— Ооо, довольно рано, — озвучил мои же мысли водитель, включая дворники.

— Помнится, молодой господин родился как раз тогда, когда выпал первый снег, — поддержал разговор Кес, почесав кончик носа.

Переведя взгляд с разговаривающих на мирно спящего малыша, тихо спросила:

— Ивар родился зимой?

— Так и есть госпожа, что очень необычно для оборотней, — ответил Кес.

— Почему? — не удержала свое любопытство я.

— Ну как бы сказать, — смущенно протянул мой собеседник, никак не находя нужных слов для объяснения.

— Видите ли, госпожа, как всем известно, овуляция у волчицы происходит всего раз в год, и оно примерно припадает у каждой практически в одно время. Точнее, осенью, после теплого лета, когда организм самки набрался полезных веществ и витаминов. Тогда и происходит зачатие наследников. И закономерно младенец рождается весной, некоторые летом. Но что касается молодого господина Ивара, так он явился на свет хоть и полностью здоровым, но очень ослабленным, а из-за холодов часто болел, вот почему он больше всех нуждался в матери, — ответил на мой вопрос водитель, который являлся уже мужчиной в возрасте.

— Один раз в целый год? — шокировано переспросила я. — Но как же так? А если не успел или не смогли зачать в срок, то вынуждены ждать следующей осени?

— Совершенно верно, — подтвердил мои догадки водитель. — Некоторым парам приходится ждать своего первого волчонка около пяти лет, так как не всегда получается его зачать с первого, да и со второго, и с третьего раза.

— А сколько примерно детей рождается в одной семье?

На этот мой вопрос уже взялся отвечать радостный Кес, который нашел то, что сможет объяснить лично, и при этом не смущаясь.

— Ну, я когда-то слышал, что на наших землях были такие семьи, в которых было по десять или восемь волчат, но в наше время все усложнилось. Теперь же, два ребенка — это уже счастье, потому как в некоторых парах может и не родиться ни одного младенца.

Ужас обретенной мною информации заставил поежиться. Но если судить логично, то в нашем мире практически та же проблема с рождаемостью. Вот только разница в том, что здесь нет детских домов, где держат малышей, от которых отказались собственные родители. Так как каждое маленькое счастье здесь ждут с нетерпением и замиранием сердца, обещая лелеять и любить. Не говорю уже об абортах. Хм…

Когда мы приехали к пункту назначения, мои ноги непроизвольно затряслись от предвкушения скорой встречи с мужчинами. На удивление больничные коридоры пустовали, что еще сильнее нагнетало обстановку. С каждым шагом мне казалось, что мое сердцебиение становится всё громче, иначе как объяснить то, что его отголосок слышен в ушах.

Впереди шел Кес, сзади еще несколько наших сопровождающих. Вскоре перед нами предстала нужная дверь, а я никак не могу решиться и сделать то, зачем собственно сюда и приехала. Вдох, выдох. Будь что будет.

Вошла в палату, в нос ударил отвратительный запах медикаментов, лился тусклый свет, несмотря на то, что за окном день. Не успела было перевести дыхание, как из ниоткуда появился Лодин. Бледная кожа, темные тени под глазами, плотно сжатые губы. Скулы стали более обостренными, а на лице читалось раздражение.

Наклонившись чуть ближе к малышу, мирно сопящему у меня на руках, он жадно вдохнул воздух, сменяя гнев на милость. В глазах появилось тепло и любовь, губы искривились в подобие усталой улыбки.

— Лодин! — позади раздался раздраженный вопль врача. — Я же предупреждал тебя — если не будешь соблюдать постельный режим, запрещу тебя навещать!

— Старческим склерозом не страдаю и все прекрасно помню. Но и ты пойми и стань на мое место: мой ребенок рядом после долгой разлуки, — почти у самого уха раздался скрипящий, хриплый голос.

От чего по спине прошлась волна непроизвольных мурашек.

Не став влезать в мужской спор, я тихонько проскользнула к креслу. Удобно устроилась в нем, разминая затекшую руку, на которой лежал малыш.

Да уж, мальчик сильно подрос, вон, совсем скоро заговорит, а там дальше и моя забота ему не нужна будет.

