Литмир - Электронная Библиотека

– А чего до сих пор не пообломали тогда? Или нравится за горючее Взлётным платить?

– Ё-ма-на, зубами скрипят, а башлять будут! Прессанёшь ты Раскаянье, ну и чё? Взлётку цинковать надо? Ага. Топляк в общаке делить надо? Ага. А как? Каждый крышак себе пожирней урвать хочет. Кольцевые все – зачуханы и ломти, но, сука, на своей точке сидят, куда никому из Центра впрягаться не хочется, да за город мандовать.

– Жить за городом, без своего Посвиста, и менять топливо на еду себе же в убыток – хорошенький рассклад…

– Ну, как поглядеть, Ксюха, как поглядеть… Взлётных, в пику Центральным, всего шайка будет. Как ты бригадой ломтей блатных с Каланчи уронить хочешь? Одной жаркой тут не словчишь.

– Придумаем, Нели. Есть мысль, – так и сказала Ксюша перед самым уходом из дома. Она вернулась в Башню за сухпайками и набрала полный рюкзак под завязку, как когда-то носила для кутышей, но теперь-то ей надо кормить всего одного пленника. За первый месяц лета Ксюша множество раз, хорошенько навьючившись, возвращалась в дом к лычке. Она подкармливала Нели и узнавала о бандах и Праве, о Центре и о Кольце, что только та могла ей рассказать. Принуждать лычку ни к чему не пришлось, ну, если не считать цепи и ошейника. Нели освоилась в доме, и ни разу не жаловалась – скорее советовала, по обустройству хозяйства, и старалась вложиться в успех дела Ксюши ничуть не меньше неё самой.

И наставницей Чалая оказалась не самой плохой. Объяснять порядки бандитов и Право – ей было не в новость. Лычка нет-нет, но собьётся, и назовёт Ксюшу не Ксюхой, или Динамо, а подвалохшной или Пташкой. Цаце ведь полагалось учить загнанных на Каланчу девок особым порядкам на блудуаре, а Ксюша сама всему хотела учиться и не ершилась. Ботать по-бандитски она более-менее наблатыкалась, постоянно общаясь с лычкой, и скоро целые фразы загонщиков понимала, и сама бегло начала говорить на жаргоне.

Ксюше нравилось, что лычка так быстро пришла в себя, но, с другой стороны, страх перед ружьём и перед самой Ксюшей у Нели пропал. Жила она сыто и в чистоте. Всё, что нужно, ей приносили, а всё, что не нужно, вытаскивали во двор и выплёскивали. Лычка, как она сама не раз говорила, устроилась жить в треугольнике между койкой, столом и поганым ведром, а такая житуха на Каланче считалась мажорной: спроса с тебя никакого, впрочем, и толку не много; а здесь можно сойти за полезную.

Через месяц Ксюша решила, что узнала достаточно для первой ходки на аэродром. Она предостерегла Нели, что на этот раз к вечеру может назад не вернуться. Лычка хмуро потрогала свой ошейник на горле. Смерть Ксюши равнялась её собственной смерти – медленной и мучительной на цепи, но просить ключ от ошейника – бесполезно. Хочешь жить – учи лучше, и верь, что ваш план сработает.

Но по дороге на Кольцо весь план Ксюши вдруг показался ей сущим самоубийством! Три года минуло, как Кощей не выходил из своей лаборатории. Ксюша ни с кем больше не разговаривала, даже с кутышами не общалась, и границы реальности для неё сильно стёрлись: весь город снова показался ей зазеркальем, но на этот раз не за плексигласовыми окнами Башни, а за треснутым забралом шлема. Слоняясь по улицам, и всё больше приглядываясь к бандитам, она выдумала превосходный план по захвату Башни! На самом деле план был дикий и глупый. Но тогда Ксюша в него поверила, а свою одиночную тюрьму давным-давно ненавидела! Но теперь…

Теперь поздно сдавать назад. В отличие от кутышей, бандиты жестоки, расчётливы, не боятся драки и всегда хотят выгадать больше, чем давала им жизнь. Только они могут взять Башню. Но как именно? Ксюша знала, что Кощей следит за ней через камеры, и ничего подозрительного внутри Башни не делала, но украдкой осматривалась, как может навредить системе защиты. В случае опасности, из-под самой короны по рельсам вниз скатываются турели. Надо замерить время их спуска, хотя оно наверняка занимает секунды. Из-под крыши могут вылететь дроны, но сколько их у Кощея – Ксюша тоже не знала. Зато ей было известно, что дальше ста метров дроны летать не могут. Если бы толпа бандитов навалилась на Башню, да с такой силой, что Кощею пришлось бы включить все средства защиты, тогда бы Ксюша узнала границу сил Узника, но для этого ей понадобятся все загонщики – абсолютно все, какие есть в городе.

