Лицо некроманта оставалось столь же безжизненным, как и прежде. Но его голос выражал огромную гамму эмоций. Он терзался неизбывной болью, он горел гневным пламенем, он язвил ядом сарказма и презрения, он плескался пеной самолюбования! Никогда в жизни я не слышал ничего подобного, такого смешения чувств и переживаний, как услышал тогда от этого мертвого существа. Он понимал, что должен вызывать омерзение, и сам испытывал это омерзение к себе, но одновременно и упивался им: «Да, я грязный, грязный, я испачкан дальше некуда, я грязнее всех на свете! Я грязное совершенство, я – самое грязное существо во вселенной!» – слышалось мне в его голосе. Он наслаждался своим падением и терзался им одновременно, он пребывал в том отчаянном безумии, когда уже абсолютно нечего терять.

– Какая же ты вонючка, Мортимер! – спокойно сказал я.

– О, конечно-конечно, мой юный, благородный бард, мое неискушенное совершенство! – саркастически пророкотал Мортимер. – Я грязен для тебя, я падший, я – воплощение зла! Ты глуп, неискушен и ленив, в поисках искушений ты предпочитаешь пребывать в наивности и чистоте! А много ли стоит твоя чистота, если ради нее ты отказываешься от Знания, которое призван хранить?! – торжествующим голосом обвинял меня некромант.

– Знание знанию – рознь, – ответил я. – Твое знание я с удовольствием похороню вместе с тобой.

– О да! – захохотал Мортимер. – Конечно! Барды – рыцари света, несущие просвещение самым темным! Я для тебя – воплощенное зло! Только ведь свет, добро, не могут существовать без зла. Жизнь без смерти – все равно что смерть без жизни, тебе это никогда не приходило в голову?!

Вот тут Мортимер меня смутил. Он слово в слово повторил то, что говорил мне дракон Фархи – представитель могучего и мудрого народа, в котором, я был уверен, зла не было. Я растерялся, и некромант мгновенно это почувствовал, стал напирать, развивая успех:

– Что есть добро, а что есть зло, а, бард? То, что принесет радость тебе, убийство моих созданий и меня самого, например, крайне огорчит меня. И наоборот. Для одного из нас это будет добро, а для другого – зло.

– Ты сам – зло, – ответил я на это.

– Да ну?! – изобразил удивление в голосе некромант. – Это кто решил? Ты? Ты у нас Бог, бард? Может, тебе ведомы тайны замыслы Богов и ты легко читаешь в книге судеб?! Может быть, ты знаешь уже, какие последствия принесут Файерану моя деятельность и моя смерть?! – торжествующим голосом уже почти кричал Мортимер. – Ты уже взвесил эти последствия?!

– Твоя деятельность, как ты говоришь, приведет к полному вымиранию Файерана, если тебя не остановить, – секунду подумав, ответил я. – Это – абсолютное зло, потому что оно уничтожит этот мир. Уничтожит, не породив ничего взамен. Это – абсолютное зло, – повторил я.

– А кто тебе сказал, что я собираюсь захватывать весь Файеран? – снова будто бы удивился Мортимер. – В конце концов, даже если собираюсь, кто тебе сказал, что мне удастся это сделать? Может быть, моя миссия в том, чтобы противопоставить, как ты говоришь, моему абсолютному злу некое абсолютное добро? – вдруг выдал некромант нечто неожиданное. – Ведь зла не станет меньше в мире, со мной ли, без меня, – каждая жизнь рано или поздно заканчивается смертью, а на каждый добрый поступок приходится хотя бы по одному плохому. Добро и зло рассеяны в пространстве и времени, они одинаково пускают корни в душах одних и тех же людей. Люди понемногу творят зло, иногда делают добро. Все это мелко, малозаметно и практически незначительно. Великое зло вызовет появление великого добра, о котором потом будут слагать мифы и легенды! – воскликнул некромант, но после паузы добавил: – …Если оно победит, конечно.

– Вот именно! – кивнул я. – Ну тебя к черту, с твоей софистикой! Пускай лучше все останется как есть – добро и зло рассеяны в пространстве и времени, нет великого добра, но и великого зла не будет.

