Они снова смеются. Их тут трое. Продавец, тот который Маратик, невысокий, лет сорока, грузный, оплывший, с редкими волосами, влажным лицом и печальными глазами. Второй, который меня сюда затащил, тоже азербайджанец. Он невысокий, жилистый и злой.
А третий, тот что был снаружи и запихивал меня в ларёк — русский. Крепкий быдловатый качок. Первые выглядят хитро, а вот у моего соплеменника все мысли написаны на лице. И мысли эти меня не радуют. Он смотрит так, будто уже примеряется, куда мне всечь.
Блин. Попадалово. Интересно, есть в этом городе хоть кто-нибудь, кто не хочет получить с Ромы денег? Зачем было переноситься сюда, если здесь та же самая хрень, что и в прошлой жизни?
Ситуация не очень приятная и, похоже, мой долг этой торговой точке давнишний. И мне очень бы хотелось урегулировать ситуацию так, чтобы не пришлось знакомиться с похожими на гири кулаками качка.
— Марат, я вам что, триста баксов должен? — уточняю я. — У меня просто травма головы была и… в общем, я подзабыл кое-что важное.
Нужно не молчать, нужно говорить, попробовать вызвать у них эмпатию, ввести в контакт, заставить самих говорить и…
— Йё-ё-ё! — выдыхаю я, изгибаясь и хватаясь за бок.
Твою мать! Сука! Из глаз летят искры… Зачем сразу по почкам?
Качок очень быстро переходит в фазу телесного контакта.
— Череп, ты зачем так делаешь? — качает головой Маратик. — Смотри, какой он вежливый! На «вы» разговаривает. Сам пришёл, опять же. Хочет расплатиться, а ты… У него травма была. А с головой шутить не надо. Зачем раньше времени новую травму делать? Надо сначала послушать, что он скажет.
Я морщусь… сска… долбанный Юнг! Морщусь и тру спину.
— Да мне вообще похеру, — обиженно отвечает Череп. — Слушай, если тебе надо.
— Короче, ты, чмо, — чуть толкает меня в плечо второй азербайджанец. — Триста баксов раньше был должен, а теперь ты мне полштуки торчишь, ты понял меня? Э-э! Я тебя спрашиваю!
— Ильдар, — усмехается Маратик, — пусть Рома скажет, не торопись. Давай, Ром, говори.
— Ребята, погодите, — поднимая руки, будто сдаюсь, говорю я. — Пятьсот бакинских — это вообще не проблема…
— Каких бакинских⁈ — снова двигает мне в плечо Ильдар. — Ты на чё щас намёк сделал, а?
— Ну, баксов, ёлки, бакинских рублей, так говорят иногда… Смотрите, я же объясняю, травма была, тут помню, тут не помню, вон видите, башка разбита.
— Башка у тебя разбита недавно, а бабки ты, сука, уже три месяца не отдаёшь, — наступает на меня Ильдар.
— Через неделю отдам. Сейчас полтос, через неделю ещё двести пятьдесят, а потом через неделю остальных двести.
— Хер он вам отдаст, — усмехается Череп. — Ничё не получите, я таких мудаков знаю. Валить его надо, толку всё равно не будет.
— Ты в уме, братишка? — забываюсь я. — За триста баксов валить?
Я одновременно и взбешён и обескуражен такой тупостью.
— За триста мало, конечно, — пожимает он плечами, — но за пятихатку уже можно.
— Каких пятьдесят? — кипит Ильдар. — Почему сейчас пятьдесят? У тебя сотня на кармане? Давай сотню, чмо. Я вон Черепу из-за тебя задерживаю. А мне надо с Топором ссориться? Из-за такого сучонка, как ты.
— Да, с Топором я вам ссориться не советую, — усмехается Череп. — У него и так на вас зуб уже. Если я сейчас ему опять скажу, что Ильдар подождать просит, в следующий раз уже ваши почки прощупывать придётся. Давай, забирай у него сотню и садись играть.
Играть? Они тут играют? О-па!
«Казино, казино, казино»… — проносится в голове.
Череп проходит мимо меня, отпихивает плечом и пробирается вглубь ларька, перешагивая через коробки и расчищая путь ногой. Он садится на упаковку «Кока-Колы» и кивает на пластмассовый ящик, на котором лежат карты.
— Вы чё без меня начали?
— Нет, нет, — машет рукой Маратик. — Так, баловались просто. Как без тебя, дорогой?
— Давай свою сотку, — толкает меня локтем Ильдар.
По роже вижу, недоволен человек, но и не уверен, не знает, что сейчас делать.
— Погоди! — восклицаю я. — Погоди!
— Что «погоди»? Давай бабки, сказал!
