— Хотелось бы. Я Виталий Арсентьев, шли запрос в друзья.

— Выслал.

— Вижу, Алексей Ковалёв?

— Угу.

— Подтвердил. Тогда до связи.

— Бывайте.

— Неплохо начал, Горыныч!

— Спасибо за комплимент! — усмехнулся дед в спины уходящим союзникам.

— Слышь, Горыныч, а сколько у тебя сейчас подписчиков? — спросил Сумра, проводив глазами визитеров, растворившихся в темноте.

— Ща гляну… две тысячи, с хвостиком.

— Ну ты крут, старик!

— Но-но, я уже молодею!

— А кто спорит? Никто и не спорит.

На войне как на войне

Глава 11

— Как думаешь, будет польза от этих нежданных союзников? — спросил Роман Горыныча.

— Конечно будет. Я еще раньше надеялся на появление таких любителей присоединится к чужой движухе. С одной стороны, они чем-то напоминают шакалов, поскольку питаются кашей, которую заварили другие, но и внимание, и ресурсы общего врага на себя серьезно оттягивают. Вот сейчас они шумят там, а черные, скорее всего, думают на нас и уже начинают нас опасаться.

— Лика, ты уже нарыла на него чего-нить? — спросил Сумра. — Лика у нас главный спец по ковырянию в Сети, — пояснил он Горынычу.

— Ага, кличка Акелыч, довольно известный мужик, но он все время трется на Западном фронте, что он здесь забыл, не понятно! — ответила девушка.

— Может в отпуске — решил отдохнуть в карельских лесах, — вставил свое слово Никита. — Я слышал, многие крутые бойцы время от времени уезжают с Западного фронта на спокойные Зоны для отдыха.

— Судя по тому, что о нем пишут в Сети, он всегда шакалит — это его модус операнди, — проговорила фоном Лика, продолжая мониторить инфу.

— А если по-русски? — спросил Александр.

— Образ действий, стиль поведения, подход к ведению войны, — пояснила Лика менторским тоном. — Выбирай, что больше нравится.

— И почему об этом так презрительно говорят? — недоуменно спросила Лена.

— Представь себе ситуацию: на земле лежит мертвая антилопа, а рядом за нее дерутся два льва, — начал объяснение Сумра. — И пока они дерутся, к антилопе подбегают два шакала и начинают ее жрать, причем выбирают самое вкусное и ценное мясо. А когда один лев все-таки побеждает и подходит к добыче, то он обнаруживает наполовину съеденную тушу и видит в отдалении двух улепётывающих шакалов. Наша ситуация немножко отличается, потому что эти вояки получают то, что действительно добыли своими руками, иначе Система не начислила бы им эти трофеи. Но представь себе завтрашний бой здесь на перешейке. Нас будет атаковать толпа, а эти «герои» зайдут им в спину. В нашу сторону будет лететь сотня пуль в секунду, а в их сторону — ни одной. На нас будет бежать толпа озверевших уродов, а они будут добивать раненых, которых мы подстрелили ранее.

Вспомните штурм прошедшим днем — десяток бармалеев, которых вы подстрелили в первые секунды боя, в конечном итоге подлечились и убежали. Так вот шакалы как раз таких и будут добивать, и получать за это долю трофеев. Привлекательность такого стиля ведения войны заключается в себестоимости добываемых трофеев. Нам трофеи будут доставаться большой ценой в виде пота и крови, постоянного риска умереть. Да и расходы у нас высокие в виде большого количества сжигаемых патронов, повышенного износа оружия и большого количества очков жизни, уходящих на долечивание от многочисленных ранений. А шакалы тратятся по минимуму и мало чем рискуют. Их модус операнди воняет помойкой, поэтому их и презирают, поэтому у них обычно очень мало подписчиков. Хотя справедливости ради следует признать, что кому-то среди Зрителей все-таки нравится наблюдать за шакалами. Наверно таким же шакалам в душе.

