня, но я владею этими моментами. Всегда.

Правда его слов вонзилась в мое сердце. Если бы мы так владели друг другом, как бы мы смогли когда-нибудь отделиться друг от друга?

Он снова сильно толкнулся в меня, чтобы доказать свою точку зрения. Закричала в ночь, когда мой монстр взял меня и довел до оргазма, прежде чем я развалилась в его объятиях.

Глава 23

РОМ

Теплый свет свечей мерцал на лице каждого мужчины, которые слишком пристально смотрели на Кэти, когда мы возвращались обратно. Мне хотелось взять ее на поводок и утащить с гала-вечера. Но такое дикое животное, как она, не должно было быть приручено. Я получал эту привилегию только тогда, когда заставлял ее стонать от моего имени.

Она взглянула на мои часы.

― Наверное, нам с тобой пора идти разными путями.

― Если только они пересекутся в какой-то момент позже, ― пробормотал я, кивая и отступая от нее.

Ее темный макияж «кошачий глаз» размазался вокруг туманно-серых глаз, а волосы больше не были прямыми. Волна, пробившаяся сквозь ее хвост, была признаком того жара, который прошел между нами раньше. Этот растрепанный вид пошел ей только на пользу. Пока музыка раскачивала гостей, ее присутствие завораживало их. В течение следующего часа я наблюдал, как она подпрыгивает, а голодные глаза следили за ее движениями.

Я должен был быть доволен. Мы решили, что ее место не с Бастианом. Он согласился отпустить ее, согласился с тем, что я владею какой-то ее частью, которую он никогда не получит.

Тем не менее, мое тело вибрировало от беспокойства.

Что-то было не так.

Освещение мерцало слишком сильно, а один скрипач, казалось, всегда играл чуть-чуть в стороне от других музыкантов. Даже мой напиток был слишком крепким на вкус.

Я крутил часы на запястье, пока кто-то вел со мной пустую беседу. Ничего не упускал. Это была моя работа ― чувствовать неровности и сдвиги в ночи, чтобы защищать.

Прокрутил в голове каждый момент вечера и вернулся к мужчинам, которые смотрели на Кэти, когда она проходила мимо. Это началось с них. Их взгляды перескакивали с нее друг на друга, словно план уже был приведен в действие, словно они приманивали нас, когда мы думали, что приманиваем их.

Я поправил пиджак и кивнул мужчине, говорившему со мной. Он махнул мне рукой, понимая, что все равно ни черта не слушаю из того, что он говорит.

Моя постоянная осведомленность об окружающей обстановке и людях позволила мне легко вычислить преступников. Завернул за угол, где должен был находиться только персонал мероприятия. Однако двое мужчин стояли там, злобно перешептываясь.

Один схватил другого за воротник и швырнул к стене.

― Если мы собираемся это сделать, то это будет по-моему.

― Если мы приведем ее, она займет его место. Это единственная причина, по которой он ищет ее сейчас.

― Или он приведет ее, чтобы сделать это самому. Я не наступаю ему на пятки, тупица.

― Мы просто скажем, что она сделала это сама. Одна пуля в голову ― вполне разумная история.

― Это его внучка. Я не буду трахаться с его внучкой, ― прошипел другой.

Я попятился назад. Его слова эхом отдавались в моей голове, пока я пытался встать на ноги.

Они были неправы.

Кэти была дочерью чернокожего мужчины…

Но мы никогда не искали ее мать.

Я вернулся на гала-вечер, туда, где я мог разобраться в происходящем, и осмотрел толпу в поисках Каталины.

Как мы могли не знать?

Марио держался за живот, смеясь над тем, что говорила Кэти. Его глаза сверкали, а улыбка была шире, чем когда-либо со мной или его мальчиками.

Марио Арманелли что-то скрывал, и я собирался выяснить, что именно.

Глава 24

КЭТИ

Исчез, как призрак в ночи. Мы вернулись вместе, и он исчез, заявив, что у него дела.

Ром пошел на убийство, вырвал мое сердце из груди, чтобы заявить, что оно принадлежит ему, а потом исчез, как и после каждого своего убийства.

Он мог позвонить в семью, чтобы они привели в порядок тех, кого оставил умирать. Но не для меня.

Я стояла там, с разбитым сердцем и ждала. Оглядела вечеринку в поисках его, но он так и не появился.

Бастиан, должно быть, пожалел меня, потому что подошел и встал рядом со мной у дубовой барной стойки.

― Перестань искать, Кэти. Он появится, когда ты меньше всего будешь этого ожидать, да?

― Ты последний человек, который должен приходить зализывать мои раны. ― Я посмотрела на него, прежде чем снова опустить взгляд на свой напиток.

― А почему нет? Потому что ты выбрала его? Ты выбрала его задолго до сегодняшнего вечера. ― Он сделал паузу, чтобы присесть на один из барных стульев с бархатной обивкой. ― Надеялся, что ты не выберешь, но, опять же, знал, что ты выберешь. Мне нужно было только проверить, какая жажда сильнее ― любви или власти.

― Власть?

― Я управляю этим городом. Знаю, что значит, для тебя быть рядом со мной. И ты тоже. Ты одна из немногих женщин, которая действительно знает. ― Он провел тыльной стороной ладони по моей руке, и его прикосновение было таким же теплым и безопасным, как всегда. ― Вот почему я позволил тебе остаться там. Именно поэтому доверил тебе быть там. Но только если бы ты этого хотела. ― Его рука опустилась. ― А ты не хочешь. Ты хочешь любви или ненависти. Я все еще не уверен, что питает вас двоих.

Я вздохнула.

― Может быть, мы питаемся любовью и ненавистью друг к другу. Или мы питаемся пустотой внутри нас.

А может, это была тьма. Мы смирились с тем, что живем в ночи, и теперь, после всего этого времени, обнаружила, что мне наиболее комфортно с ним там, где, как мы знали, таятся демоны, потому что мы сами были демонами.

― Я не горжусь тем, что хочу власти, ― призналась я. Не гордилась тем, что моим мотивом стать членом семьи было желание контролировать город и никогда больше не быть под чьим-то влиянием, найти способ избавить город от секс-торговли. Но знала, что мне не нужен еще один Марвин, стоящий ночью у подножия моей кровати, или еще один Джимми, который приставит пистолет к моей голове, чтобы контролировать меня. Они должны были трястись от страха. Они заслуживали этого.

Не я.

И эта жажда власти, эта жажда заставить других отшатнуться от меня, не была тем, чему можно позволить сиять в светлое время суток. Ночью наши желания поглощали нас, и я знала, что именно там мое место.

― Нужно быть бессильным снова и снова, чтобы жаждать власти, как я, Бастиан.

Он кивнул.

― Ты знаешь лучше, чем я. Кровь, которая течет во мне, наградила меня моим положением. Я ориентируюсь в этом с помощью образования, а не опыта.