– Я вам еще раз говорю, безграмотные вы люди! – обратился маг к своим преследователям высоким, едва ли не дрожащим нервным голосом. – Я не лекарь, у меня другая специализация. Я в принципе не мог помочь вашему умирающему ребенку, хотя и пытался. Да, мне не стоило этого делать, и вы сами знаете, что я долго отказывался. Но вы же и уговорили меня попытаться его спасти! Тем более что, по вашим же словам, уже никто не брался его лечить, все махнули на него рукой! Чем же вы недовольны? Я сделал все что мог!

Несколько секунд магу никто не отвечал. Затем из задних рядов послышалось:

– Ты просто никакой не маг, а шарлатан!

– Шарлатан! Шарлатан! – тут же подхватили это слово простолюдины.

– Какая такая «специализация»?! Ты или маг, или не маг! – выкрикнул кто-то.

– Ах, вы хотите знать о моей специализации в магии?! – вдруг выкрикнул маг срывающимся фальцетом. – Вы этого хотите?! Вы ради этого преследуете меня?! Ну, хорошо же!

Толпа разом затихла, и уже никто не смел что-либо выкрикивать из задних рядов. Маг поднял к небу руки, высоко воздев свой посох, словно бы протыкая им воздух над собой, и запрокинул голову. Толпа попятилась назад.

Маг начал медленно вращать посохом, а из горла его понеслись странные гортанные звуки, отдаленно напоминающие человеческую речь на каком-то чужом языке. Старцы с посохами потихоньку стали отделяться от толпы и быстро семенить назад, за поворот, откуда вся эта процессия и появилась.

– Боевой маг, – уверенно заявил Риголан, наблюдающий все происходящее рядом со мной. А вокруг посоха мага тем временем начало возникать призрачное свечение, мерцающая струйка голубого дыма, что спиралью закручивалась следом за движениями посоха, словно бы наматывалась на него. Толпа стояла не шевелясь, раскрыв рты. В гортанных звуках, произносимых магом, стал отчетливо прослеживаться ритм, и маг начал слегка покачиваться в такт этому ритму. Свечение вокруг посоха приобрело вид сферы, что продолжала вращаться, постепенно уменьшаясь в размерах. По мере уменьшения сфера становилась все ярче и ярче, разбрасывая вокруг призрачный голубоватый свет. Кто-то в толпе шумно выпустил ветры, но люди по-прежнему стояли не шевелясь, словно зачарованные небывалым зрелищем.

Когда свечение сферы стало почти нестерпимо ярким и начало резать глаза, маг резко выкрикнул:

– Эльмохаммет! – или что-то вроде этого, дернул посохом, направляя его вершину вниз, и опустил голову. Светящаяся сфера сорвалась с посоха и ударила в мостовую, прямо перед толпой. Во все стороны от места удара брызнули голубоватые искры и мелкие осколки камня. На ком-то задымилась одежда. Послышались крики. И уже через секунду, истошно вопя, толпа начала разбегаться.

– Огни святого Эльма, – авторитетно заявил Риголан, – концентрация атмосферного электричества. Камень на мостовой будет оплавленным.

– Вот это да! – восхищенно прошептал за моей спиной Боб.

Никого из преследователей мага на улице теперь не осталось, но, на мой взгляд, удирали они зря. Во-первых, как оказалось, на такой фокус требуется некоторое время, вполне достаточное для того, чтобы перерезать магу горло. А во-вторых, маг едва ли сумел бы повторить подобное – даже со спины было видно, что эта демонстрация вымотала его донельзя. Плечи его поникли, голова опустилась, ноги мага, похоже, дрожали. Когда он повернулся к нам лицом, через пять—семь шагов, разделявших нас, я увидел, как посерело от изнеможения его лицо. Маг сделал шаг в нашу сторону и едва удержался на ногах – его качало от усталости.

Риголан тронул своего зверя и подъехал к магу.

– Примет ли мой собрат по магическим наукам помощь от Сына Тени? – обратился он к изможденному магу с ритуальной фразой. Подъехав поближе, я увидел мутный взгляд мага, обращенный к Риголану, услышал его хриплый шепот:

– Я всего лишь хотел заработать на кусок хлеба… О, подлый мир, подлый, подлый мир!.. Невежды и завистники…

У меня возникло чувство, что маг не отдает себе отчета, где он и что с ним. Однако, увидев протянутую Риголаном руку, маг тут же вцепился в нее, словно утопающий, хватающийся за подручное плавсредство. Риголан без видимого усилия, рывком втащил мага в седло перед собой и обернулся ко мне:

– Бедняга совсем измотан. Нам нужен постоялый двор, где будет сносный стол и хоть какая-то постель.

