– Хер с тобой, лучше меньше, но больше, перетасуемся, – решил Клок и гаркнул нахрапам. – Снимай всё, чё есть с Кольца! Ей загонов на тракт, мне бригады на Каланчу Воронёных!.. Если не проканает, я с тебя, бикса, спрошу, – повернулся он.
– Будем живы – сочтёмся, – хмыкнула Ксюша, и до конца сходняка они обсуждали только детали её нового плана. Клок должен был вовремя подкрасться к Каланче Воронёных и штурмовать её, а себе Ксюша вытребовала бензовоз – Рогатый мог очень ей пригодиться на тракте.
Под рукой у Ксюши окажется в десять раз меньше загонщиков, чем у откормленных стаями крыс и ворон Центровых. Если Нели ошиблась хоть в мелочи, и в силе банд просчиталась, то на тракте их с Ксюшей план рухнет, как подточенный грибницей дом.
И под его обломками сгинет не одна Ксюша.
*************
Триста загонщиков пошли за ней по холодному утреннему тракту. Ксюша ехала впереди, на подножке Рогатого. Семь лет назад она точно также защищала другую машину, только против загонщиков в котловине, а до этого – ни единого слова не могла вымолвить на перекрёстке, когда впервые встретилась с бандитами лицом к лицу.
Не осталось у города ничего, чем он мог бы её запугать. Муки и смерть? Ксюша видела самые жуткие муки и смерти, какие только устраивались бандитами для стукачей и врагов. Саму Ксюшу теснили, кололи, стреляли не раз, пытались разорвать на клочки. По зеркальному забралу шлема разбежалась глубокая трещина, но шлем терпел, и комбинезон, пусть весь в дырах, протёртый, но заштопан её же рукой. Средь бандитов – как в тёмной липкой воде, но больше не страшно. На уродливом ржавом Рогатом она ехала в самое пекло войны, потому что только сила даёт свободу.
Побеждённые бегут под тебя, потому что им хочется сыто жить и согреться, а это даст только сильный. Слабые – прячутся в заточении, обложены данью, соскребают со стен стопельные грибы, и бояться каждого шороха, им страшно выйти наружу; ведь снаружи, на пустой холодной земле, их поджидают свободные Городские Чудовища. Но Ксюше больше никто и никогда не укажет: можно ли до этой точки, можно ли до этого края, можно ли до этого этажа? Никто и никогда не укажет ей, где кончается её воля!
«А я?» – вдруг оглянулась Ксюша на мрачную колонну бандитов за бензовозом. Загоны, недоверчиво косились на лес и шагали с самопалами за Рогатым.
Шесть бригад – шесть нахрапов, но она сократила это число до двух: так будет намного удобнее в большом бою. Место для засады на тракте – в пяти километрах от города, здесь дорога сужается из-за кустов, но по обочинам нет гниющих деревьев, и за неплотными кустами удобные для обстрела дороги холмы.
Но городские бандиты не слишком горели желанием лезть в самую чащу. В лесу обитало зверьё, и некоторые из хищников – настоящие великаны. Загонщики предлагали Ксюше устроить засаду дальше по тракту, на открытом месте, и подальше от леса.
Пришлось напомнить загонам, что скоро по тракту ломанётся настоящий зверь – три тысячи Центровых, и, если торчать посреди майдана, Раскаянье как перхоть сметут и не остановятся. Лишь тогда загоны поплелись на заросшие соснами и елями холмы. Шли несмело, часто оглядывались и прислушивались: не подкрадываются ли через кустарники волки, рыси, или медведи?
С каждой стороны от дороги укрылись по сто пятьдесят загонщиков. Рогатого отогнали подальше к Кольцу. Перед этим Ксюша объяснила шофёру, как надо поступать при первых выстрелах, и отпустила его. Время в западне тянулось нервно и долго. Люди попрятались за густыми елями, в папоротниках, и между гигантских корней, залегли в мшистых ложбинах, и то и дело поглядывали на тракт. Центральные долго не приходили. Ломти мёрзли и кутались потеплее на влажной траве, еле слышно переговаривались между друг другом – не только о скором бое, но и о горячей грибной похлёбке с крысятиной, и о тёплых Колодах.
Ксюша раздумывала, что Халдей и Верста наверняка узнали про пытки нахрапов, и могут прикинуть, что Раскаянье в курсе про их планы о захвате топлива. Воронёные и Крысюки вполне могут передумать нападать на Кольцо, и вместо этого набросятся всем скопом на Вышки – вот тогда у Клока и его загонов начнутся большие проблемы; вернее сказать, у них вообще не останется никаких шансов.