– А если я скажу тебе, что моя цель – только отомстить потомкам Бракса? – вдруг поменял тактику некромант. – Если я скажу тебе, что не причиню вреда ни тебе, ни одному из твоих товарищей, где бы вы ни были, сколько бы времени ни прошло с момента нашего договора? Если я уничтожу всего семь человек и после этого прекращу свои опыты?

– Какие наследники? – удивился я. – У Бракса не осталось наследников – монархи-соседи их всех истребили после гибели твоего отца!

– Духовные наследники, мой дорогой бард! – почти проворковал Мортимер. – Те властители, что продолжают его дело! Те, что готовы использовать знания некроманта для завоевания соседних земель, но готовы уничтожить некроманта, допустив ошибку из-за собственной жадности!

– Семерых? Ты сказал «семь человек»? – переспросил я. – Но если ты хотел убить только их, зачем тебе армия? Нанял бы десяток убийц-профессионалов, и дело с концом!

– Если бы это было так просто, я бы так и сделал! – воскликнул некромант. – Но каждого из них отлично охраняют!

– Ты говоришь о властителях Северных графств? – опять спросил я. – Это они готовы использовать твои знания для завоевания всего севера? Ты что же, встречался со всеми с ними?! Не только с одним Аштоном?!

– О да! – захохотал Мортимер. – Я видел их всех! И каждый из них мечтает иметь непобедимую армию мертвых! Наконец-то ты прозреваешь, юный бард! Скажи мне теперь – кто же носитель абсолютного зла? Я или ваши человеческие властители? Вы, люди, сами?! А если я уничтожу этих негодяев, их могут сменить те, кто не будет задаваться столь амбициозными планами!

– То есть ты хочешь обезглавить все Северные графства? – с улыбкой спросил я. И, подражая некроманту, саркастически произнес: – О дорогой Мортимер! Кто же тебя тогда остановит, если наши земли охватит анархия?!

– Ты просто тупой упрямец, бард, – после паузы произнес Мортимер. – Я не хотел твоей смерти, ты мне симпатичен, хотя и дурак. Я честно пытался открыть тебе глаза на действительное положение вещей. Но ты, похоже, слишком самоуверен. Как же – ведь в твоем отряде теперь есть дракон! Тебе кажется, что теперь вы непобедимы! Ты очень ошибаешься, бард, – сказал Мортимер и откуда-то из-за спины извлек полу плаща. Он взмахнул ею, как дешевый фокусник на ярмарке, пола плаща взлетела вверх, на некоторое время закрыв для меня все обозримое пространство. А когда она опустилась, я увидел за спиной Мортимера его армию.

Их было гораздо больше, чем я предполагал. Сразу за спиной Мортимера длинной шеренгой стояли вампиры – я сразу узнал их по осмысленным и голодным взглядам. Затянутые в матовую кожаную броню, вооруженные экзотическими клинками мужчины и женщины – лезвия были закреплены у них на пальцах, на локтях, поверх кистей рук. У одной девицы на грудь свисала длинная коса, в которую была вплетена причудливой формы звезда-цветок с режущими гранями. Все они были относительно молодыми, физически развитыми и буквально источали опасность. И было их много – не менее полусотни, а может, и более, и выглядели они куда более серьезными противниками, чем те вампиры, с которыми нам уже приходилось сражаться.

Следом за вампирами стояли три колонны по шесть существ – люди, орки и… темные эльфы. Колонны тянулись куда-то вдаль, в каждой из них стояло не менее полутора-двух сотен бойцов. Рослых, мускулистых, отлично вооруженных. В первом ряду людей я заметил ветерана огромного роста и невероятно массивного, лицо которого было изрезано шрамами. Я никогда не видел его прежде, но почему-то был уверен, что это Габровски – бывший старшина гасенского гарнизона. Глаза его были безжизненны и пусты.

– Но это еще не все! – торжествующе произнес Мортимер. – Сейчас ты увидишь мой главный сюрприз!

Некромант воздел кверху посох и что-то беззвучно зашептал. Из-за колонн воинов, тяжело взмахивая крыльями, поднялись один за другим пять драконов тускло-черного цвета. Низко, над самыми головами солдат, они полетели к нам. Глаза их горели зловещим красным огнем, из ноздрей вырывались клубы пара, свидетельствующие о том, что драконы готовы выдыхать пламя.