– Куда палишь! – в испуге рыкнула Ксюша. Удар грома под дремлющей Вышкой похоронил бы всю их неожиданность.

– Вы чё, партаки! Ножами работай! – осадил Клок загонщиков, пусть не понял, в каком миллиметре был он сам от провала.

Ломти покрались тише, перестали топать по бетонным ступеням как стадо, перекликивались только вполголоса. Клок раньше всех проскользнул на первый этаж, пристяжные и Ксюша за ним. Что его рыжая шуба, что её серебряный комбинезон отлично виднелись издали, но никого бодрствующего на первом этаже не было.

На разостланном тряпье, вповалку и по одному, или просто прижавшись возле стены спала Скиперская мизга. Все работяги, кто был нужен при разгрузке бензовоза, давно спустились на Колоды, остальные досыпали. Большой толпой мимо спящих прокрасться конечно же не удалось. Кого-то из мизи случайно толкнули, об кого-то ненароком запнулись. Но ни крика, ни кипиша не было. Мизга просыпалась и испуганно таращились на чужаков, да ещё с Серебряной до кучи, и то, что на Вышке начался срез – понимал всякий. Подыхать за крышака и его загон вчерашние кутыши не горели желанием, и чуть только Взлётные проскочили сквозь их этаж, мизга сама разбежалась.

Клок и его пристяжные без помех добрались до лестничного колодца и как можно быстрее побежали вверх по ступеням. Клок первый заглядывал на этажи и проверял, нет ли атасников Скипера или загонов. Но везде дрыхла мизга, или шлялась по одиночке, и вообще не вдупляла, что за народ ломится на Тузы; или всё понимала и сразу драла без оглядки, даже не подумав предупредить кого-нибудь из загонов.

Миновали десятый этаж – начало Валетов. Клок никуда не заглядывал больше, и прямым ходом пёр наверх, до Тузов. Пристяжные и Ксюша на одному духу взбегали за ним. Кое-кто из Кольцевых от спешки по лестницам еле отдыхивался, но Ксюша перебирала ногами как заведённая, и сам Клок рвался через ступеньку.

– Шухер! Шухер, братва! Бычары срез подняли! – резанул сонную тишину крик. Каланча тотчас забурчала и заворочалась, разглуздалась и затопала сотней ног. Но вот странно: Взлётных приняли за своих – обычных загонщиков, кто хочет уронить крышака. Никто не мог спросонья вообразить, что это чужие забрались на Каланчу и пытаются срезать Посвист.

Пристяжные, забыв об усталости, ломанулись наверх, ведь чем выше заскочишь, тем легче до Тузов и крышака пробиваться, покуда подъём не заторили.

На площадку и лестницы возле тридцатого этажа высыпало больше десятка матёрых загонщиков с самопалами и махачами. Но Кольцевые совершенно внезапно набежали на них. Никто даже не думал, что срез прорвался так высоко, и уж тем более никто не ждал столкнуться на своей Вышке с Динамо. Ксюша обогнала пристяжных, сканер осыпался красными рамками, и лестница полыхнула белым заревом и трескотнёй. Загонщиков Скипера: кого подпалило, кто-то упал между лестниц, как пламенный факел, кто-то успел заползти в коридор. Уцелевшие тыкались кто куда, будто мухи в стекло, теряли оружие и голосили. Но и пристяжным чуть не попало. Гром на лестнице оглушил и напугал их до усряжу. Когда они всё-таки поняли, какая сила за ними, то сходу ворвались на этаж.

– Куда пошмандовали, бычьё! На Тузы, крышака уроните, не блудовать по-фуцански! – заорал Клок и переливчато выматерился на своих. Пристяжные разом выскочили на лестницу и ещё три этажа пронеслись без препятствий. Раскатистый гром наверно совсем перепугал Скиперских. Вплоть до шестнадцатого захватчикам никто не мешал, но выше повалили навстречу серьёзно настроенные на разборки загоны. Маленький отряд Клока налетел на шальную пальбу из самопалов и арбалетов, но хуже всего, что и снизу их начали поджимать подкрепления Скипера, так что ни на Тузы не подняться, ни к бензовозу сбежать.

Арбалетные стрелы летели на головы пристяжных, звенели и клацали по бетонным ступенькам и о рёбра перилл. Несколько людей Клока насмерть прошило, остальные отстреливались, как могли. Наверху засели с полсотни загонщиков, и только узкие лестницы не давали им налететь всем числом, но и пробиться сквозь их оборону, как сквозь пробку в бутылке, не могло получиться.