Ксюша мучилась этим вплоть до последней секунды, пока вдали не послышался гул голосов и не застучали шаги нескольких тысяч людей. Вот на тракте показались первые загонщики Центровых. Тёмно-серая многоногая и многоголосая толпа всё вытягивалась и вытягивалась на дорогу, и никак не кончалась.
Болтовня на холмах затихла. Бригады, как распахнутый вороний клюв, приготовились сцапать добычу. Центральные волоклись, не таясь, им ведь казалось, что они только-только отошли от окраин, и в город легко могут вернуться минут за сорок – на это Ксюша и рассчитывала. Убивать всех загонов – нет никакой нужды; убить всех и не получится. Главное – сбить их с курса. Центровые ломились на аэродром, отжимать топливо, и никак не собирались меситься посреди тракта.
Никто не стрелял, даже когда первые загонщики из толпы Центральных втянулись между бригад Раскаянья. Ломти ждали приказа Ксюши, а Ксюша ждала, когда хвост колонны покажется на дороге. Вот замыкающие бандиты открылись ей с её места, Ксюша подождала ещё, пропустила головных загонщиков мимо засады, и лишь после этого закричала. Динамики многократно усилили и исковеркали её голос.
Холмы у дороги мигом окрасились красноватым дымком – вспыхнула Пороховка, грянули самопалы, стрелы и бутылки полетели в колонну.
– Атас, братва, шкерься! – закричали загоны. В лес треснули ответные выстрелы. Центровые хотели свалить с открытой дороги, но, куда бы не сунулись, везде их встречали стрелы или свинцовые пули. Хвост и голова колонны неловко, кое-как развернулись, чтобы помочь своим.
С жутким скрипом и воем мотора навстречу Центральным по тракту помчал бензовоз. Загоны с матом сыпанули к обочинам, лишь бы скорее убраться с дороги Рогатого. С холмов их обстреливали засевшие за деревьями ломти.
Из-за таранящего всех подряд бензовоза колонна распалась полностью. Пальба в упор и запущенные в Рогатого стеклянные бутылки с Чёртовыми Слезами – даже не поцарапали грузовик. Много кого бензовоз раздавил под колёсами, много кого разметал крепким бампером. Первыми дали дёру загонщики из хвоста. Остальные, в гаме, треске и вое стрельбы, ещё не смекнули, что им тоже лучше бежать назад в город, и не дохнуть на тракте, как волна крыс в узком проулке.
Пока ломти Клока гасили Центральных с холмов, их большое число ничего не решало, но вот обалдевшая от страха волна посыпала в лес, и завязалось кровавое месилово врукопашную.
Бандиты с яростью и остервенением вцепились в тех, кто стрелял по ним! С диким матом загоны втыкали друг в друга ножи, забивали насмерть гвоздатыми дубинами, толпой валили на землю и рвали на части ломтей. Мат, вопли и треск закрутились до самой хмари. Сканер движения Ксюши сходил с ума, пытался захватить абсолютно все цели.
Между деревьев прокатился и грянул мощный разряд. Молнии треснули, гром разорвал лес, и сотни загонов стремглав кинулись кто куда, ещё даже не видя, откуда их жахнуло. Воздух дымился, десятки меток разом погасли, но Перуница захватила ещё, и била и по чужим, и по своим – кого только сочла опасным. Заряд батареи пустел. Ещё одна мощная вспышка срезала папоротник перед Ксюшей, осыпала синими искрами сосны. Молнии и вид серебряного костюма гнали загонщиков вон. Кто-то стрелял в ответ, но ветки тока сжигали и стрелы, и выпущенные в Ксюшу пули ещё на подлёте.
На дороге Центральных давил грузовик. Всякий раз, когда лес озаряла вспышка, горели десятки загонщиков; спасающихся на дороге – поднимал на шипы Рогатый. Толпа Центральных таяла и рассеивалась, пока, наконец, не отхлынула обратно по тракту к окраинам города – обескровленная и перепуганная, и насмерть забившая на Кольцо.
Но и в городе их ждёт облом. Уставших загонщиков Центра на окраинах примут две бригады снятых со Скиперской Каланчи и Каланчи Луши ломтей. К тому времени они успеют отбить не слишком сильный отвлекающий натиск из Центра, и уйдут со своих небоскрёбов, чтобы придержать бегущих с тракта загонщиков. Ломти отступят с пути озверелой от страха толпы, как только загонов станет чересчур много, но лишних десять-двадцать минут для Клока выиграют.
