– Ей намного труднее, чем вам, – взвесила каждое слово мама, оторвала взгляд от Вики и опять улыбнулась девочке. – Вы все такие умненькие!.. А теперь спи, завтра уроки, и учительница будет спрашивать. Если Вика ничего не сможет ответить, ты ей подскажешь. Хорошо?

– Хорошо… – согласилась Ксюша, и сказала это уже вслух, наяву, когда проснулась. В столовой светло, за окном ясный день. Щека прилипла к прикладу ружья, в глазах ломит, но голова свежая. За другим концом стола лычка сидит в пёстром халате и ест – сама себе с кухни разного всякого натащила: целую гору пайков из шкафчика, и чистых тарелок ещё. Но на этот раз ложкой кушает, и пайки надрывает бережно, двумя пальцами, и до капельки выдавливает всю вкуснятину. Посреди стола белеет тарелка с разноцветными шлепками фруктовых повидл и картофельным гуляшом для гарнира.

– Хавать бушь? – милостиво пригласила отобедать с ней лычка. Ксюша первым делом проверила, всё ли в порядке с ружьём и нащупала рюкзак возле стула. Лычка хозяйничала без неё бог знает сколько времени, и могла натворить, что угодно. Всего-то полтора метра комнаты разделяло их, куда цепь не дотягивалась.

Конечно же Ксюша не стала есть предложенное ей бандиткой. Она вытащила из рюкзака шоколадный батончик, вскрыла нетронутую упаковку на сладости и сунула себе в рот.

– Чё, брезгуешь от меня? – прощупала её нелюбящим взглядом Чалая, но тут же ухмыльнулась. – Да не бзди, мне на цепуре твоей подыхать без резона. Давай-ка лучш проясним за темку, когда ты мне воли дашь?

– Когда всё мне о бандах расскажешь, – дожевала свой сладкий батончик Ксюша, и ей жутко захотелось пить. Но в её кружке воды не было – всё она выпила ещё утром, а бутылку свою оставила на краю стола лычки. Нели считала её нужду взглядом, положила бутылку на стол и толкнула. Бутылка подкатилась прямиком к Ксюше. Ксюша немного поколебалась, но всё-таки взяла бутылку, свинтила пробку и напилась. Нели тем временем подтянула к себе отказанную порцию и весело забрякала ложкой. По кипе пустых упаковок было понятно, что брюхо она успела набить не хуже утрешнего, но ничего из еды просто так пропадать не оставляла.

– Нравится?

– Угу.

– Хочешь каждый день есть так?

Лычка уставилась на неё, шишковато гуляя языком под губами.

– Какие отношения у крышаков друг с другом? – продолжила свой допрос Ксюша.

– Чё, и дохавать не дашь?

– У меня здесь не ресторан. Отвечай на вопрос, или напомнить тебе о правилах? – положила на ружьё руку Ксюша. Нели отбросила ложку и откинулась на стул с такой силой, что спинка у него затрещала.

– Крышак-крышаку – зверь. На своей Каланче – свои порядочки. Право для всех, как бэ, писано, да тока на Право нагадить всем, покуда бригады залётных на точку твою не рамсят, или нахрапы срез против тя не замутят, или какая другая чичигага, навродь твоих жарок, Дин, не обломится. Тогды крышаки сходку мутят и базары перетирают, про дела наши тяжкие. Пять банд есть конкретных – пять крышаков в авторитете, пять Посвистов при них… хотя стопе, тормозни! По уму раскидать, так Посвистов тока четыре; и ещё есть паханчик один – крышаковый лепила со Взлётки, без своего Свиста мандохается – Раскаявшихся крышак. Клочёнок топляком Каланчи Центровых подогревает, и жопой подмахивает большим дядям, кто в авторитете.

– Сходка – общий совет? Ясно. Чего крышаки обычно боятся?

– Чё они боятся? – весело вскинулась лычка. – Да чё их уронят на срезе, вот и вся их боязнь!

– Как это так уронят? В смысле, сбросят с небоскрёба? С этой вашей Каланчи?

– Ё-ма-а-на-а… – протянула лычка с тоской глядя на Ксюшу. Каждое слово ей придётся теперь разжёвывать? – Слух, а ты ваще-то вопросы конкретные задаёшь, или так, интересы гоняшь? – наклонила она голову на бок. – Есть какой в натуре резон у тебя, так по сути базарь: чё те от крышаков спонадобилось-то?

Ксюша задумалась. Стоило ли говорить лычке всю правду прямо сейчас? Вдруг она не захочет ей помогать и даже ружья больше не испугается? Да, недомолвки могут навредить делу Ксюши, но и сразу вываливать всё на бандитку – опасно. Лучше сообщать ей задуманное по чуть-чуть.

