— Не только за крышу, но и за охрану во время мероприятий и за инвестиции. И вообще, за поддержку. Всемерную.

— И за урегулирование вопросов с Ханом, — добавляю я.

— Хан у меня давно поперёк горла стоит. И, если бы не мой босс, я бы его уже сто раз урыл. Так что если будут вопросы, говори, что ты под Громом теперь, и все дела. Прямо в моей бригаде.

— Буду говорить, что я с Громом дела веду. Я не в вашей иерархии, просто партнёр по бизнесу.

— Ну-ну, — усмехается он. — Партнёры у нас только половые бывают, так что не рискуй, коммерс. Поехали лучше пообедаем. Но проставляешься ты. Вон сколько бабла поднял.

Домой я возвращаюсь ближе к вечеру. Обед в самом дорогом кабаке города длится долго, почти как при дворе Ивана Четвёртого, Грозного. Почки верчёные, щучьи головы и икра заморская. К нам присоединяются изысканные и искушённые, привыкшие к подобной роскоши, жрицы любви.

Впрочем, их компания не слишком меня радует. Меня царицей соблазняли, но не поддался я. Продажная любовь не по моей части. Хоть и эпоха такая, когда продаётся всё, но мне не подходит.

Когда на тачке я подъезжаю домой, во дворе замечаю Иркин «жигулёнок». Она сама стоит у подъезда и разговаривает с бабулей. С соседкой, наверное.

— Тёмненький такой, симпатичный, — говорит она старушке. — Волосы немного вьющиеся. Точно не видели? Месяц уже тут живёт на четвёртом этаже.

— Нет, милая, не видела, — старушка качает головой, но не уходит,, видимо, ждёт новых подробностей.

— С собакой ещё гуляет иногда, наверное, — неуверенно добавляет Ирина.

Она поворачивает голову в мою сторону, и за мгновение выражение её лица из озабоченного меняется на радостное.

Она бросается ко мне на шею, обнимает и прижимается всем телом. Потом отстраняется и бьёт кулачком в грудь. Мягко бьёт, скорее, для вида.

— Наконец-то! — восклицает она. — Я так за тебя переживала!

— А что случилось-то? — хмурюсь я, не понимая причину её паники.

— Как что? — она недоумённо хлопает глазами. — Русика же нашли

— Так его вчера ещё нашли…

— У тебя всё в порядке? — всё ещё взволнованно спрашивает она. — Ты трубку не брал, на школу не пришёл… я переживала… Вдруг что-то случилось…

Замечаю, что соседская старушка незаметно приближается к нам и тянет в нашу сторону свой любопытный нос.

— Пошли домой, там поговорим.

Я беру Ирину за руку и тяну в сторону подъезда.

Дежа-вю какое-то. Сутки назад я точно так же тянул другую девушку. Только ситуация была совершенно иной.

— Н-нет, — Иринка запинается и останавливается. — Там же эта твоя… мегера.

— Нет её. Всё в порядке, — говорю как можно убедительнее.

— А вдруг вернётся? — она колеблется.

Вижу, что ей хочется пойти, но нежелание встретить Ингу останавливает.

— Свалила она. Надолго. Пошли. Неделю как минимум не будет.

Разбиваю последние нотки сомнения, и мы наконец поднимаемся в квартиру.

Иринка замирает на пороге. Чарли бросается в бой, как монстр из подземелья, но я уже чувствую себя намного увереннее, управляя им.

— Фу! — грозно пресекаю я его атаку и он… блин… слушается!

Может, я не просто фартовый, но ещё и Куклачёв? Ну… то есть Дуров или Запашный.

Пёс осторожно, чуть опустив голову, подходит, обнюхивает гостью, отступает, а потом один раз гавкает.

— Походу признал тебя, — усмехаюсь я. — Мол, проходи, красавица, не тушуйся.

Мы идём на кухню. Я ставлю чайник.

— Ты голодная? У меня кекс к чаю есть, а из еды хлеб только.

— Нет, я ела недавно…

Ирина бросается помочь, и через несколько минут на столе появляется блюдце с кексом, нарезанным ломтями и две чашки турецкого чая.

— Пейте крепцкий турепцкий чай! — вспоминаю я древнюю рекламу.

Судя по тому, что Ирка смеётся, реклама не такая уж и древняя.

— Ну что, — усмехаюсь я, — чем займёмся? Кексом?

— А?.. — она мгновенно краснеет.

Ну, надо же…

— Налетай, — предлагаю я. — Не стесняйся, кекс дело хорошее. Приятное.

