Всё равно, что бы ни думали, вот даже завтра, скажем, вы думаете: «Ну вот настанет этот день, это утро, когда надо будет уходить», вам принесут чистую рубашечку, вам дадут на прощание маленькую чашечку кофе. Или попросите манной кашки, или ещё чего-нибудь, и вам всё дадут. Но наступит, когда скажут: «Всё. Всё. Двери закрывай. Дверку закрывай. Дальше глаза закрывай». И вы засыпаете последним сном в этом теле. Больше в нём никогда не проснётесь. Да, вы проснётесь в другом и не поймёте, вы или не вы. Вы проснётесь в теле Фроси: «Ба! Откуда у меня такие сосцы? Да, откуда? Я свои искала едва-едва. А тут, ба! Куда ни посмотришь, они. Справа, слева, впереди, сзади». И сознание, конечно, будет способно выдержать это, такую метаморфозу. Всё конкретно реально. Без шуток, без игр. Всё. Так, как и мы говорим о работе с сознанием, основная сложность, основная вообще сложность восприятия, понимания простых вещей, основная сложность вообще-то, да. Не понимаем никак. Вот сейчас как раз вот тоже отметили, мы живём в состоянии недоверия ничему, недоверия ничему. На этом фоне какая медитация может быть? Ну какая? Фон недоверия, то есть фон, мягко говоря, плохонький. Какие картинки на этом плохоньком фоне могут хорошо выглядеть? Да никакие. Если фон плохонький, все картинки будут достаточно хреновые. Вот когда было в понедельник, вторник и в среду небо голубое, все картинки выглядят вокруг хорошо. Когда небо хреновое, ну то есть не голубое, не чистое, не яркое, они не пойми чего, не пойми как, не пойми с чем, и всё вот так же уныло. Поэтому, когда вы говорите, что мысли отрицательные, а какие могут быть ещё? Не хочется стреляться среди берёзок средней полосы. Ну не хочется никак. Потому что… «Ну что? – думаешь. – Ну я тогда вот на пригорочке. Небо чистое, голубое и травка зелёненькая, берёзоньки беленькие. Ну уж тут Матушка Россия, и вот тут уж можно и стреляться». Стреляться за честь, да? Да, тогда уже понимаешь: «Вот да. Здесь в этом почти райском месте вот отомстить за поруганную честь – это же святое!» А когда всё вокруг дерьмо, все в дерьме, стреляться в этом дерьме совсем не хочется. Так и в медитации. На фоне общего недоверия ничего хорошего не будет. Поэтому мы и говорили о формировании состояния благодарности. И оно нам даётся с трудом. Потому что понимание с трудом. Как благодарность, за что-то? Если мне Вася принёс цветы, я ему благодарна. Если Вася вместо цветов, которые я его сама просила купить, отдав ему последние четыре тысячи, он всё пропил совершенно, а мы должны ещё ему быть благодарны? Вася, спасибо, что пришёл. Да? Очень сложно вот благодарность не за что-то. Хотя да, кстати, у Далай-ламы есть интересное выступление. Он выступает по поводу альтруизма и говорит: «Что вот, допустим, вы человеку сделали хорошее, для него сделали всё. Вот. А он в отместку вам пакость какую-то и ещё какую-нибудь мерзость сделает. Вы не должны ему мстить, вы не должны о нём плохо думать. Надо думать хорошо обо всех людях». Может, этот Вася впал в заблуждение. Но это же не означает, что он плохой. Но в нашей ментальности это фантастически трудно, это почти нереально. Хотя вроде бы это вещь достаточно очевидная. Потому что каждый, вот сейчас мы смотрим, Мия сидит очень тихая, бантик сзади на макушке, всё комфортно. Ну думаешь: «Ну девочка – просто паинька». Но в какой-нибудь другой момент эта паинька вам вилами в бок, и даже не задумается. Будет считать, что она всё правильно сделала. А вы ей должны на последнем вдохе говорить, что «Миечка, не переживай! Я на тебя зла не имею». Как-то с трудом. Как-то с трудом. Хотя вот на самом деле это должно быть заложено в этот фонд благодарности. Да, вот его надо заложить, фонд благодарности. А что Фрося вам ответит? У неё всегда ответ стабильный, конкретный: «Я свободный человек». Хотя я, как в физике: «Какая вы свободная? Вы на Земле живёте». От тяготения мы не свободны. Прыгнуть на шесть метров без шеста не сможете. Даже с шестом не сможете, даже при интенсивной работе лет двадцать с шестом не сможете. Какая свобода? Никакой свободы. Сила тяготения есть, она давит, хотим ли мы этого или не хотим. Она давит. Всё. Ничего не поделаешь. А при этом при всём наше состояние благодарности. А так хочется, чтобы муж был, да? Ну хочется, пока его нет. Когда он есть, уже не хочется. Потому что хочется мужа в каком-то своём воображении, такую маленькую тёплую киску, которую за ушком пощекотал, она мурлычет. Надоела, её откинул, она ушла. С мужем так не получается. У него какие-то свои заскоки, свои привычки. Плюс, хорошо если у вас два санузла, а если один? Он ведь будет сидеть там и читать чего-нибудь. Говоришь: «Вась, вылезай уже! Сколько можно?» «Да, да, да». И опять. Или по телефону общается, чтобы вы этого не видели. Или ещё чего-то. «А зачем мне нужна была такая обуза? Я так жила хорошо и свободно тогда. Было всё спокойно и тихо. Теперь вот надо на своей же жилплощади объяснять Васе, что туалет всё-таки не для него только. Не только для того, чтобы там сообщениями с курочками обмениваться, но и для иных целей». Сразу думаешь: «А зачем?» И так далее. И так далее.