– Тебе чё, Дин, крышака какого подрезать надо чё ль? – даже заинтересовалась Нели. – Из Скорбных чё ль, иль из Карги?.. А-а, из Скиперских! За хвостовину свою отыграться, когда полхаты тебе на башку обвалили, а потом отмохратили хором?

– Ты-то откуда знаешь? Никто в магазине не уцелел! – взбеленилась Ксюша. Лычка с удовольствием растеклась перед ней в желтозубой улыбке.

– Не, пара пацанов, кто на шухере цинковал, от тя лопанулись. Вот они загонам и крышаку на своей Каланче про Динку и прозвонили, мол, братва тебя опустила, да пока в очередь пялили, ты из их хапалок выломилась, и всех Скиперских пережарила.

– Ложь! Я их сразу сожгла, они и сделать-то со мной ничего не успели, только по ноге стукнули, да и вообще… вообще! – задохнулась Ксюша, не зная, на что бы наброситься. – Какая я тебе Динка! Это что за погоняло такое!

– Твоё погоняло, в натуре, – не повела бровью лычка. – Динка, Динамо.

– Чего ещё за Динамо!

– А ты сама домозгуй, зажигалочка… Так чё, какой резон у тебя до крышаков?

Они как будто поменялись местами и вопросы теперь задавала бандитка. Ксюша уняла свои возмущение и гнев, чтобы не раскрыть в сердцах всё.

– Есть ли в городе место, куда вам бандитам нельзя?

– Не-а, – слёту ответила лычка. Вот лгунья! Загоны до сих пор боялись соваться в квартал Саши и котловину.

– Ты не ломай понты, а подумай, – осторожно выразилась Ксюша вполне по-бандитски – как она думала. – Вспомни, куда загонщикам дорога заказана, и куда они не могут войти. Тогда и поймёшь, что мне нужно.

Нели поморщила лоб. Похоже, она не слишком любила загадки. Может, на Каланче темнить – вовсе не принято? Но уж очень прозрачно Ксюша ей намекала, и лычка наконец поняла.

– Ты про Башню базаришь чё ли? – вскинула лычка глаза и протараторила, будто считалочку. – Кто на Башню пойдёт, того Чёрт зашибёт; на рогах у него пулемёт; к Чёрту сунься – пришьёт.

– Это не рога, это турели. Часто вы… ломились на Башню?

– Каждый крышак быковал. А ещё по сходняку забивались бывало всеми бригадами лезть, да от пуль хер увернёшься, – Нели боком и с большим подозрением посмотрела на Ксюшу.

– Слышь, Дина, а тебе чё за резон к Чёрту на рога лезть? Ты ж в Башне прописная, не?

– А тебе какие резоны большуху умасливать? Внутри Башни запасов в сто тысяч раз больше, чем на этой кухне в шкафу – вот о чём лучше подумай. И для всех Башня закрыта, кроме меня одной.

Ксюша наклонилась вперёд, словно между ними шла доверительная беседа. Но лычка слушала её без особого азарта.

– Закрыта, потому что там Чёрт сидит – он зажал себе все запасы, и сдохнет, а не проест. И там не только еда, но и жильё, и вода чистая, и машины, и топливо – всё, что вам хочется. Разве по справедливости, что всем владеет один человек, пока вы крыс да ворон дожираете, и мёрзнете в старом рванье?..

– Красиво пишешь, – оборвала её лычка. – Носим поношенное, да тырим брошенное, ё-ма-на! И про хавку я, думашь, не просекаю? Башня крышаков ещё старых, при Сером пацанчике, жрачкой подогревала, это щас с вашей ни крошки не падает, вот и лезем на Чёрта, как за своим.

Бандиты нападают на Башню, потому что Кощей перестал им помогать? Когда это он вообще помогал бандитам! Но Нелли сказала: при Серых и помогал. То есть, во времена Максима – лет двадцать назад… Получается, что бандиты тоже ходили с Ордой, но теперь Кощей презирает их и кормить их не хочет. Но почему он тогда кутышам ничем не помогает? Или помогает, но врёт? Или лычка врёт? Никому нельзя доверять. Похоже, что и Нели не доверяла ей.

– Ты за сладкую житуху мне не намазывай. Житуха сладкая – для фуцанов, а крышаки на рога к Чёрту ползут за Посвистами. Башня Посвисты им подкинула за Орду – четыре осталось всего, и коли эти четыре просрём, так с голодухи не тока Центр скопытится, но и закутышки хвоста кинут; с волн ведь наших робасят.