– Только где-нибудь подальше отсюда, – ответил я, и мы отправились искать подходящий постоялый двор. Два квартала мы проехали по абсолютно пустой улице. Иногда я замечал лица, выглядывающие в окна, но стоило повернуть голову в их сторону, как лица тут же исчезали. Похоже, измотанный маг все-таки успел порядком напугать жителей баронского городка.

По пути нам попалось как минимум три вывески «Стол и ночлег», но мы решились заехать в такое заведение лишь кварталов за пять от места стычки мага с простолюдинами. Но даже и здесь хозяин недовольно скривился, завидев нашу компанию, и заломил за ночь постоя вдвое более высокую цену, чем обычно. На мой вопрос, почему так дорого, хозяин, отведя глаза, пробормотал что-то о наплыве посетителей.

– А ваших зверюг куда я дену? – резко переходя в наступление, спросил хозяин. – Вы же мне всю конюшню займете!

– Да ладно, хозяин, не надо волноваться! – примирительно поднял я руку. – Просто спросил.

Мы заняли комнату на втором этаже гостиницы, заказали хозяину обед для измотанного мага, за который трактирщик снова заломил неимоверную цену. Риголан остался в комнате с магом, а мы с Бобом отправились на рынок, пополнять запасы провизии.

На территории городка рынок выглядел совсем не так, как за его стенами. Это было огороженное и аккуратно распланированное пространство с ровными рядами каменных прилавков, покрытых одинаковыми полосатыми навесами. У входа стояли солдаты, патруль прохаживался по рядам, торговцы были одеты в чистые одежды, а какой-то чиновник внимательно осматривал прилавки, задавал вопросы торговцам и что-то записывал в тетрадь. Насколько я понимал, в городке мы имели возможность лицезреть будущее идеальной империи барона Аштона, которую он теперь активно сколачивал. Что ж, мне это будущее показалось не таким уж и ужасным.

Но несмотря на порядок и надзор стражи, и на этом рынке попадались сомнительного вида личности, одна из которых попыталась срезать у Боба кошелек. Молотобоец, не останавливаясь, двинул карманника кулаком в зубы с такой силой, что тот буквально сделал сальто на месте и, упав на мостовую, остался лежать неподвижно. Патруль за два ряда от нас взбодрился и загремел доспехами, но тут воришка застонал и попытался сесть, держась за голову. Патруль сразу потерял к нему всякий интерес, опять расслабился и вальяжно двинулся дальше по рядам. А Боб даже не задержался, двигаясь вдоль прилавков и высматривая подходящий кусок солонины. По-моему, Бобу нравилось торговаться, и вообще на базаре он чувствовал себя вполне комфортно, чего не скажешь обо мне.

– Подумать только! – улыбнувшись, сказал я. – Ты, возможно, только что заехал в зубы будущему казначею академии бардов!

Боб остановился и секунду смотрел на меня озадаченно, а затем заулыбался.

– Слушай, а магистр Тибо, что, на самом деле был карманником? – вдруг, оживившись, с неподдельным интересом спросил Боб.

Я пожал плечами:

– Откуда же я знаю? Если и был, то это было давно, когда меня еще на свете не было. Но ты особенно не удивляйся – бардами не рождаются. Я вот, например, родился в обычной крестьянской семье. Нас было семеро у родителей, и когда зашедший в деревню бард предложил отцу взять меня с собой, вроде как в подмастерья, тот с радостью согласился – одним ртом меньше.

Боб покачал головой:

– Да, натерпелся ты, видать…

– Нет, – улыбнулся я, – не натерпелся. Старина Григор – тот самый бард, да примут Молодые Боги его душу и обласкают ее, первым делом научил меня двум вещам. «Никогда не жалуйся на судьбу, – говорил он, – как бы ни было тебе худо, всегда найдутся те, кому еще хуже. И никогда не унывай – возможно, тот момент, который кажется тебе самым худшим в твоей жизни, сделает тебя впоследствии счастливым. Радуйся тому, что ты жив, что ты видишь мир и можешь его осознавать». Так что я никогда особенно не страдал; а когда становилось действительно туго, старина Григор брал мандолину и запевал какую-нибудь забавную песенку.