И тогда осаждённый корабль нанёс ответный удар, как будто всё это время он смеялся над земной атакой, а теперь устал от игры. С его поверхности ударили ослепительные вспышки супермолний. Корабли земного флота один за другим превращались в атомную пыль. Это была настоящая бойня!

Питман наблюдал эту расправу над земным флотом, испытывая отвращение к самому себе. Теперь ему пришло в голову, что инопланетяне хотели, чтобы он объявил о вторжении. Это способствовало осуществлению их плана. Вскоре Солнечная система окажется беззащитной перед пришельцами. Питман принялся отчаянно сигналить на флагман.

— Прекратите! Прекратите! — кричал он. — Это бессмысленная трата жизней и кораблей. Отступаем! В будущем, если у нас останутся корабли, мы сможем ещё что-нибудь предпринять против пришельцев!

— Да, я думаю, вы правы, — раздался в ответ глухой голос адмирала Хармона.

Бомбардировка прекратилась, и уцелевшая часть флота поспешила отойти. Но теперь гигантский сирианский корабль устремился за ними, испуская молнии посрамившие бы самого Юпитера, и намереваясь полностью уничтожить флот.

— Рассеяться! Они должны рассеяться… — простонал Питман.

В тот же момент флот выполнил этот очевидный манёвр, корабли бросились врассыпную. Сирианский корабль, похожий на чудовищного медведя, погнался за несколькими, а затем, наконец, остановился, не в силах ничего с этим поделать.

Питман уставился на него. Вот он, победитель, хозяин Солнечной системы, одержавший победу в битве. Сирианцы могли отправляться, куда хотели, и делать, что хотели. Оставалось надеяться, что они могут потерпеть поражение в будущем. Их неприступные жилища на Земле тоже оказались бы недоступны.

На стене было начертано — гибель человечества!

В оцепенении от бесполезности своих действий Питман парил возле огромного грозного корабля. Он даже не подозревал, что запасов кислорода у него хватит не больше чем на час. Земной флот был переформирован и, хромая, отправился к Земле. Здесь он не мог ничего изменить. Питман пошевелился. Он должен послать сигнал SOS, чтобы один из кораблей вернулся. Нельзя игнорировать индивидуальную волю к жизни, даже перед лицом того, что представлял собой инопланетный корабль.

Когда Питман повернулся к рации, раздался сигнал — кто-то пытался связаться с ним. Он щёлкнул выключателем.

— Лейтенант Питман? — раздался низкий, хорошо поставленный голос. — Это доктор Харкнесс, или Красный пират, если вам угодно. Я ознакомился с вашими предыдущими докладами и прилетел сюда. Майелла в безопасности?

— Да, отец! — радостно воскликнула девочка.

Теперь из иллюминатора они могли видеть его корабль, ярко сияющий в отражённом солнечном свете. По радио донёсся вздох облегчения.

— Доктор Харкнесс, вам лучше уйти, — холодно сказал Питман. — Я собираюсь вызвать корабль Патруля на помощь, так как мне не хватает кислорода. Если они вас увидят…

— Нет! — быстро перебил его бывший учёный. — Не зовите их. Поднимайтесь на борт моего корабля!

— Что? — выдохнул Питман. — Но я офицер Патруля, а вы…

— Да-да, я знаю. Я пират. Но взгляните из своего иллюминатора на этот огромный, неприступный корабль с другой звезды. В его присутствии мы больше не офицер Патруля и не главарь пиратов. Мы — люди!

— Что вы имеете в виду? — удивлённо спросил Питман.

— Приходите ко мне на корабль. Я объясню, я обещаю вам безопасность.

— Тед, пожалуйста! — пробормотала Мэйелла. — Кем бы он ни был, он никогда не нарушит своего слова.

— Хорошо, — согласился Питман.

В скафандрах им не составило труда перебраться на кроваво-красный корабль, и после того, как они оказались внутри пиратского корабля, они тут же сняли скафандры. Несколько крепких мужчин с каменным выражением лица недобро взглянули на Питмана, но по знаку своего командира быстро покинули каюту.