Пока комбинезон ещё работал, у Ксюши оставалось преимущество перед бандитами. Без помощи Узника ей самой, в меру сил, приходилось латать и заряжать Перуницу в аккумуляторной. Но исправить серьёзные повреждения после обвала она не могла. Перезагрузки системы преследовали её постоянно и с годами становились лишь чаще и дольше. Однажды она и вовсе может остаться без Перуницы, а значит надо спешить и захватить Башню скорее.

Сломанный комбинезон не охладил, а наоборот подстегнул желание Ксюши скорее добраться до аэропорта. Колечко, или Взлётка, как называли аэродром бандиты, стояла далеко на юго-востоке от города, и с окраинами соединялась четырнадцатикилометровым трактом. За годы буйного роста диких лесов и разгула погоды некогда ровная скоростная дорога пришла в полный упадок, хотя не исчезла совсем. По этой ниточке, как по последней пуповине, везли топливо для Центральных, и за дорогой кое-как худо-бедно приглядывали. Дорога искрошилась, просела, размылась дождями, но ямы засыпались щебнем, поросль вырубалась, а через иные места перекидывались металлические настилы и бетонные плиты.

Тракт утопал в мрачной лесной тени, по его обочинам догнивали поваленные деревья, а живые ели и шестидесятиметровые сосны сплошной стеной затянули верхушками солнце. Ксюша брела по заросшей травой дороге словно по дну сумеречного ущелья, и полдень здесь ничем не отличается от позднего вечера. На тракте – ни одной человеческой души, скорее здесь можно было встретить лесного хищника, причём не только одну росомаху, но и целую стаю волков, например. Диких зверей, после встречи с оленем возле тайного дома, Ксюша боялась намного больше бандитов. Удар молнии мог не свалить крупного зверя, ведь даже некоторые бандиты умудрялись сбегать, если Перуница в них точно не попадала.

Наконец хвойный лес поредел, посветлело, и когда рядом с дорогой зашумели на ветру сочные травы, закачались высокие стебли тысячелистника и крапивы, Ксюша с облегчением выдохнула. Иногда за белыми зонтиками соцветий она угадывала остатки людского жилья: разрушенные кафе и заправочные станции, изгороди, домишки и павильоны.

О прошлом тракта напоминали его порыжелые отбойники, тусклые и облупленные дорожные знаки, длиннющая эстакада фонарных столбов. До самой дорожной развязки, когда до аэродрома оставалось всего километров пять, Ксюша никого не встречала. За развязкой вдоль обочин потянулись широкие приземистые дома, лишённые всякой кровли, и дырявые арочные ангары; в траве рядом с ними промелькнул человек. Ксюша направила сканер движения, но его рамка так далеко не ловила. Идти к незнакомцу не было никакой нужды, да и зарослей, после змеиного укуса, Ксюша побаивалась.

На одну только дорогу из города до аэропорта Ксюша потратила целых четыре часа. По пути у неё была масса времени поразмыслить, что конкретно она скажет бандитам, и чем попытается переманить их на свою сторону. Планы планами, но она прекрасно запомнила, как слова из себя не могла выдавит при первой встрече с бригадами на перекрёстке возле Сашиного района.

Ксюша миновала ржавое поле брошенных легковушек и увидела впереди взлетающий самолёт, но нет, он не набирал высоту, даже вовсе не двигался, только задрал кверху нос у себя на постаменте и служил старым памятником. Памятник караулил заполненную ржавым хламом парковку, по ней частыми вешками торчали разгородочные столбы и костлявые призраки мачт освещения. За парковкой схоронился сам аэропорт, его отделанные ребристыми стальными панелями терминалы соединялись друг с другом плексигласовыми галереями. Над фасадом выстроилась крупная надпись: «Аэропорт», но второе слово в ней от ветхости обвалилось, и остался один начальный огрызок: «Кольцо…». Над белыми буквами маячила диспетчерская вышка с отделкой из тех же ребристых стальных панелей. Многих плексигласовых секций в галереях аэропорта недоставало. Один терминал вовсе разрушился крушением неизвестной машины. И таких машин Ксюша в городе вообще никогда не видела – продолговатый серебряный корпус лежал на разломе, как китовая туша, раскосые серебряные крылья и хвост торчали точь-в-точь как плавники.

81
{"b":"911969","o":1}