А от, скажем, бездействия в теле только зад растёт, в том тоже можете убедиться, посмотрев в зеркало. Поэтому никуда от каких-то простых вещей не убежать.

Смысл закона о силе мысли не в том, чтобы вот сейчас сижу на коврике и говорю: «Коврик взлети и отвези меня домой!» Не в этом смысл. Не в этом смысл, а в другом. Он так не отвезёт. Надо ещё что-то сделать для того, чтоб он отвёз.

Более-менее понятно, да?

То есть формировать состояние благодарности надо. Без него, накладываясь на состояние недоверия, ничего хорошего не будет. Именно в силу состояния недоверия мы ничего не делаем. Или делаем вот так вот. Именно потому, что вот в подложке – состояние недоверия ничему, сложившееся исторически. Не наша вина буквально… Ну исторически так сложилось. Наша вина лишь только в том, что мы знаем об этом, но в силу того же недоверия до конца в это не поверили и поэтому особо не старались. Потому что некомфортно, неудобно, где-то больно, где-то ещё что-то. Но, как я говорю, больно ли нам падать или не больно, но силу тяготения никто не отменял. Она, как была, так и есть, и, пока Земля такой массы, она и будет. И будет. Поэтому, если мы не будем под ноги смотреть, будем падать больно. Больно расшибаться будем. Будет больно. С крыши под действием ветра будут слетать всякие пакости и нам ноги ломать, и ещё чего-то делать. Поскольку сила тяжести, она вот… Если бы силы тяжести не было, у нас с крыши оторвалось ветром и полетело себе, попорхало бы от сопротивления воздуха, и летало бы, и неслось, и не падало, и не ломало бы Вике ноги. Над Викой пролетело бы, и Вика радостно помахала бы ей рукой, если бы не было силы тяжести. А она есть. Иногда радостно, что она есть. Иногда нет. Радостно в том, что мы всё-таки можем ходить. Представляете, если бы не было силы тяжести? Мы бы даже шага не могли бы сделать. Как передвигаться? Конечно, придумали какие-нибудь способы перемещения бы, но, конечно, это было бы иное что-то. Поэтому спасибо, что сила тяжести есть, с одной стороны. Но не очень спасибо, когда мы падаем и расшибаем череп или ломаем его. Не очень спасибо. Иногда на этом заканчивается жизнь наша.

Ну ладно, давайте на этом закончим. Есть над чем думать.

Учитель: У всех, живущих в нашей стране, у всех идёт в минус. У всех. Потому что у нас нет опоры. Мы не верим ни во что. У нас нет веры ни в науку, ни в церковь, ни в себя. Ни во что. Так сложилось исторически. И поэтому, конечно, нам сложно. Как только радость приходит, мы в меру своих сил пытаемся её не показывать особенно, ну настолько, насколько хватает сил. Если даже спросят: «Ты чего такая счастливая?» «Да не, ничего. Так. Всё нормально». «Ты что? А у тебя, может быть, вот это? Слушай, может быть, ты замуж вышла?» «Да не, ну просто так повстречалась с ним». Это наше состояние сознания. Ну я много раз об этом говорил. Плохо ли, хорошо ли? Это просто как факт, вот так. Вы, как специалисты, соответственно, должны это понимать и с этим что-то делать. То есть йога стоит на чётком осознании, что мы, кто мы, как мы и что нам с этим делать. То есть йога, то есть вот когда вы полностью отвечаете за свою жизнь, то есть за своё тело, за своё сознание, за свои мысли. А не то, что «у меня вот на радость поддерживающих мыслей нет». Осознали? Теперь надо и формировать поддерживающие мысли на радость. Ну и так далее. Это вот наша реальность. А вы – специалисты, по крайней мере, в потенции. То есть йога, мы говорили – это стиль жизни, то есть вот полностью осознаёте себя, свой внутренний мир, свою внутреннюю философию. В соответствии с ней выстраивается ваше тело, его болезни. Умрёт ли оно от инсульта, умрёт ли оно от онкологии, умрёт ли оно от инфаркта, умрёт ли оно ещё от чего-нибудь и так далее – это всё ваше, ваше сознание, ваша реальность. То есть на этом стоит йога. То есть вы целиком и полностью отвечаете, что вот завтра будет то-то, завтра обширный инфаркт. Вы собрали вещички, сложили и сказали всем деткам, что «ага, вот маечку эту Васе, футболочку Пете, тапочки оставьте мне, положите их со мной, они всё-таки мне дороги». И спокойно легли, и тут случился инфаркт, и так далее, это оно всё нормально.