— Я хочу, чтобы вы правильно понимали — для нас участие таких «вояк» все равно полезно, — добавил Горыныч. — Завтра нас ждет упорная битва и там чаши весов вероятно будут колебаться на тоненького. Если мы проиграем, то не получим вообще ничего. А если отряд этого Виталия невольно бросит камешек на нашу чашу весов, то мы благодаря этой прибавке можем и победить, после чего получим свою львиную долю трофеев. Конечно, шакалья доля трофеев будет незаслуженно высокой, но мне будет не жалко с ними поделиться. Однако ни уважать, ни дружить я с такими никогда не стану. Заметили, как Акелыч со мной разговаривал? Он даже мысли не допускал, что я захочу с ним реальной дружбы. Мы друг друга в друзья добавили только ради связи между нашими отрядами, но за этим никогда не будет дружеских отношений. Акелыч это прекрасно понимал и уже привык к такому отношению к себе.

Еще хочу добавить следующее — не стоит относиться к такому образу действий слишком уж презрительно. Иногда жизнь может заставить пойти на подобное поведение просто чтобы выжить. На Западном фронте война каждый день перемалывает сотни и даже тысячи новичков как пушечное мясо. Перед новичком, что оказывается в такой мельнице, часто стоит очень непростой выбор: или пойти в большой отряд к уроду, который к новичкам относится как к расходному материалу, бросая их в самые горячие места, где у новичка просто нет шансов выжить, или же податься в шакалы, и тогда у него появляется шанс выжить и со временем окрепнуть.

К тому же и мы с вами возможно в будущем будем шакалить, если нас к этому вынудят. Когда бросаешь вызов мафии или сильному отряду, надо быть готовым к тому, что тебя могут обложить со всех сторон, и в такой ситуации может не оказаться другого выхода, кроме как пожить какое-то время крысой на помойке. Любого разведчика или диверсанта готовят к этому. И нас могут загнать в такую задницу, что нам придется скрываться в глубоком вражеском тылу, пробираясь по местам, в сторону которых нормальному человеку противно даже смотреть, не то что заходить в них в поиске врага. Так что не торопитесь воротить нос от подобного. Как говорят, от тюрьмы и от сумы не зарекайся. В нашем случае это может прозвучать как «не говори, что никогда не будешь шакалить». Но одно дело когда тебя ситуация вынуждает к временному шакальству, и совсем другое, когда ты для себя выбираешь шакальство как жизненную стратегию. Однако лично я никогда не стану осуждать выбравших такой путь. Шакал за свой модус операнди платит свою цену. Кто я такой, чтобы его судить?!

Всю ночь отряд практически полным составом продолжал ковыряться в земле, выкапывая камни для строительства укреплений и разбрасывая те, что помельче, по перешейку перед окопами. А кому не хватало инструмента, тот просто бродил по острову, прочесывая каждый квадратный метр, и собирал то, что еще удавалось найти на поверхности. Горынычу пришлось специально связаться с Виктором и попросить его, чтобы он всех прибывающих для пополнения отряда островитян-оккупантов нагружал дополнительным инструментом: ломами, кирками, лопатами, кувалдами, пилами, топорами.

— Лёша, тут мне написала давняя подруга, Лида, — обратилась Галя к Горынычу. — Мы в молодости с ней дружили, но потом она вышла замуж и потерялась. Они с мужем тоже были неплохими стрелками когда-то. Оказалось, что у них старшая дочка из-за родовой травмы была ДЦП-инвалидом, из-за чего Лида и выпала из нашего общения. Ради дочки они где-то с полгода назад пошли на оцифровку всей семьей — у них еще младший сын. Она когда посмотрела ролик о нашем состязании с мажорами, узнала меня и стала следить за мной. А сегодня ночью они увидели твое обращение. Сами они воевали с казахами, а сейчас, когда узнали о нашей ситуации, решили присоединиться к нам. Они прилетели в Петрозаводск и сейчас едут в наш лагерь. Мы связались с Каримом и Виктором и предложили объединить семью Лиды с той пятеркой, которую мы ждали утром. Думаю, так им будет проще прорваться сквозь заслон бандитов. Виктор согласился с этим, поэтому они с Каримом придержат первую группу и Виктор наберет им силовую поддержку в пару десятков человек. Воевать с бандитами естественно никто из них не станет, но поорать друг на друга и потолкаться лбами они могут.