— А давай так, — говорю я и чувствую ту самую дрожь в пальцах и возбуждение в груди…
Меня накрывает знакомый, но редкий мандраж. Это не просто возбуждение, я знаю это ощущение. Это предчувствие! Бляха-муха, да! Хороший знак!!! Звон в ушах, стук сердца и ритм танго. Тац-тац-тац-тац… Так всегда бывает перед победой! Сто процентов!
— Смотри! — я оборачиваюсь к Ильдару и вижу, как меняется его взгляд, а брови ползут на лоб.
Да, да, знаю, глаза у меня горят, ноздри раздуваются, ага, я чувствую запах денег, дурашка! Запах бабок! Только не пытайся меня остановить!
— Смотри, — возбуждённо повторяю я. — Сейчас я сыграю с Черепом на свои сто баксов. Я у него выиграю, отдам тебе долг, а остальное мы с тобой разделим пополам. И всё, больше я не должен и ты не должен, и никто не должен!
— Ему в натуре башку проломили! — ржёт Череп. — Крыша поехала. Наглухо, в натуре!
— Пошёл ты! — отвечает мне Ильдар, но отвечает неуверенно.
Он хмурится, глаза его бегают, и не нужно быть спецом по микромимике, чтобы понять, что он сомневается. Лживое, неуверенное существо. Ясно, что от моей жалкой сотни его выплата оброка особо не зависит, но он…
— Ильдар, — поддавливаю я. — Что ты теряешь? Сколько раз ты ему уже проигрывал? Дай сыграть мне! Я профессионал.
Про проигрыш я бью наугад, но попадаю в цель. На простоватом лице азербайджанца мелькают неприятные воспоминания.
— Пусть сыграет, — подначивает Череп и выкладывает на ящик рулончик баксов. — Но больше, чем на сотню я играть не буду. Мне такие должники в хэ не упёрлись!
Кино про гангстеров насмотрелся, не иначе.
— Эта скрутка скоро нашей будет. Давай, решайся!
И я вижу, что при виде этой скруточки глаза у Ильдара тоже загораются, словно ловят искру от меня.
— Сука… — тихонько хрипит он. — Сука…
Я уже не сомневаюсь, уже вижу, что он мой, уже сидит у меня в кармане.
— Ильдар, это наш час, ты слышишь? Давай, только скажи «да», и всё! Больше никаких проблем! У меня чуйка, я его сделаю!
— Скажи «да», милая! — гогочет Череп. — Отдайся.
— А, и х*й с тобой! — сочно, по-кавказски выговаривает Ильдар и резко рубит воздух ладонью. — Садись, играй! Если про**ёшься, будешь штуку должен!
Ещё и дня не прошло, а я уже две штуки торчу. Я усмехаюсь. Зловеще усмехаюсь, недобро. Ну что, Череп, ты готов?
Пробираюсь вглубь ларька и, подставив упаковку «Фанты», сажусь на неё.
— Во что играем? — с обманчивой кротостью спрашиваю я.
— В очко, во что же ещё? — Череп уточняет как-то обиженно. Как будто могут быть ещё варианты игры для таких крутых пацанов с района.
— В двадцать одно, значит, — киваю я.
Тот же блэк-джек, только вид сбоку.
Я тянусь к колоде — не терпится ощутить карты в руках, погладить «рубашку», перетасовать их и разложить по паре каждому. Череп шлепает меня, будто я у него конфету решил отобрать.
— Куда грабарки тянешь? Сам на раздаче буду, — зыркает недобро.
Кладёт колоду в ладонь, взвешивает и зачем-то нюхает.
— Не тяни, начинай! — командую я.
Мандраж усиливается, мне надо срочно его выплеснуть. Выплеснуть в игру, в удачную раздачу, в победу. Только в неё. Голод отступает, на обед у меня сегодня адреналин — на первое, второе и вместо компота.
Череп медленно начинает тасовать, сплёвывая на пол и щурясь. Его действия неестественны. Как будто он их тоже подсмотрел в каком-то боевике.
— Давай уже, сдавай!
Черепахой тебя надо было прозвать, а не Черепом. Ильдар протягивает ладонь, вопросительно смотрю.
— Бабки давай. Разбить надо.
Он даёт мне пухлую пачку долларов. Там есть купюры и по одному, и по два. Но я вытягиваю пятёрку. Не хочу мелочиться. Мне повезет, я знаю это. Чуйка не должна обмануть.
— Сразу по-взрослому решил? — Череп скалится. Не отвечаю на его выпад. Давай уж ты решай скорее.
Приподнимаю карту — король. Неплохо для начала. Туза мне теперь ещё вытащи.