Ученик: А если такая осознанность, то зачем инфаркт?

Учитель: Ну как зачем? Как-то надо из жизни уходить. Со своим запасом. Вы же понатворили в прошлой жизни массу всего. И это же всё равно же никуда не уберёшь. Надо… куда-то надо это деть. Ко мне приходят смертники и говорят: «Вот Ан-148 разбился. Как их всех подтянули? Почему их всех подтянули в один самолёт? Там и детки были восемь месяцев, и ещё что-то. Почему их всех? Только он родился, а ему уже говорят: „Всё, хватит. Отпел, отплясал“». Значит почему-то это надо. Или вы думаете: «Раз я всё осознал, то теперь мне всё прощается!» Нет. Это, конечно, очень здорово, что всё осознали, это великолепно, но то, что было тогда, за это надо заплатить собственной жизнью. А вы думаете: «Раз я всё осознал, теперь я буду жить вечно». Да вы сами от себя устанете в этом теле. «В этом теле ещё корпеть столько времени, в этом несуразном бестолковом теле ещё. Всё, что мог, попробовал суразное вот в этом всём. Даже Вася не идёт в гости».

Ученик: Ну вечно, конечно, нет. А вот вопрос к тому, что если уже сознание настолько, что человек может контролировать свой уход, то, наверное… зачем ему инфаркт, если он знает, что…?

Учитель: Вы достигли уже этого?

Ученик: Нет.

Учитель: Ну вот. И мы же к этому идём. Это только путь, это начало пути. А, когда мы придём уже к тому моменту, Мие можно на скамеечку сесть, и скажет: «Я уже осознала». И три берёзки, которые там вот… у кого-то песня есть, где поют: «Как хочется стреляться среди берёзок средней полосы».

Ученик: Когда мы были в мае на семинаре тибетском, там читали лекции, и там много историй разных рассказывают, в том числе те, которые как бы люди как бы вот живут и они точно осознают, вот она там понимает, что завтра она умирает, а сегодня она ещё бегает, со всеми прощается, всё, всем сказала «до свидания».

Учитель: И умерла, и ушла, нормально.

Ученик: Да. Без всяких там инфарктов…

Учитель: А нет, извините! Что значит без инфаркта? Она знает, что вот завтра у неё будет инфаркт. И поэтому она сейчас всё раздала и легла, ждёт. И тут он пришёл.

Ученик: То есть это не факт, что это прям так осознанно она.

Учитель: Нет, это у вас розовые мечты: раз осознанно, значит, вот я легла, дыхание остановила, увидела цветочки в глазах, и всё-ё-ё. И блаженно умерла. Нет. Вы только осознали, что у вас будет: или инсульт схватит, или инфаркт, или ещё чего-нибудь. Понимаете, что он рядом, он уже пришёл, он уже звонит вам в дверь, он уже занёс топор свой. Остаётся только одно – нажать на ручку, открыть дверь. Потому что, если не нажмёте на ручку, он выломает дверь. Лучше обойтись меньшими потерями, чтобы оставшиеся в живых меньше расходовали средств на ремонт квартиры. А вы думаете, что если осознала, то уже всё, то уже я ухожу спокойно, ложусь или сижу, пью чай, Боженька рядышком садится, обнимает за плечи, говорит: «Ну, кисонька, пойдём».

Ученик: Ну вот отсюда опять же масса всяких историй про лам там и все прочие. То есть это всё равно что-то с телом приключается?

Учитель: А как же? Вы пришли в тело, которому будет конец, рано или поздно.

Тот или иной. Он живёт в данных условиях, в данном месте, в данной ситуации, которая не блещет экологией хорошей, чистой атмосферой, добрыми людьми вокруг не блещет.

Я вот вчера посещал Дом книги. Ну и вот. А там Лимонов выпустил свою книгу. Ну помните Лимонова? Лимонов, он сейчас ещё живой. Вот он выпустил свою книгу. И там такой фрагмент мне просто понравился. Познакомился он там с каким-то майором, что-то там делали в девяносто девятом году. Вот. В Красноярске. И вот он часто приезжал в Красноярск. Тоже тот же отель, тот же мост, но всё уже иначе, уже иные люди и майора этого уже нет. Он умер от побоев в двухтысячном, когда гражданскую войну поднимал. Ну там Лимонов поднимал, чего-то такое было. И маленький фрагмент: умер от побоев, расстался с телом. Нормально, спокойно. Маленький фрагмент.