– Вжарь по ним, Динка, давай! – подталкивали зажатые с двух сторон пристяжные. Но выдержит ли комбинезон град выстрелов из самопалов и ливень арбалетных стрел? Перуница работала плохо, заряд в поясной батарее кончался, на лестнице всё прибывало раненых и снизу вот-вот подожмёт Скипер. У кого-то из пристяжных торчит из тела стрела, кому-то пробили свинцовым шариком грудь, кого-то Чёртовыми Слезами облили, и он с воплями стягивает и срывает с себя дымящуюся одежду. Один Клок весело скалится.

– Ну чё, защемили нас, бикса! Чё те щас жопа шепчет?

– Банковать… – буркнула Ксюша и без предупреждения вырвалась под пули и стрелы. Перуница ни разу не подводила, сколько бы не толкали её наперёд! Вокруг затрещали мелкие молнии, мерцали короткие вспышки, и ни одна пуля, и ни одна стрела не ранила Ксюшу. Глаза не успевали следить за метками целей, так быстро Перуница фиксировала угрозы. Хлестанул гром! За ним новая и новая вспышка! Перуница ударила по загонщикам, да с такой силой, что расшвыряла их с лестницы вместе с завалами.

Сзади, сквозь сизую дымку и тлеющие тела, её нагнали Клок и его пристяжные. На нижних этажах загонов никто больше не слышал. Перепугались? Ясное дело, свет и гром разнеслись по всей Вышке, а где свет и гром, там и Серебряна! После разряда Каланча как будто затаила дыхание. Взлётные брали этаж за этажом. Каждый Скипер, кто встречался им до тридцать шестого, бежал и от среза, и от Серебряны, как от взорвавшейся ложной грибницы. Ксюшу так и подначивало бежать за ними, бежать впереди остальных, она одна сможет захватить Каланчу, если надо! Но индикатор батареи почти на нуле. Отвлечёшься, забудешься и никто тебе уже не поможет!

На тридцать шестом этаже – крепкая дверь, серьёзная и стальная, перекрывает вход дальше наверх, и, конечно, закрытая. Ксюша стопорнулась перед этой простой и примитивной преградой, как перед злейшим врагом: ещё и выкрашена, гадина, в серый цвет! Здесь ни молнии, ни напор не помогут. Зато пристяжные не растерялись. Закопчённые, перераненные, они лыбились и подшучивали над тем, что за дверью – Блудуар, Гарем, и, в общем, ни что иное, как женский этаж. По указке Клока они мигом достали бутылки с Чёртовыми Слезами и обильно полили замок и петли. Металл зашипел и запенился. Даже сквозь фильтры Ксюша почуяла едкую землистую вонь. Минута-две-три, и дверь сама вывалилась наружу. Вход на женский этаж был открыт, и ломти ринулись внутрь, как звери на Посвист.

Словно другой небоскрёб. Колонны и стены в Гареме размалёваны цветными мелками: птицы, цветы и детские рисунки зубастых и шипастых страшилищ накаляканы на дверях и в простенках. Яркие тряпки висят над дверными проёмами, смутно попахивает едой. Даже мебель и та стоит в комнатах – столы, шкафчики и застланные кровати; одних Птах нигде нет. Где же они? Кто их знает. Видно, Фаныч сильно любил и опекал свой Гарем, значит и укромное местечко на случай среза для Птах приберёг.

Чадь с ними. Когда Кольцевые захватят Тузы, прятаться Птахам будет негде и незачем.

– Ай, сладкой житухой запахло! – щербато осклабился Клок, и все пристяжные до самого конца коридоров озирались, и заглядывали в комнаты, выискивая глазами хоть одну Пташку. В конце этажа наверх уводила новая лестница, но и на следующем ярусе блудуара пустынно. Лишь какой-то пёстрый завал из мебели и матрасов перекрыл путь…

Дым и гром – из-за баррикады пальнули! Треск самопалов и свист арбалетных стрел окатили ломтей. Будь оружие Скиперских поточнее, всех бы пристяжных уложили на входе. Пара ярких разрядов мигнула и оборвалась. Ксюшу будто ткнули ломом под грудь. Она шмякнулась на пол, вблизи зазвенела не прошибшая комбинезон стрела. Мимо с надсадным криком наскочили на баррикаду бойцы Раскаянья. В них полетели бутылки с Чёртовыми Слезами, сухо защёлкало оружие из старовременья, но Кольцевые врезались в хлам, сцепились с такими же матёрыми пристяжными со Скиперской Каланчи, и не дали им перезарядиться.