Лопает она с аппетитом, а я её внимательно разглядываю. Несколько конопушек на скулах, брови, ресницы… синяки под глазами… Но так, ничего… симпатичная, если причёску поменять… Наврала, видать, что пообедала. А я вот не додумался после ресторана в магаз заскочить.

— Ты какая-то замученная опять, — прищуриваюсь я. — Чем ты там занимаешься целыми днями?

— На учёбе проторчала после смены… Заколебалась уже с этим институтом. Иногда думаю, может бросить его нахрен?

— Ты ешь-ешь, не стесняйся. Я целиком такой сточил сегодня.

— Как сточил? — удивляется она.

— Съел, значит, — смеюсь я. — Не знаешь слова такого?

— В этом смысле не знаю, — пожимает она плечами и тянется за ломтём кекса.

— На учёбе, значит, — киваю я.

Точно, учеба же… Рома ведь еще где-то учится. Но сейчас было бы неплохо хотя бы просто сориентироваться, так что мне точно не до института. Есть проблемы и поважнее. Хотя, диплом получить нужно. Какой вот только?

— Я к тебе чего вообще приехала, — Ирина смотрит с укором. — Ты почему школу сегодня пропустил?

— Так я её тыщу лет назад, как закончил, — пытаюсь перевести все в шутку. — Тебе чайку подлить ещё?

— А ты понимаешь, что это прогул?

— Ну, прогул, и ладно. Я же говорю, что все вспомнил, делать там мне больше нечего.

— Ты это только сейчас понял?

— А что? — меня немного напрягает эта тема, я ведь вообще не уверен, что мне нужно это казино. — Сейчас, утром, вчера, какая разница?

— Тебе-то никакой… — Ирина грустно вздыхает.

Так, загадки и намёки…

— Ир, я тут подумал… — решительно начинаю я и ловлю на себе её испуганный взгляд. — И решил уволиться.

— Откуда? — она непонимающе хлопает ресницами.

— Из казино. Хватит.

— Это из-за Руслана, да? Поверь, на тебя никто и не думает. А болтают — это так, языками чешут.

— Слушай… нет, не из-за Руслана, — отвечаю я, желая поскорее завершить этот разговор. — Что нужно сделать? Заявление написать? Две недели отработать?

Ирина замолкает, крепко сжимая чашку с чаем в руках.

— Можешь устроить, чтобы без отработки?

Я вообще могу там даже не появляться. Уж на жизнь точно смогу заработать. Даже на хорошую жизнь, с икоркой, клевыми тачками, красивыми девицами и шикарным жильем.

Понятно, что это чепуха, и совсем не то, ради чего я буду разменивать свой фарт. Но есть цели и посерьёзнее. Для начала, было бы неплохо получить образование. Причём, не здесь, а в Москве. В МГУ или МГИМО, например…

Потом — бизнес. Или даже политика. Маховик истории уже запущен, и от Союза уже ничего не осталось, но можно попытаться как-то повлиять на то, на что ещё можно повлиять. Да даже если просто делать какое-то важное дело, изо дня в день посвящая ему все силы и энергию, то в определённый момент это может пригодиться.

Не знаю… самолёты начать выпускать, хотя бы маленькие, чипы проектировать, автомобили, беспилотники… Да мало ли…

— Рома!

— А? — выныриваю я из накрывшей меня волны фантазий.

— Ты что такое говоришь?

Ирина поднимает голову и смотрит так печально, что я понимаю — она мною разочарована.

— Ир, ну мы ведь будем видеться! Может, даже чаще, чем сейчас…

Я сам не верю в пургу, какую несу. Но мне надо успокоить девчонку. Хочется успокоить…

— Ты как был эгоистом, так им и остался, — она поджимает губы и грустно вздыхает.

— Я ж не крепостной. Хочу и увольняюсь. Разве не так?

— Да понятно все с тобой, Миронов, — она ставит чашку на стол, встает и поворачивается к выходу. — Зря я за тебя поручилась…

— Поручилась? — переспрашиваю.

— Ну да. Тебя ж уволить могли уже раз пятьдесят, а ты мне всё — помоги, попроси, матери надо помочь, братьев кормить нечем. Инга потом эта появилась. Так ты вообще с катушек слетел.

— А за что уволить хотели?

— Да за всё. Забыл, сколько раз опаздывал? На смене засыпал. У тебя ведь подружка молодая, — она с издевкой произносит последнюю фразу. — Тебе на неё силы надо тратить. А с клиентами вечно треплешься, и видишься ещё. Одна Галина Алексеевна чего стоит.