Движение охватило почти все экипажи, кроме Первого. Вход в этот экипаж был закрыт; матросов из него никуда не выпускали. В партийном комитете мне задали вопрос: каковы настроения на «Полярной звезде»? Я сообщил, что матросы яхты заявили: «Если кронштадтцы поднимутся, мы не отстанем и присоединимся». В комитете нам предложили сейчас же созвать совещание представителей матросских комитетов и заслушать взаимную информацию. Совещание состоялось в Седьмом экипаже. Я рассказал о настроениях на «Полярной звезде». Мое заявление вызвало радостное оживление среди присутствующих. Матросы понимали, что присоединение «Полярной звезды» к восстанию будет иметь большое политическое значение. Присутствовавшие на совещании артиллеристы крепости заявили, что они готовы принять участие в восстании. Таким образом, было выяснено, что настроение подавляющего большинства кронштадтского гарнизона благоприятно для нашего дела.

Начало восстания мы решили приурочить к первому же удобному случаю. Разошлись в приподнятом настроении.

На яхте я сделал нашей группе подробный доклад о положении дел в Кронштадте, зачитал выработанные кронштадтцами требования, сообщил о сделанном мной заявлении, что «Полярная звезда» поддержит восстание. Товарищи одобрили мое заявление.

Из Питера ездившие туда товарищи привезли тоже хорошие вести. Рабочие фабрик, заводов и железных дорог Петербурга готовились к всеобщей стачке.

Ночью мы разошлись по кубрикам и негромко рассказывали матросам, что делается в Кронштадте и Петербурге. Матросы, свесив с коек головы, внимательно слушали. Выработанные кронштадтцами требования очень заинтересовали всех. Когда мы закончили информацию, начались споры, и настолько они разгорелись, что мы попросили говорить потише. Трусов и доносчиков матросы знали хорошо и предупредили их, что «если будут трепать начальству, живо за борт отправятся».

На наши вопросы, — что ответить кронштадтцам, если они спросят, поддержит ли их «Полярная звезда», матросы единодушно отвечали: «Скажите, что поддержим». В спорах выявилась непримиримая ненависть матросов к кулачному режиму, к царской офицерне и «шкурам».

Наступил октябрь. Плавание наше закончилось. Яхта снялась с бочки, и буксирные катеры повели нас на зимнюю стоянку, на Неву. Пришвартовавшись у Нового Адмиралтейства, «Полярная звезда» спустила флаг и гюйс. Команда начала готовиться к зимнему ремонту яхты.

Положение в стране к этому времени достигло чрезвычайного напряжения. По призыву партии большевиков была объявлена всеобщая стачка по всей России. Забастовали заводы, фабрики, железные дороги, почта и телеграф. Вся хозяйственная жизнь в стране была парализована.

В Петербурге грозно гудели рабочие окраины. Кипели Забалканский, Невский, Каменноостровский и Литейный проспекты, заполненные волнующейся массой людей.

Толпы народа с красными знаменами двигались к центру столицы, к Технологическому институту, где заседал Совет рабочих депутатов. На Забалканском проспекте, возле Технологического института, образовался такой водоворот людских потоков, что мы с Паршиным едва пробились в институт, где была назначена встреча с товарищем Николаем. Институт гудел, как улей. Делегации от всех заводов со знаменами протискивались в большой зал, в котором заседал Совет. -

С трудом добрались мы до комнаты, где ожидал нас Николай. Мы сообщили ему о положении в Кронштадте и у нас на «Полярной звезде». Николай сказал нам: «Держите меня в курсе всех ваших дел. Продолжайте поддерживать связь с Кронштадтом. Посылайте туда своих людей за информацией». Мы простились с ним и вышли из института.

Народ не расходился. Ждали решений Совета рабочих депутатов. С балкона института кто-то говорил речь. Внимательно слушали. Аплодировали. И к институту шли все новые и новые отряды рабочих. Полицию со всех перекрестков как ветром сдуло.

Мы возвратились на «Полярную звезду». Матросы на корабле волновались.