Все вы знаете, что мы, конечно, страшная секта. В интернете о нас информация стабильная, что мы секта, мы зомбируем. Зомбируем. Страшное слово «зомбируем». Я же много раз объяснял, поднимите руку те, кто не зомбировал ни разу никого. Одним словом «милый, я тебя люблю» вы уже зомбированы. Всё. Милый может быть даже не думал, он вежливо с вами в кино сходил пару раз или в театр. Он случайно прикоснулся в темноте к вам бедром, потому что потенция поднялась, темнота, и чего-нибудь пощупать, а вы ещё в юбке мини. И что ему не полезть вдруг? Вы ему: «Тихо, тихо, мешаем, вдруг смотрят, смотрят, смотрят». А он себе фантазирует всё много. И вы ему потом: «Вася, я тебя люблю!» У Васи всё опускается: «Твою мать, во влип, а, во влип». Хорошо, если Вася не окультурен. Тогда скажет: «Да пошла ты со своей любовью!» Это счастье будет. А, если окультурен, будет: «Ну как же? Так нельзя сказать, что я её не люблю. Она же ведь из лучших побуждений». И Вася терпит, а вы достаточно умная, вы продолжаете свою активность, не даёте ему возможности сказать «нет». Вы активизируете свою деятельность: «Вась, ну как? А ты меня любишь? Ну глянь, какая луна хорошая! Посмотри, какое полнолуние, какая сказка, прямо магические вещи! Чувствуешь, всё для нас? Кругом спектакль сказочный!» Вася: «Да, спектакль сказочный, луна, всё красиво!» «А ты сильно меня любишь, да?» «Не, ну, конечно, да, конечно. Ведь действительно это было всё хорошо, всё красиво». Вот вы уже приняли всё это за чистую монету, всё. Если Вася окультурен, он продолжает идти, как барашек на цепочке. Вот вы уже цепочку всё ближе, ближе, ближе, ближе, и Васечка уже как барашек на заклание идёт, уже и под венец с ним, он молчит, идёт, соглашается. Думает: «Твою мать!» Терпит год, терпит два, терпит пять, терпит десять. И думает: «Ну достало уже всё, вот так вот!» Чем это не зомбирование? Чистейшей воды зомбирование. Чистейшей воды зомбирование. Классическое. Хорошо, если ещё не осознанное до конца. Но уже двадцать первый век, мы знаем, уже век матриархата. Женщины уже более осознанные, чем мужчины. Мужчина – он наивен, скромен и девственен. Почему? Что его ведёт? Он идёт чисто по животной силе. Животная сила тянет его – самку надо. Всё. И у него уже глаза слепые, ничего, он только видит то, что юбку поднять надо. Всё. И то лучше в темноте это делать, чтобы не пугало. Потому что мужчины… не любят они, когда натура обнажённая, то есть они не любят, они не понимают этого. Это же женщина привыкла к этим вещам. Для неё там месячные – это норма. Она с ними почти всю жизнь. Там вечно мокрая, вечно в красном, в крови – для неё это норма. Для мужика в крови – это беда. Чаще всего он теряет сознание, кровь увидев. А, когда он видит, как выглядят половые органы женщины, он вообще в ужасе. Он делает вид, что «я такого никогда не видел, я вообще не знал, что это такое и куда вхожу». Потому что он входит обычно в темноте, обычно на ощупь, обычно где-нибудь как-нибудь, лишь бы чтобы на это всё не смотреть. На это всё не смотреть.