— Вы необыкновенная женщина, Мария, — начал он, поправляя кочергой горящие поленья. — Я давно наблюдаю за вами…

Чашка в руках Молли испуганно звякнула о блюдце: «Наблюдает?»

— …уж простите мне это неподобающее поведение, единственное оправдание которому — моя очарованность вами.

Чтобы не пролить на себя чай, Молли поспешно поставила чашку обратно.

— И я крайне возмущён тем, что ваш супруг настолько пренебрежительно относится к подаренному ему судьбой сокровищу.

Недоверие кольнуло Молли острой иголкой. Сокровище? Она?

— Ради него вы отказались от карьеры — а ведь были лучшей на факультете.

Да, верно. Даже такой брюзга и придира, как профессор Нейп, однажды пробурчал, что мисс Блад — единственная на потоке, кто имеет право называться выпускником Беркли.

— Вы отдали всю себя поддержке карьеры вашего супруга, и именно благодаря этому его дела так быстро пошли в гору. Но сказал ли он вам хотя бы простое «спасибо»?

Нет, конечно. Фил вообще редко её благодарил.

— А заботы о доме? Каждый день вы тратите столько сил, чтобы содержать его в идеальном порядке, только замечает ли это ваш муж?

Уголки губ Молли дёрнулись вниз в горькой усмешке. Она давно подозревала, что Фил мог бы жить и в свинарнике, не испытывая при этом ни малейшего дискомфорта.

— А ваши руки? — Дин вдруг оказался возле кресла и изящно опустился перед опешившей Молли на одно колено. — Ваши бедные руки, — он мягко взял в ладони её пальцы, — достойные только нежности и заботы, но никак не кислот и щелочей? Как он мог не замечать, во что они превратились ради него? Как он вообще мог предпочесть вам другую?

Молли казалось, она вот-вот упадёт в обморок. От озвучивающих её собственные мысли речей и ласкового взгляда, от крепкого и бережного пожатия рук сознание плыло, а сердце колотилось где-то в горле, мешая не то что говорить — дышать.

— Так скажите же мне, Мария, — голос Дина сделался ниже, и Молли затрепетала бабочкой на булавке, — должен ли жить такой бездушный и жестокий человек, как ваш муж?

И тогда она словно со стороны услышала свой хриплый ответ:

— Нет. Не должен.

Она проснулась одна — после очередного повышения Фил взял привычку выходить по утрам на пробежку. Его подушка ещё хранила отпечаток головы, значит, встал он совсем недавно. Молли зачем-то провела по вмятине кончиками пальцев. Сон оставил странное послевкусие, однако что именно снилось, она не помнила. Встряхнувшись, Молли собрала волосы в неаккуратный пучок и выбралась из постели. Как была, в пижаме, спустилась на первый этаж и, проходя через холл, заметила на полу возле входной двери свежую газету. Должно быть, Фил вышел из дома, как раз когда мимо проезжал почтальон, поэтому занёс почту сразу. Молли подхватила толстую «Таймс» и по привычке понесла её на кухню — муж всегда пил утренний кофе, читая прессу. Саму Молли новости интересовали мало, но сегодня ей вдруг захотелось хотя бы просмотреть заголовки. Она наобум развернула газету, и в глаза бросилось крупное «Суд приговорил отравительницу к двадцати пяти годам лишения свободы». Молли вздрогнула и заскользила глазами по строчкам. «Умер… после того, как выпил стакан с водой, куда его жена добавила капли для глаз… Не имеют вкуса и запаха… Жаловалась в Facebook, что муж ей изменяет…» Молли быстро закрыла и почти бросила газету на стол, словно бумага могла вспыхнуть прямо у неё в руках. Суетливо полезла в холодильник, вытащила упаковку с яйцами — и та вдруг каким-то непостижимым образом выскользнула из дрожащих пальцев. Звук бьющейся скорлупы показался оглушительным, Молли тупо уставилась на перевёрнутую картонку, из-под которой растекалась липкая жижа. Со вчерашнего дня она прилагала столько усилий, чтобы не думать, и вот теперь у неё, похоже, не осталось выбора. Прошлая жизнь разбилась, превратилась в грязь и мусор, и продолжать это игнорировать больше невозможно. Надо что-то делать.