— Все бастуют, — говорили они. — Рабочие выбрали свой Совет рабочих депутатов. А что же мы? Почему кронштадтцы молчат?

Мы призывали матросов терпеливо ждать:

— Когда рабочие возьмутся за оружие, тогда восстанем и мы. Подождать нам надо.

Мы ждали, что Совет поднимет рабочих на восстание. Но Совет ничего не предпринимал. Там заправляли меньшевики во главе с Троцким. Ленина тогда не было в Петербурге, а Сталин находился на Кавказе. Меньшевики воспользовались отсутствием Ленина, пробрались в Петербургский Совет и захватили руководство. Троцкому, Хрусталеву, Парвусу и другим меньшевикам удалось повернуть Петербургский Совет против политики восстания. Рабочие ждали от Совета действенного руководства, а Совет топтался на месте.

17 октября в столице раздались ружейные залпы. Семеновский полк во главе с полковником Мином штурмовал Технологический институт и атаковал демонстрации рабочих на Литейном проспекте и Гороховой улице. Но массы были настолько грозно настроены, что солдаты заколебались, стали отказываться стрелять в народ. Их быстро увели и заперли в казармах.

Революционная волна продолжала нарастать. Рабочие с каждым часом усиливали свою активность.

Напуганное правительство Николая II решило сманеврировать: 17 октября 1905 года был подписан царский манифест. Царь обещал осуществить гражданские свободы.

Центральный Комитет партии по поводу изданного Николаем II манифеста обратился к русскому народу с воззванием, в котором говорилось: «Царь пуль и нагаек, царь тюрем и виселиц, царь шпионов и палачей подписал манифест о конституции, о правах народа… Царь говорит о свободе, о правах граждан,

об участии народа в управлении страной. Верить ли царю? Нет! Исконный враг народа, побежденный его силою, не мог стать его другом. Лжи и лицемерия, уверток и ловушек полны обещания царя и его руководителя — министра Витте… Царь и министр лгут и лицемерят, и верить им нельзя. Они хотят успокоить народ бумажной конституцией и втихомолку отнять у него то, что ему наобещали. Они хотят столковаться с высшими классами и сохранить за собой военную силу, чтобы сообща подавлять народ».

Большевики призывали рабочих и солдат не верить царскому манифесту, не поддаваться на хитрые уловки царского правительства.

В день объявления манифеста товарищ Сталин говорил рабочим на митинге в Тифлисе:

«Что нужно нам, чтобы действительно победить? Для этого нужны три вещи: первое — вооружение, второе — вооружение, третье — ещё и ещё раз вооружение».

В ноябре в Петербург из-за границы приехал Ленин. Манифест 17 октября Владимир Ильич расценивал как признак некоторого временного равновесия сил, когда пролетариат и крестьянство, вырвав у царя манифест, еще не в силах свалить царизм, а царизм уже не может управлять только прежними средствами и вынужден обещать «гражданские свободы» и «законодательную» думу.

Матросы оживленно обсуждали манифест. На митингах кронштадтцы внесли новый пункт в свои требования:

«Согласно манифесту, матросы являются российскими гражданами; как таковые, они имеют право собираться и обсуждать свои дела».

Развертывающиеся события побуждали нас спешить с подготовкой матросов к сооруженному восстанию.

К концу октября 1905 года революционная борьба начала развиваться с огромной силой. Советы рабочих депутатов были созданы во многих крупных городах России и почти во всех рабочих центрах. Советы пользовались огромным авторитетом среди рабочих масс. Рабочие считали их своей пролетарской властью.

Забастовки рабочих везде приняли политический характер. Бастовавшие требовали установления демократической республики. Разгоралась борьба крестьян против помещиков. Крестьянские волнения происходили более чем в трети уездов России. Полностью были охвачены восстаниями крестьян Саратовская, Тамбовская, Черниговская, Тифлисская, Кутаисская губернии. Но эти восстания носили стихийный характер, не имели определенной политической и экономической программы и поэтому, несмотря на широкий размах, оканчивались неудачами.