За всей этой суетой я совсем было позабыла, что очнулись оба брата. Переложив Ивара поудобнее, пробежалась беглым взглядом по второй койке, на которой увидела Альва. Заметно отросшие темные волосы были небрежно связаны резинкой на затылке. Осунувшиеся щеки, нездоровая бледная кожа, синие тени под очами, блеклые безжизненные губы. Молодой оборотень сидел с отстраненным взглядом, всматриваясь в небесную высь за окном. От увиденного по спине прошлось множество мурашек. Что-то мне подсказывало, что не все так гладко, как мне сказали сегодня утром по телефону.

— Альв, — тихонько позвала я его, но не последовало никакой реакции. — Альв!

На мгновение в палате воцарилась полнейшая тишина, но на мой окрик мужчина так и не обернулся, все также всматриваясь в небо.

— Госпожа Лина, сколько бы Вы его ни звали, он Вас не услышит, — ошарашил меня врач.

Спокойно подойдя к младшему из Картов и прикоснувшись к его плечу, доктор привлек к себе его внимание.

Стоило брюнету обернуться, как он удивленно уставился на меня, а затем его губы растянулись в фирменной улыбке, вот только во взгляде все так же читались горечь и печаль.

Почему это произошло? Почему он ничего не слышит? В этот момент множество вопросов посетило меня, которые так и остались неозвученными. Тихо наблюдая, как лечащий доктор приступил к осмотру пациентов, я упустила момент, когда именно проснулся малыш. Только после протяжного «апа-па» мой взор переместился на маленькое чудо, которое успело узреть своего отца и начало стремительно крутиться, чтобы его отпустили на пол, собственно, что я и сделала.

За всем этим со стороны посматривал Лодин, во взгляде которого было лишь неверие и гордость за сына, который уже ходит. Приняв в распростертые объятия свою маленькую копию, альфа зарылся носом в макушку коротких светлых волос, при этом что-то нежно нашептывая.

Было очень мило наблюдать за этим зрелищем, если бы только не одно «но». В это же мгновение, с правой стороны, за ними так же смотрел Альв, который плотно сжал губы, а на глаза накатила влага. В груди что-то сжалось, и я вскочила со своего места, когда лекарь собрался покинуть палату. Закрыв за собою дверь, я наконец осмелилась задать интересующий меня вопрос:

— Сможете ли Вы излечить Альва?

— Не могу давать ложные надежды, но и опровергать возможность излечения будет огромной ошибкой, — поверхностно ответил медработник, так и не дав мне точного ответа.

— Так да или нет? — спокойно переспросила, сдерживая порыв раздражения.

— Еще ничего не известно, анализы не готовы, поэтому я не могу сейчас вынести диагноз, вердикт, приговор. Вы уж сами выберите, как Вам больше нравится.

— Когда будут готовы анализы?

— Сегодня вечером, быстрее никак. У меня помимо этих пациентов имеется еще полклиники.

— Понимаю, — ответила я, виновато опустив свой взор, прижимая руки к груди.

— Могу посоветовать лишь одно: не оставляйте его одного, сейчас он больше всего уязвим и нуждается в поддержке, даже если по нему это не видно.

— Хорошо, — ответила, возвращаясь в палату.

Время летело, я изо всех сил старалась подбодрить брюнета и разогнать гнетущую атмосферу. Ивар весело бегал, лепеча при этом что-то на своём языке. Лодин разбирал какие-то бумаги, которые принес ему Кес. Ну, а я пыталась завязать разговор с Альвом, используя при этом обычную тетрадь, вот только после очередной моей попытки услышала хриплое:

— Не нужно так со мной, Лина, не жалей меня, не заставляй чувствовать себя ущербным, не нужно, прошу.

Ручка выпала из рук, свалившись на пол, при этом закатившись куда-то под кровать. И я было собралась встать, чтобы поднять ее, как меня больно перехватили за локоть. Яростный крик, наполненный боли и отчаяния, ударил по ушам:

— Да скажи же ты мне хоть что-то, не молчи, не хочу больше слышать эту тишину. Я сойду с ума от этого молчания. Хочу снова услышать твой голос, хочу снова его слышать! Твой смех, ворчание, возмущение, обиду и даже злость, все это хочу вновь я слышать! — брюнет отчаянно начал трясти меня за плечи, продолжая кричать, испугав при этом ребенка. — Возненавидь меня, накричи, ударь, хочу проснуться от этого кошмара.