Тень под кухонными шкафами неестественно потемнела, однако Молли ничего не замечала. Несмотря на вопиющее нарушение чистоты, она металась по кухне в поисках аптечки, начисто позабыв, в каком шкафчике та должна лежать. Наконец нашла — пластиковый ящик с красным крестом на боку стоял на одной из открытых полок — и вытряхнула его содержимое на стол. Многочисленные баночки раскатились во все стороны, но Молли безошибочно выхватила из этого хаоса два пузырька глазных капель. Один едва начатый, второй целый — Молли вспомнила, что в аптеке была какая-то акция, вроде распродажи, и Фил взял лекарства с запасом. «На моей нынешней должности они быстро израсходуются». Рот Молли растянулся в злобной ухмылке: о да, очень быстро. Фактически, за один раз. Она набрала воды в стакан и вылила туда сразу оба флакончика. Чтобы наверняка. Поболтала в стакане ложкой, посмотрела на свет, понюхала — совершенно обычная вода. Прекрасно. Довольная собой, Молли поставила стакан на кухонный стол, окинула взглядом царивший вокруг бардак и, поморщившись, занялась наведением порядка.

Она уже заканчивала, когда из холла донеслись звук открывшейся двери и громкий голос Фила: «Дорогая, я дома!». Молли поспешно захлопнула шкаф с мусорным ведром, переставила стакан с водой на обеденный стол ближе к краю и только тогда поняла, что так и не приготовила завтрак. Ничего, подумала она, пока Фил будет в душе, можно что-нибудь изобразить. Например, овсянку быстрого приготовления — он всё равно никогда не обращает внимания, что перед ним в тарелке. Молли поправила неровно лежащую газету, мазнув взглядом по выделенному заголовку «Звёздная пара развелась после семи лет брака». Зрачки Молли расширились — отчего-то такой вариант даже не приходил ей в голову.

— Доброе утро, милая! — на кухню вошёл раскрасневшийся, лучезарно улыбающийся Фил. — Как спалось? — и он уверенно взял со стола стакан.

— Хорошо, — автоматически ответила Молли. — Нет, стой!

— Что? — недоуменно спросил уже поднёсший питьё ко рту супруг.

«Там соринка, давай, я тебе новый налью».

— Ничего, — Молли отвернулась к окну, машинально сжав спинку стоявшего рядом стула. — Показалось.

То, что яд выпит, она поняла по стуку пустого стакана о столешницу.

— Ладно, Мол, пойду ополоснусь, — как ни в чём не бывало сказал Фил.

— Иди, — мёртво согласилась Молли. В голове у неё шёл медленный и неотвратимый обратный отсчёт: десять, девять, восемь… С каждой цифрой пальцы Молли всё сильнее сжимали спинку стула. Три, два, один, ноль. Ничего. Ничего. Ни…

Грохот. Долгий, будто что-то катится по ступеням со второго этажа. Зажмурившись, Молли дождалась, пока стихнут все звуки, и только тогда принудила себя выйти в холл.

Фил лежал у самого подножия лестницы — ватная кукла с ненормально вывернутой головой. Молли смотрела на него широко распахнутыми глазами, а внутри у неё рос страшный, беззвучный крик. И тут кто-то торжествующе мурлыкнул ей на ухо:

— Умница, моя Мэри. Не скучай, скоро увидимся.

Тогда Молли закричала, но было уже слишком поздно.

***

Дин ни секунды не сомневался, что найдёт её на Семи Ветрах, и оказался прав.

Ангел выглядел страшно огорчённой, потускневшей и оттого почти похожей на смертную, не по сезону легко одетую девушку. Дин окинул взглядом поникшую фигурку и с неудовольствием понял, что глумиться над противницей ему больше не хочется. Поэтому он всего лишь льдисто проронил:

— Я же предупреждал, чтобы ты не путалась у меня под ногами.

Ангел не ответила, ссутулившись ещё сильнее.

— Ты ведь сама говорила, что выбор за людьми, — Дина начала раздражать эта вселенская скорбь. — Вот она и выбрала. Тебе-то какой толк убиваться?

Девчонка наконец повернулась к нему:

— Я понимаю, но… — Она вздохнул и грустно качнул головой. — Бедная Молли. Бедный Фил.

«А этот-то почему?» — удивился Дин и не посчитал ниже своего достоинства повторить вслух:

— При чём тут Фил? Ты же не будешь отрицать, что он получил по заслугам?