Доктор Харкнесс больше походил на пирата, чем на учёного. Он был небрит, неряшливо одет и рассматривал Питмана жёстким взглядом. На поясе у него висели два пистолета. Но его взгляд смягчился, когда он посмотрел на свою дочь. Внезапно она без слов бросилась в его объятия. У обоих были влажные от слёз глаза, когда они в конце концов оторвались друг от друга.

Доктор Харкнесс жестом пригласил их сесть.

— Я буду краток, — заговорил он. — Я оказался здесь не только потому, что хотел узнать, в безопасности ли Мэйелла, но и из-за пришельцев. Я верю, что смогу победить их! Моё оружие может это сделать!

Питман скептически посмотрел на него.

— Но ни один энергетический луч не сможет повредить этому корпусу, если этого не смогла сделать большая флотская батарея инфракрасных лучей, — заявил он.

— Моё оружие — не луч, — ответил бывший учёный. — Это жидкость, которую я распыляю. И это — универсальный растворитель! Я тестировал его на чём угодно: на стекле, камне, металле, глине, коже — он проникает сквозь что угодно практически мгновенно!

— Тогда как вы его храните? — задал вопрос Питман, который, естественно, тут же возник в его голове при мысли об универсальном растворителе.

— Я его не храню. Я произвожу его вне корабля. У моего оружия два сопла. Одно из них распыляет жидкость, которая сама по себе безвредна, но когда в неё попадает жидкость из другого сопла, её молекулы химически перестраиваются, и она становится универсальным растворителем. И я думаю, что даже нейтронный корпус сирианцев не смог бы противостоять этому!

Питман вскочил на ноги.

— Давайте попробуем! Доктор Харкнесс, вы совершили бы великое дело, если бы вам это удалось. Вы спасли бы Солнечную систему!

Пожилой мужчина сделал властный жест.

— Однако мы все должны получить своё вознаграждение. Для моих людей — полное прощение. Они все теперь богаты, у них припрятана добыча. Полное помилование было бы для них очень желанным. Что касается меня, я просто хочу, чтобы мне пообещали, что меня оставят на свободе после того, как мы испытаем оружие. Как вы знаете, главарям пиратов нет прощения. Теперь свяжитесь по радио с флотом и попросите их вернуться. Если я разрушу корпус пришельцев, они всё равно должны будут сделать всё остальное. Попросите адмирала Хармона помиловать моих людей и не арестовывать меня.

Преисполнившись новых надежд, Питман связался с флотом и передал им ободряющее сообщение. Не было никаких опасений, что инопланетяне поднимут тревогу. Они ничего не знали о звуках и, следовательно, не имели такой вещи, как радио.

Несколько часов спустя флот вновь неподвижно висел неподалёку от корабля пришельцев. Как обычно, тот был загадочен, таинственен, и совершенно равнодушен к присутствию людей, которых ему вскоре предстояло покорить.

Кроваво-красный пиратский корабль медленно приблизился к инопланетному кораблю. Внезапно из его боковых сопел брызнули тонкие струйки жидкости, движущиеся в безвоздушном пространстве как твёрдый предмет. Они ударили в корпус вражеского корабля. Струйки жидкости слились и побежали по удивительному металлу.

В каюте пиратского корабля за ними наблюдали несколько пар напряжённых глаз. Суровых глаз людей, которые надеялись освободиться от преследования закона, глаз двух молодых людей, представлявших человечество, которое инопланетяне стремились уничтожить, и пустые глаза человека, который преодолел горечь разочарования в человечестве, чтобы присоединиться к битве за цивилизацию, подвергшую его остракизму.

— Смотри, — Майелла вцепилась в руку Питмана. — Жидкость действует!

Так оно и было, хотя поначалу казалось, что она не соответствует своему названию.

Медленно, с гораздо меньшей эффективностью, чем при проедании обычной материи, универсальный растворитель разъедал адамантовую поверхность, проникая всё глубже.

Харкнесс отдал негромкие команды в свою внутрикорабельную трубу, и корабль начал вращаться вокруг огромного инопланетного скитальца, распыляя свой разъедающий груз, который неуклонно вгрызался внутрь него.

Сердце Питмана запело, но внезапно он дёрнулся.

— Берегитесь! — закричал он.